– Скажи ещё хоть слово, и я… – завхоз брызжет слюной от злости. Несколько капель попадают мальчику на ворот мантии.

– С превеликим удовольствием. Вы старый завистливый ублюдок, ничего не добившийся в жизни и упивающийся своей властью над теми, кто слабее, но при этом талантливее, умнее и удачливее вас! – и откуда только взялась сталь в голосе? – Вы не…

Арчи не успевает договорить, выплеснуть всё, что накопилось: щёку обжигает пощёчина, настолько сильная, что у него звенит в ушах и плывёт перед глазами. Он отшатывается на шаг, инстинктивно поднимая ладонь к лицу.

Какие-то несколько секунд Хиггсу кажется, что старика прямо здесь хватит удар. Глаза Прингла наливаются кровью, пальцы неестественно скрючиваются, и весь он будто съёживается… но это быстро проходит.

Когти завхоза впиваются ему в плечо, и он тащит его – нет, не в кабинет, а по лестнице, на этаж ниже. Будь Арчи гриффиндорцем, он бы, наверное, вырвался и сбежал, но внутренний рейвенкловец понимает: тогда будет только хуже. К тому же он сам шокирован словами, вылетевшими из собственного рта. Да, он думал про старика многое и озвучил далеко не всё, но, великая Моргана, почему он не прикусил язык?! К счастью – он неисправим, даже в такой ситуации старается найти плюсы – по дороге им не встречается ни одной живой или мертвой души.

Дальнейшее Арчи и рад бы забыть как можно скорее, но, спасибо памяти, помнит едва ли не каждую минуту.

Старик заталкивает его в длинное помещение с низкими потолками. Мебели здесь практически нет, только сваленные в углу старые парты, лавки да стулья, одинокий стол, бадейка с ротанговыми розгами в углу… и что-то металлическое поблёскивает в свете факелов на дальней стене.

– Палочку! – когда его родная ложится в сморщенную руку завхоза, Арчи чувствует себя предателем. Прингл толкает его в спину, чтобы он начинал готовить место для экзекуции.

Ему не впервой получать удары розгами: отец считал это неотъемлемой частью воспитания юноши, и этого не избежали даже его идеальные братья, что уж говорить о нём. Впервые Арчи наказали, когда он только учился читать. Да и в прошлом году он уже попадал к Принглу после очередного пошедшего не так эксперимента. Но сегодня – к Трелони не ходи – всё не обойдется несколькими болезненными, но терпимыми ударами.

Перед тем, как потянуться к застёжкам мантии, Арчи медлит: пострадает его спина или?.. Прингл правильно истолковывает его колебания.

– Рубашку, – неразборчиво гнусавит он.

Что ж, хоть его достоинство в какой-то мере останется при нём.

Арчи знает, что у него высокий болевой порог, но когда седьмой удар, ложась внахлёст и пересекая следы от предыдущих, наконец продирает кожу, это утешение перестаёт помогать. Он не кричит, нет, но из груди вырывается тихий скулёж, а по щекам начинают течь слёзы. Арчи закусывает губу и утыкается лбом в лавку, скрывая лицо; пока хватит сил, он не даст любоваться его страданиями.

Прингл ограничивается чёртовой дюжиной ударов; вовремя – у Арчи перед глазами уже пляшут чёрные точки, а губы искусаны в кровь.

– Встать, живо! – когда он мешкает, завхоз бесцеремонно спихивает его с лавки. Хиггс встаёт на негнущихся ногах, набрасывает рубашку, мантию. Ткань трётся о разодранную кожу, посылая новую волну боли, и мальчик невольно хватает ртом воздух. Но это, оказывается, ещё далеко не конец.

– К стене! – новый приказ не заставляет себя долго ждать. Арчи внутренне содрогается, осознав, что ему уготовано, и прилагает все усилия, чтобы сохранить лицо. Выходит ощутимо так себе.

Прингл грубо хватает одно его запястье, засовывая в кандалы, которые, кажется, не мыли с момента основания школы. Еще мгновение – и симметричная процедура повторена со второй рукой. Теперь он висит, распятый в узком проёме, едва касаясь пола носками ботинок.

– Повиси здесь часок-другой, может, хоть это отучит тебя от наглости, – у Арчи, несмотря на состояние, близкое к обмороку, чешется язык вставить пару замечаний. Но он чувствует, что его силы на исходе, и не хочет давать Принглу столь желанной возможности насладиться криками, поэтому на этот раз молчит.