Пандора была Пандорой, чтобы там ни происходило. Она не так часто посещала Ксенофилиуса, поэтому неожиданный приход этим вечером очень удивил его. В смысле, разве она знала, где он живёт? А если знала, то почему пришла только сейчас?

Волшебница ворвалась в квартиру и сразу перешла к делу. В своей обычной деловитой, сдержанной манере. Но что-то в её взгляде — да и в словах — было непривычным.

Пандора всегда говорит, как есть. Она не умеет врать и прикрываться ничего не значащими фразами. И раньше Ксено, кажется, никогда не слышал, как она — наедине с ним — спрашивала, как он себя чувствует. Не смотрела на него таким тёплым взглядом. Не просила быть осторожней.

Возможно он действительно ей небезразличен? Возможно, она просто не придаёт значения чувствам? Но они есть. Глаза Лавгуда мечутся, щёки розовеют.

Задумавшись, он пропускает часть того, что девушка говорит. Спохватывается, когда Олливандер предлагает пригласить Каффа.

— А... Я в порядке, да, — Ксено отступает, позволяя решительной Пандоре пройти в квартиру — маленькую студию. — Я сейчас поставлю чайник, ладно?

Пока пузатый медный друг нагревается, Ксенофилиус разворачивается к гостье. Стул только один — у большого рабочего стола, заваленного бумагами и печатной колдомашинкой, так что сесть она смогла только на кровать.

— Слушай, ты не волнуйся, ладно? Если ты, конечно, волнуешься... Я сам испугался, но это всего лишь... В смысле, — он садится на стол, беспечно разводя руками и рассеянно улыбаясь. — Я ведь могу их провести. Ну и... Что ты сказала? Ты знаешь, кто были эти люди?

Она такая красивая сейчас. И ей так идёт этот наряд. Лавгуд поправляет на груди спрятанный под рубашкой амулет.

— Ах, да, Барни... Барни уже был здесь.

Отредактировано James Potter (2024-04-23 23:25:59)