Шагаю по улице, пинаю носком ботинка обледенелый камень - тот со стуком улетает в сугроб, оставляя после себя неровную белую вмятину. В одной руке у меня пачка жвачки, я лениво кручу её между пальцами, щёлкаю уголком, будто на гитаре играю. В другой - пальто нараспашку, потому что я стильный и мне пофиг на холод.
Нос красный? Да пофиг. Замёрзли пальцы? Пофиг. Зато какой вид - тёлки на встречу глаз отвести не могут, хотя их и так мало, после того как вся шушера разъехалась по домам жевать свою индейку и залипать в семейные фотоальбомы.
Я бы и рад так же. Но нет. Меня оставили. Бросили. Как сиротку в тряпье у дверей чужого дома.
Спасибо, мам. Спасибо, отец. Спасибо, заботливая семья. Вы же так заняты там, что не смогли даже какой-нибудь вшивый портключ организовать, чтобы я свалил домой и напомнил вам, что я вообще-то ваш сын. Да-да, именно тот самый, который в Хогвартсе всех делает на поле и в учёбе, которого директор публично называет лучшим игроком в истории школы.
Нет, вы мне письма присылаете. С оправданиями. Знаете, что я сделал с вашим письмом? Правильно, им задницу вытер. От говна.
Дядя с кузенами? Тоже очень заняты.
А рождественский ужин у Блэков? Они меня и туда не с собой не взяли. Хотя, может, оно и к лучшему. Кто знает, что там с Нарциссой. Может, вся в прыщах от трехлетней тоски по мне. Может, поседела. Или вообще поехала крышей вместе с остальными родственничками. Грустно. Я же без пяти дней уже год как совершеннолетний. Пора о женитьбе думать. А на ком, если не на ней? На мадам Розмерте? Ладно.
Глубоко вздыхаю, радостно насвистываю крутую песню, которую услышал летом в Дырявом котле и мысленно составляю список всех, кого мне надо проучить за сиротское Рождество. Пока что он длиннее списка моих "Отлично", и это реально бесит. Выпускной курс, а оценки мне занижают как на первом. Да мне нет дела к вашим оценкам!
И тут…
- Ух ты ж Салазар! - чуть не подпрыгиваю, когда кто-то вцепляется в мой локоть.
Гляжу вниз - а там Хукам. Хаффлпаффская вихрь отчаяния. Глаза как у эльфа-домовика и весь вид - спаси меня или умру прямо здесь.
- О, да ладно… - протягиваю я, глядя на неё с ленцой. - Ты чего, тебя тут старушки накормить решили?
Она только ещё сильнее вцепляется в руку, натягивая улыбку шире, чем у гремучей ивы в сезон цветения. Краем глаза замечаю ведьму постарше. Нет, постарше - это слабо сказано. Подревнее. Её прабабка? Или пра-прабабка? Я бы с этой на улицах Хогсмидa встречаться не рискнул, а тут она зырит на меня так, будто оценивает, сколько у меня галлеонов в кармане и хватит ли ей на чай с печеньками.
Понимаю. Ситуация классическая.
Охотно подыгрываю. Врубаю свою фирменную улыбку уровня бабушка, дай денег на метлу, делаю шаг куда направляет мелкая и на всю улицу:
- Привет, милая! Да как я мог забыть о нашей встрече? Конечно зайдём к Писсаро. Я тебе сам куплю это перо. Скажи спасибо своему Августу, что разодрал старое.
Оборачиваюсь и подмигиваю ведьме-археологу так, что если она и вправду древняя, то точно вспомнит свои юные годы, когда такие джентельмены, как я, за ней в очередь стояли.
- Кстати, после забежим к мадам Паддифут рядышком, у нас там забронирован столик. Согреешься!
Мельком не то чтобы вижу, но представляю как у бабки глаза расширяются. Ну всё, Хукам теперь обеспечено минимум три месяца сплетен в гостиной о том, как она крутит шуры-муры со старшими парнями.
- Ну пошли, - тихо бурчу ей в сторону, когда мы сворачиваем за угол. - Пока твоя бабуля не начала читать нам лекцию о браке и первой брачной ночи. Хотя с её опытом, думаю, она знает толк в мужчинах. Наверняка даже за тебя порадуется.
Я фыркаю, разминая пальцы в карманах, и бросаю взгляд на витрину Мётел. Грустный такой взгляд, достойный отдельной колдографии.
- Слушай, - продолжаю я уже нормальным тоном, - а кто вообще этот Август? Твой парень? Зачем он тебе перья рвёт?
Щёлкаю жвачкой и ухмыляюсь в её сторону.
- Я-то думал, что в Хаффлпаффе такие вещи запрещены.

Подпись автора

За углом тише. Никаких ледяных взглядов, никаких милых бабулек. Только морозный воздух, запах свежего снега и Дейзи, которая всё ещё цепляется за мой локоть, будто я её последняя надежда в этом мире.
- Спасибо в стакан не нальёшь, - отзываюсь я на её благодарность и чуть дергаю плечом, чтобы поудобнее устроить локоть. Конечно, никакого стакана от этой манипуляторши я и не жду. Хитрая маленькая хаффлпаффка. Так ещё и с глазами, в которых блестит одновременно облегчение и скрытая паника.
- Но если твой этот Август когда-нибудь передушит всех крыс в замке - клянусь, я лично буду покупать ему мясо и молоко до конца его девяти жизней, - добавляю я с ленивой ухмылкой.
Кошки. Тупые создания. Думают, что весь мир вертится вокруг их хвоста. Гладь - орёт. Не гладь - орёт. Считает себя королём мира, а потом застревает башкой в банке из-под варенья. Тупые. Но, с другой стороны, крысы… Эти мрази куда мрачнее. Сколько великих волшебников пало от их коварства? Да даже у нас в семье был случай… Ладно, неважно. В Британии, правда, они более-менее приличные. Дома - другое дело.
А третье дело - держать фестрала. Вот это по-настоящему впечатляет. Только вот как понять, он у тебя сдох уже или просто не хочет есть? Удивительные создания. Страшные и крутые одновременно.
Я чуть сильнее прижимаю локоть к телу. Вместе с ним и её руку, которой она так отчаянно за меня вцепилась. Грею, так сказать. Чисто джентльмен.
- Мерзкая хотела сказать? - насмешливо предполагаю и перевожу взгляд на Хукам. - Стыдно должно быть. Или она, бедняжка, подарок тебе выбрала не тот? Какой ужас.
Фыркаю, прикусываю уголок языка, чтобы не заржать.
Хаффлпаффка и стыд - несовместимы. Её хитрость я на собственной шкуре ощутил.
Я щёлкаю жвачкой, разворачиваю пачку и достаю одну. Зубами. Потому что могу.
- Я, кстати, не знал, что ты выросла в Хогсмиде. Это круто, - лениво добавляю, бросая взгляд на заснеженную улицу. - Тут и магазины рядом, и всё такое. Детство у тебя, наверное, было как на открытках.
Щёлкаю пальцами по пачке - пусто. Отлично. Надо пополнить запасы. Но сперва…
Отправляю щелбаном пустую пачку ей в нос. Смеюсь.

Подпись автора

Слушаю её болтовню краем уха. Бабушка, не бегай, не дерись, не будь мальчиком - ха, да она, походу, страдала от самой страшной пытки в мире: воспитания в приличной семье. Вот ужас-то, Салазар, ей ещё повезло, что её не заставляли надевать платьица с рюшами и кланяться при встрече с уважаемыми ведьмами. Хотя стоп… может, и заставляли. Жалобы вроде бы о кошках, о бабушках, о девочках… но я умею слушать между строк. Всё это вместе складывается в одну очень простую схему.
Она сирота.
Ну а как иначе?
Рождество, а она не с родителями, а тут, в школе. Воспитывали её вообще бабуля и бабулины подруги - та самая мерзкая ведьма из Хогсмида. Ну конечно. Всё сходится как две капли огневиски в стакане.
Я от этого почему-то напрягаюсь. Да, я бы мог с детства жить один, с одним лишь эльфом выживать в болотах Луары. Охотиться, грабить, отбирать в магглов еду. Силой и коварством. Вдвоём против всего мира - я и мой верный слуга. Но я - потомок завоевателей, великих магов франков. А она… мелкая ведьма. Без денег, без поддержки. Наверняка бабка все свои сбережения спускает на шарлатанов-целителей или тупые благотворительные фонды, вместо того чтобы внучке на Рождество подарить хоть что-то приличное.
Старая злая карга. Как вообще можно так поступать с ребёнком? Даже если она ей напоминает преждевременно умершую дочь или сына - всё равно нельзя.
И вот этот её нервный смешок.
Салазар, да ей, наверное, и утром под ёлкой ничего не досталось. Даже дурацкой шоколадной лягушки.
Я тепло улыбаюсь - так, как обычно улыбаюсь только тогда, когда хочу, чтобы бабушка одолжила мне лишние пару галлеонов на булочку. Но тут никакой игры.
Вырываю руку из-под её цепкой хватки и сам беру её ладонь. Крепко. Ощущаю, какой у неё холодный сиротский пальчик.
- Пошли, - говорю просто и веду её, не дожидаясь согласия, в сторону Круголётки.
- Почему ты вообще считаешь, что быть девушкой тяжело? - спрашиваю я, косясь на неё сбоку.
- Я вот рос с сёстрами. Ох, им тяжело-то было… разве что найти время поднять биту и зарядить мне в голову бладжером, - ухмыляюсь и фыркаю, в памяти всплывает: - Лулу в свои одиннадцать замахнулась на меня так, что я потом неделю шишку льдом прикладывал - никакой лопух не помог. Мне было три. Справлялись прекрасно.
А про себя думаю: быть тёлкой наоборот удобно. Вот сиротой быть тяжело. Если ты, конечно, не Трэмбли. Но она - не Трэмбли. Она просто мелкая тёлка с глазами, в которых слишком много всего для её возраста.

Подпись автора

- Ты слишком много щебечешь, - лениво отзываюсь, даже не оборачиваясь. Иду вперёд, распахиваю дверь Круголётки плечом и, пока внутри приятно пахнет хвойными ветками и свежевощёным деревом, внутри у меня тоже шумит: Салазар, какие же это всё жалкие жалобы. Бабуля не даёт дышать. Хочет, чтобы была милой. Мечтает, чтобы её внучка стала правильной девочкой. О, ужас, трагедия мирового масштаба.
Знала бы она, каково это - выживать на болотах Луары с одним лишь верным эльфом. Когда ночью ты сидишь у костра, вцепившись в палочку, чтобы тебя не сожрали тролли или магглы. Когда приходится самому охотиться, самому разделывать туши и есть сырое мясо медведя, потому что времени готовить нет - или сдохнешь от голода, или замёрзнешь насмерть. А грабленное, добытое потом и кровью, потом ещё и раздаёшь нуждающимся магам, потому что благородство - это не про комфорт, это про долг.
Я этого всего, конечно, тоже не знаю. Но уверен: мне бы такая жизнь далась легко. Потому что я - Трэмбли. Я бы выстоял. А Хукам? Хаффлпаффка с котёнком? Она бы сдалась на второй день.
Да и вообще, даже если с кровной семьёй не повезло - в Слизерине всегда можно найти настоящую. Семью, которая подставит плечо в трудный момент, поддержит… ну или, если ты слишком хорошо идёшь к вершине, вонзит тебе нож в спину. Как осенью. Когда капитанство дали не мне. Предатели. Сволочи. Но это ничего. Время ещё есть. Каждый получит своё.
Отпускаю её руку. Всё, согрелась. Я же не обязан вечно быть её грелкой. Подхожу к витрине с метлами. Модель как у меня. Почти. Только эта блестит так, что хочется протянуть руку и потрогать. Красота. Свежее дерево, идеально отполированные ручки, ровные линии. Настоящее произведение искусства.
- У сестры летом день рождения, - говорю так, будто сообщаю о факте, известном всей Британии и отхожу к витрине с перчатками и битами. - Но я хочу сделать подарок прямо сейчас. Всё равно виноват, что моя грёбаная сова не летает так далеко.
Ухмыляюсь уголком рта:
- Она ловец. Проблемы с головой.
Конечно, никакой перчатки Релли я и не собираюсь покупать. Но пусть Хукам думает, что я тут такой душка. Тянусь рукой, беру подходящую модель перчатки с витрины - прямо без спроса у продавца. Пусть только попробует мне что-то сказать.
Протягиваю мелкой:
- Примерь. У сестры такая же детская лапка. Хочу глянуть, как сидит.

Подпись автора

- Не забивай свою очень хорошенькую головку ненужной информацией, Хукам, - лениво бросаю и подмигиваю. Это, конечно, шутка. Отчасти. Хотя кто знает. Вдруг она потом начнёт пытаться запомнить все эти имена и даты рождений, как будто я веду с ней какой-то семейный откровенный клуб. - Только одна учится. Остальные уже закончили. Я из младших в семье, поэтому и имя мне дали, когда родители уже не парились. Серьёзно. Масон. Звучит как имя для сторожа кладбища, у которого всё время под ногтями цемент.
Гляжу, как перчатка сидит на её руке. Подхожу ближе и легко касаюсь её ладони — не к пальцам, а к самой перчатке.
- Вроде хорошо сидит, - замечаю я. - А ты как? Удобно? Не давит, не трет? Иначе потом мне придётся выслушивать от сестры, что у неё мозоли.
И тут взгляд падает на биту, выставленную на витрине.
- Вау!
Я отхожу от Хукам и подхожу ближе, прищурившись. Какая же она красивая.
Ручка обтянута специальным чёрным кожзамом, в который вшиты тонкие серебряные нити, на шейке набиты мелкие гравировки в виде пламени, а на самом конце блестят… Салазар, да тут стразы! Настоящие волшебные стразы, меняющие цвет при повороте. Изумрудные, багровые, золотые. Переливаются так, что глазам больно.
- Девчачья бита, - выдыхаю я с восхищением. Выйти с такой на поле? Меня бы сожрали. Да и как это объяснить пацанам? Но… какая же она салазаровски крутая.
Я уже представляю, как держу её в руке, как отбиваю бладжер с такой лёгкостью, что весь стадион ревёт. Хочу? Хочу. Но стыдно.
…Хотя. Может, купить потом? Не себе, а мелкой. В паре с этой перчаткой. Анонимно, чтобы не заподозрила. Пусть хоть одно Рождество у сиротки будет нормальным.
Берусь за биту, вытаскиваю её из стойки и с лёгким взмахом отбиваю в продавца воображаемый бладжер. Я тестирую товар. Ага, щас.
- Идеальна, - шепчу я себе под нос и с сожалением кладу биту обратно на витрину.
- Моя Плеть Салазара, - говорю уже в сторону Хукам, ухмыляясь. - Школьная. Вообще никакая. Но я на втором курсе придумал для неё целую легенду о том, как она сотни лет передавалась от лучшего игрока к лучшему. Теперь приходится эту чушь поддерживать. Хотя, если подумать, сейчас-то она и впрямь легендарная.
Смеюсь и откидываю волосы с лба.
Отвожу взгляд от витрины, разворачиваюсь к Дейзи:
- Ну что, пойдём гулять? Куда хочешь?

Подпись автора

Я смотрю на неё как на сумасшедшую.
- Яркая, но не девчачья, да? - медленно повторяю её слова и фыркаю. - Ага, щас.
Да эту биту специально делали для рейвенкловских тёлок. Я знаю. Чем они занимаются в своих спальнях под покровом ночи, скрытые от чужих глаз… Сплетни доходят до меня быстро. И даже если Плакса Миртл отрицает, что видела что-то эдакое, я-то умею слушать между строк. Не то, что люди говорят, а то, о чём думают. И эта бита… Она для тех ведьм, у кого... кхм... кхм...
- Ну пошли, - отзываюсь безразлично на её пойдем-пойдем-пойдем. Мелкая, а повторяет как заведённая. Сумасшедшая какая-то. Впрочем, это и забавно.
Улыбка не сходит с губ, пока я открываю дверь Круголётки и впускаю в лёгкие зимний холодок Хогсмида. Звоночек звенит так, будто мы заходим, а не уходим. Тупой звонок. Дверь захлопывается за нашими спинами, а я потягиваюсь, громко хрустя плечами.
- Рекой, значит, ты называешь этот местный ручей? - ухмыляюсь, лениво закидывая руки за голову. - Так себе река.
Делаю пару широких шагов по узкой улочке и смеюсь. Громко, чтобы весь Хогсмид слышал.
- Эта твоя река  мокрый ручей, где жаба утонет только если набьёт себе сапоги камнями и решит попрощаться с жизнью. Ты серьёзно, Хукам? Лёд там, кататься… Да если ты там упадёшь, максимум коленки намочишь. Пфф.
Отмахиваюсь рукой, как будто от слишком навязчивого комара. И продолжаю с абсолютно искренним пафосом:
- А вот Луара… ммм… - прикрываю глаза и делаю вид, что вижу перед собой не унылый сугроб и домики Хогсмида, а величественные берега. - Это река. Широкая, ленивая, как я после квиддича. Разливается так, что берега теряются из виду, а между ними - островки и песчаные косы. Столько воды, что даже трезвый Флитвик перепутает её с морем. И запах… свежий, как утренний дождь в июне.
Шагаю дальше, не сбавляя хода и не оглядываясь, уверен, что мелкая тащится сзади, как преданный хвостик.
- Говорят, сама Моргана бегала там на утренние пробежки и… ну, скажем так, писала в неё.
Я широко ухмыляюсь, чуть оборачиваясь через плечо:
- Вот это река. А эта твоя… максимум котёнка Августа на листьях кувшинки прокатить.
Круто скольжу по заледеневшей брусчатке - прям посреди улицы. Щёлкаю языком и улыбаюсь сам себе.
- Вот на Луаре - это был бы каток, где ледяные змеи плавают подо льдом, а русалки спорят, кто круче летает на метле: Мейсон Трэмбли или Бладжер Кёртис. А на чём ты вообще кататься хочешь? На заднице?
Улыбаюсь и двигаюсь к выходу из деревни.

Подпись автора

- Сама ты моя ночная фантазия, - лениво бросаю я, чуть прищурив глаза и ухмыльнувшись. - А я говорю то, что вижу каждое лето. Большой, широкой, настоящей.
Останавливаюсь на полушаге, когда она вдруг заговаривает о каком-то заклинании. Позволяю мелкой обогнать себя. Не потому что устал - я никогда не устаю - а чтобы получше расслышать.
О каких чарах она говорит? Чарах создания саней? Чтобы ледяные лошади сами несли тебя по глади замёрзшей воды? Нет таких чар, и я это знаю. Эта сиротская манипуляция звучит слишком подозрительно. Но интересно. Честно говоря, даже не терпится посмотреть, что она там наколдует.
Глядя ей в спину, я не теряю драгоценные секунды. Наклоняюсь, зачерпываю ладонями снег. Он мягкий, рассыпчатый, холодит пальцы. Выпрямляюсь, начинаю быстро лепить его в плотный шарик, работая пальцами так, будто родился для этого. Почти идеальная форма. Почти произведение искусства. Прячу руки за спину, делая вид, что просто расслабленно шагаю, а на самом деле дорабатываю форму и придаю снежку ровные грани.
Мелкая оборачивается через плечо - вовремя успеваю убрать следы коварства с лица. Просто улыбаюсь ей своей коронной ленивой улыбкой. Той самой, которой обычно улыбаюсь, когда ловлю тёлок на том, что они уставились на меня чуть дольше, чем прилично.
Что она несёт вообще? Да я на льду царствую как гоблин на золоте. Хотя только гулял по нему, да колдографии голышом делал.
Делаю ещё пару шагов и, когда она уже оборачивается ко мне, прикусываю губу, чтобы не заулыбаться раньше времени. Шарик в руках идеально сбалансирован. Лёгкий. Гладкий. Крепкий. Он ждёт своего момента.
- Я ещё на очень хорошеньких ведьмах умею хорошо держаться, - добавляю я с мягкой насмешкой и подмигиваю, когда её взгляд снова натыкается на меня.
А потом - без предупреждения, без команды Готовься! - со смехом бросаю снежок прямо ей в лицо. Чистый, белый, холодный подарок от Трэмбли.
- С Рождеством! - самодовольно отмечаю я, крича ей вдогонку.

Подпись автора

Громко ржу, аж в груди вибрирует. Её лицо - чистый шедевр. Сначала эта хаффлпаффская ну вот опять мина, потом округленные глаза и сдавленный визг, когда снежок расплющился ей в лицо. А я только вдохнул, чтобы добить подколкой, и… БАХ! Лёд и снег врезаются мне в ухо так, что аж голову дёргает.
- Салазар! - шиплю сквозь зубы, по инстинкту отскакиваю, отряхивая плечо. Холодные хлопья сразу же тают, и вода скатывается за воротник, морозно кусая кожу. - Мелкая паршивка!
Смех рвётся наружу, громкий, немного с хрипотцой, но уже с другой интонацией - не ленивой, а хищной. Я не просто ржу, я объявляю ей войну.
Рывок вперёд. Ноги врезаются в снег, сапоги оставляют глубокие следы, дыхание вырывается горячим паром. Она смеётся будто визжит, мелкая, как щенок, который понял, что его сейчас догонят и начнут щекотать до смерти. Поворачивает в сторону, но куда ей? Моё плечо за секунду на уровне её затылка. Я сокращаю расстояние, вытягиваю руки, как на ловле поросёнков, и… Готово. Захват за талию.
Она легкая, будто её весит не больше совиной клетки. Поднимаю и без раздумий начинаю раскручивать вокруг своей оси. Один оборот. Второй. Третий. Шарф мой развевается, как флаг Слизерина на ветру, её волосы бьют меня по щеке. Ржу так, что сам слышу этот идиотский хохот в ушах. Ха, чувствую себя как в детстве с сестрой, когда она визжала ещё громче и пыталась вцепиться мне в волосы, чтобы сбить с ног.
Снег под сапогами предательски проседает, нога соскальзывает на утоптанной наледи. Баланс уходит, и мы заваливаемся в сугроб. Белая пыль взлетает облаком, холод моментально проникает под пальто. Я на секунду зажмуриваюсь и тут же зачерпываю ладонями новую порцию снега.
- Массаж от Трэмбли! Только сегодня! - ору я, размазывая снег ей по лицу. Сама же предложила мне салон открыть. Я прижимаю её чуть сильнее и снова тру холодной крошкой ей щёки.
Смех бьёт волнами. Щёки горят от холода и азарта, дыхание горячее, сердце колотится так, что можно подумать, я только что пробежал круг по стадиону. Салазаров потрох, да я создан для этого - для хаоса, смеха и снега в чужих волосах.

Подпись автора

Лежу в снегу, смеюсь так, что дыхание сбивается. Холод пробирается под пальто, ледяные крошки тают на шее, волосы прилипают к вискам, но мне всё равно. Весело. Настолько, что грудь ходит ходуном, а глаза щиплет от мороза и слёз смеха. Мелкая всё ещё барахтается, тянет руки к моим плечам, пытается перевернуться. Смешная. Лёгкая. Живая.
Смех срывается всё тише, затухает, и в какой-то момент я просто замираю, глядя на неё. Она вдруг тоже перестаёт дёргаться. Глаза широко открыты, дыхание рваное, щёки пылают. Добрую секунду она смотрит на меня так, что у меня в голове на долю момента пусто. Чего это она? Я ей больно сделал? Нет вроде. Или снег за шиворот попал? Хотя она слишком близко, чересчур близко, чтобы мне хотелось спрашивать это вслух.
Я моргаю, стараясь отдышаться, но мысли разбегаются. Сердце всё ещё колотится как бешеное после погони и падения, и странно - не только от бега. Снег хрустит, когда она чуть поворачивает голову. Щёки красные, нос тоже, волосы растрёпаны. Мелкая и смешная. Но взгляд… странный. Слишком серьёзный для этой дурацкой снежной войны.
Я даже не успеваю сообразить, как она уже поднимается на локтях, выдыхает мне почти в губы и с коротким смешком начинает вставать. Треск снега под её коленями возвращает меня на землю.
- Сама напросилась, - лениво протягиваю я и зачерпываю ладонью снег прямо рядом с собой. Слепить идеальный снежок времени нет, да и не нужно. Комок получается кривоватый, рыхлый, но этого достаточно. Бросаю ей в плечо лёгким движением. Без силы. Просто напоминание о том, кто тут король этой снежной заварухи.
Снег сыпется с её одежды, падает на землю, а я уже поднимаюсь сам. Стряхиваю кристаллы с рукавов, с коленей, с плеч. Волосы, должно быть, тоже в снегу - отряхиваюсь пальцами, чувствуя холодную влагу.
Подхожу к ней сзади и хлопаю ладонью по спине, сбивая налипший снег. Один, второй хлопок.
- Не сильно намокла для своей речки? - спрашиваю я, глядя на её плечи. Голос чуть хриплый после смеха и холода.

Подпись автора

Сжимаю-разжимаю окаменевшие пальцы, чувствуя, как холод медленно, мерзко продирается в кости. Одежда промокла, суставы ноют. Круто, зато теперь могу официально считать себя самым стойким парнем в этом селе. Поднимаю взгляд на мелкую, на её красное от мороза лицо и волосы, в которых снег склеился, словно её только что обваляли в муке. Она и вправду забавная. И смешная.
Подмигиваю и с ленивой ухмылкой протягиваю:
- Снежный король зимой после тренировок плавает в озере, а потом загорает на солнышке, когда оно решает удостоить Хогвартс своим присутствием.
Протягиваю пальцы, хрустят суставы, как старые петли на двери. Нужно согреть их, но что-то лень. Хаффлпаффка тем временем что-то там бубнит про магию. Бла-бла-бла.
- Нет таких чар, - уверенно отрезаю. - Магия, чтобы гладить одежду? Не смеши меня. Если бы она существовала, мой бывший староста был бы самым счастливым человеком в этом мире. Не пришлось бы ему каждое утро издеваться над своими волосами утюгом, пытаясь их выпрямить.
Мысленно усмехаюсь. Хотя, если честно, я бы сейчас и сам легко справился с сушкой её пальто. Разогрел бы воздух вокруг, высушил ткань заклинанием, заодно поджёг бы подол - чисто для эффекта. Но пальцы слишком оледенели, чтобы сжимать ими ещё и палочку. Гибкость ушла, как ушла совесть из Министерства.
Смеюсь, разворачиваюсь к реке и начинаю шагать вперёд широкими шагами. Снег громко хрустит, воздух резкий, бодрит, но лёгкие уже привыкли. Шарф на шее чуть сползает, но поправлять его нет никакого желания.
- Давай, Хукам, не отставай! - кричу я через плечо, а сам ускоряюсь. - Мне не терпится наконец увидеть твою сиротскую магию.
В голове уже разгоняется сценарий. Её чары оказываются фейком, лёд проваливается, она визжит и падает в ледяную воду, а я героически вытаскиваю её одной рукой. Хаффлпаффка в шоке, мокрая, дрожащая, а я - классный. Колдографии будут огонь.
Широкий сугроб на тропинке перешагиваю с лёгкостью, снег сыпется с голенищ сапог. Улыбка сама расползается по лицу.

Подпись автора

- Таких чар нет, - повторяю я, как будто ставлю финальную точку в этом споре. Голос ленивый, но внутри крутится короткий, ехидный монолог. Таких чар и правда нет. Если бы были, все эти модницы ходили бы с нормальными волосами, а не с птичьими гнёздами на башке, как магглы после ночи со свиньями на сеновале. И вообще, те редкие чародеи, что умеют менять внешность - это выродки какие-то. Нормальный волшебник так не может. Хотя… будь я сам таким выродком, это же как удобно. Раз - и уже новый парень в зеркале, без всяких этих шампуней и помад. Ладно. В другой жизни.
Пока я развожу эту философию у себя в голове, мы добираемся до реки. Холодный воздух сразу обрушивается на лицо, а от льда тянет сыростью, которая за пару секунд пробирает до костей. Дейзи достаёт палочку, расстёгивает пальто - и начинает колдовать. Я с недоумением наблюдаю за её махинациями. Серьёзно? Все эти завитки тёплого воздуха, вся эта пафосная возня? Не проще ли просто потерпеть холод, как нормальный чародей?
Когда она вдруг направляет заклинание на меня, я даже не дёргаюсь. Пусть. Волна тепла окутывает пальто и волосы, моментально прогоняя липкую влагу. Внутри мелькает мысль: Вау. Даже приятно. Но вслух я, конечно же, не скажу. Пусть думает, что делает мне одолжение.
Пока Хукам сосредоточенно творит следующее заклинание, я в это время леплю снежок. Лениво, не торопясь. Холодный снег приятно скрипит в пальцах, и я ощущаю, как азарт медленно поднимается в груди. Она там уже чудит с какими-то льдистыми лезвиями у сапог, переступает с ноги на ногу, выглядит довольной собой. Молодец.
Хукам выходит на лёд и легко скользит по блестящей поверхности. Смеётся. Оборачивается. И вот этот её смех звучит слишком уверенно. А вопрос глупо.
Я смотрю на неё и ухмыляюсь. Глупый вопрос. Очень глупый. Я же Мейсон Трэмбли.
- Нет, я только изредка тренировал сборную, - лениво бросаю я, крутя снежок в руке. - Если сильно попросишь, могу и тебя научить.
В этот момент снежок срывается с пальцев и летит точно в цель - в её ногу.
- Давай колдуй мне эти свои коньки, Хукам, - добавляю я с ухмылкой. - Лень возиться самому, а ты вроде как уже разогрелась.
Я делаю пару шагов ближе ко льду, но не спешу выступать. Взгляд скользит по реке, по солнцу, блестящему на тонкой кромке инея, по самой Дейзи. Она там, на льду, уже как рыба в воде - азартная, смеющаяся. Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы схлопотать снежок прямо в спину?

Подпись автора

Снег хрустит под подошвами. Не от веса - от заклинания. Сначала будто что-то щёлкает под кожей сапог, а потом какое-то непонятное чувство по ступням. Ещё секунда - и лезвия. Прямо из подошвы. Растут, тянутся. Ощущения странные. Слишком.
Я выхожу на лёд. Не бегу, не отталкиваюсь - выхожу. Медленно, не спеша, точно знаю: лишнее движение - и полечу как пощёчина по чужому лицу. Лёд под ногами скользкий, предательский. Он будто не хочет держать, но и не отпускает. Река будто дышит подо мной.
Стою. Просто стою.
Движение даётся через усилие. Ступни в непривычном положении, стопы будто закручены внутрь. Лёгкий наклон - и вес уходит, теряется точка равновесия, пятки чуть дрожат. Ощущение, будто стою на носах двух рогах единорогов. Резких, тонких, враждебных. Секунда - и они вспорют меня самого.
Сделать шаг? Нет. Слишком рано. Не потому что страшно. Страха нет. Я не боюсь упасть. Серьёзно. Это же просто лёд. Подумаешь - поскользнулся, приложился, встал, пошёл дальше. Всякое бывало. Я в квиддиче падал с высоты. Смешно сравнивать.
Просто… хочется немного постоять. Привыкнуть. Почувствовать металл. Увериться, что я контролирую ситуацию. Я не привык делать что-то неуверенно. И уж точно не в этот день.
Вижу, как она катается. Мелкая уходит по льду, как будто это её стихия. Привычно. Легко. Рассекает, как будто родилась с этими лезвиями. Скользит, оборачивается, смеётся. Пальто развевается, волосы срываются, искрится солнце на льду и в её глазах. Снег вспыхивает под коньками, крошка взлетает дугами.
Я стою. Внутри всё молчит. Внешне - тоже.
Лёд чувствуется всем телом. Через ноги, спину, плечи. Он тихий. Почти беззвучный. Даже мои дыхания кажутся громкими. Я хочу шагнуть. Ещё не готов. Или готов. Просто жду момент. Понятно же, я не собираюсь позориться. Не перед ней. И вообще, мне просто надо встать поудобнее. Подобрать баланс. Понять механику. Вычислить в уме. Я же стратег, не идиот.
Она далеко. Но я вижу каждый поворот. Каждое ускорение. Лёд под ней как гладкое зеркало, подо мной - как ловушка. Пытается втянуть, бросить, заставить потерять лицо. Не выйдет. Я держу равновесие. В этом я хорош.
Глубокий вдох. Холодный воздух обжигает ноздри, раздувает грудь. Сердце бьётся громко. Не от страха.От возбуждения. От того, что я знаю - сейчас сделаю шаг, и это будет идеально. Или не сделаю. Просто подожду ещё пару секунд.
Я не торможу. Я не боюсь. Я просто оцениваю обстановку. Я же Мейсон Трэмбли. И это мой лёд. Пусть я на нём ещё не катался. Но это ничего не меняет.

Подпись автора

Рядом снег, холодный, кристаллический, блестит, как драгоценности на витрине. А перед глазами - мелкая. Уже здесь. Уже подъехала. Уже стоит напротив. И руки протягивает.
Не с ехидством, не с ухмылкой, не с победной миной, которую я ожидал. Просто смотрит. Молча. Улыбается.
Мои пальцы непроизвольно дёргаются. Не от холода - просто от реакции. Внутри будто что-то сдвигается.
Всё это время я стоял, будто прикованный. Лёд подо мной всё ещё скользкий, чуть ли не шевелится. Но сейчас ощущение меняется. Он всё ещё холодный, всё ещё не даёт мне уверенности, но с её руками передо мной уже как-то… не так стрёмно.
Я всё ещё стою. Смотрю на её пальцы. На запястья. На лёгкую улыбку, не требующую ничего, не торжествующую. Ни злорадства, ни а я говорила. Просто приглашение.
Я медлю. Не из страха. Точно не из страха. Просто обдумываю. Я всегда так делаю. Стратегия. Оценка. Анализ. Как в квиддиче - прежде чем рвануть к бладжеру, сначала надо понять, откуда он летит.
Снег тихо шуршит под её коньками. Она чуть покачивается, и кажется, будто ей совершенно комфортно - и на льду, и в этой роли. Роли того, кто сейчас сильнее. Или… не сильнее. Просто увереннее. Это раздражает.
Я делаю полшага. Почти незаметно. Руки опускаются ниже, чтобы поймать равновесие, тело немного вперёд. Центр тяжести туда, где она стоит. Я как в спектакле, где не знаю своей роли, а партнёрша уже в финальном па вальса.
Я поднимаю взгляд. Встретиться с ней глазами проще, чем дотянуться до её рук.
И только потом, без лишних слов, чуть сжав губы, будто для равновесия, я протягиваю пальцы - сначала одну руку, потом вторую. И хлопаю её по ладоням своими сверху - лёгко, но звонко. Проверяю на прочность.
Улыбка дерзкая, чуть с прищуром: - Ты сейчас меня на танец приглашаешь, Хукам? - Потому что выглядит именно так. Даже без слов.
Я всё ещё не еду. Стою. Но движения - уже в голове. Внутри всё бурлит. Возбуждение мешается с упрямством, с этим вечным тремблевским принципом я хорош во всём. Но так и есть. И я почти готов. Просто ещё пару секунд.
Чуть наклоняюсь вперёд и скольжу одним сапогом. Самую малость. Вперёд - и сразу же назад. Короткое, осторожное движение. Тест. Как будто лёд скажет мне сам: Окей, парень, катайся.
Не сказал. Но и не возразил. Пока так. Пока мне надо ещё немножко постоять. Ещё чуть-чуть. И я поеду. Обязательно.

Подпись автора

Она смеётся. Громко. Звонко. Как будто я ей анекдот рассказал, а не стою тут, как олень на льду. И ладно бы ржала где-нибудь в стороне, так нет - прямо передо мной, выставив ручку, как будто я сейчас должен по всем канонам съехать на коленях и чмокнуть ей в кулачок.
Смотрю на это представление. На весь её реверанс. На этот подол, которого даже нет. И на то, как она нарочно делает вид, что всё - чисто по кайфу.
И ведь реально кайфует. Это не поза, не игра - она правда улыбается. Без привычной этой хаффлпаффской тревоги под веками.
А я? А я стою. На этих проклятых лезвиях. Как придурок.
Не потому что боюсь. Просто надо выдержать паузу. Чтобы всё красиво было. Чтобы не выглядело, будто я по её щелчку пляшу.
Она отходит на шаг. Протягивает руку. Одна. И я знаю этот трюк. Типа хочешь, присоединяйся. Не хочешь - стой дальше у берега, как памятник собственной крутости. Классика.
Смотрю на неё. И в голове короткий флешбек:
Утро. Старушенция-душниловка. Хукам прижалась к плечу, будто мы реально встречаемся. Взгляд - как у потеряшки на вокзале. Ну. Такое.
А сейчас? Сейчас эта мелкая катается по льду, как будто это её стихия. Как будто нет ни бабки, ни школы, ни предстоящего поражения в квиддиче. Улыбка, как будто жизнь её щекочет под бок и зовёт драться.
Вот так вот. То ли двинутой надо быть, чтобы так резко настроение менять. То ли… быть Хукам. И да, я помню, что она сирота.
Но я ж не монстр. Я просто не делаю из этого трагедию. И вообще, если бы она не сдохла под конец года от стресса - я бы и забыл о её сиротстве. А сейчас… ну, вот вспомнилось. Бывает.
Смотрю на её пальцы. Уверенные. Протянутые.
Делаю вдох. Делаю выдох.
- Салазар с тобой, Хукам.
Кладу руку в её ладонь. Улыбаюсь. Хищно. Как будто это я её пригласил, а не одолжение делаю.

Подпись автора