Бродить под закрытыми дверьми, пока родные люди ссорятся не в привычках Элинор. Нынешней Элинор. Раньше, когда она пыталась подтолкнуть сына к отцу, а отца смягчиться с сыном, она истаптывала паркет перед закрытыми дверьми кабинета супруга, в надежде, что вот в этот раз все наверняка получится, что они найдут общий язык и услышат друг друга. Но все тщетно. Каждая попытка вмешаться - скандал. Просто присутствие - та же история. А за дверьми, за которыми либо полная тишина, либо крики в какой то момент стали ей не выносимы. Она отпустила сына к отцу, оставляя в душе страх за его сломленность под гнетем Джерарда, и веру, что ее мальчик сам со всем справится и все для себя решит, и тем самым давая им возможность самостоятельно работать над отношениями друг с другом без каких либо посредников. 

Теперь Элинор предпочитала уходить. Уезжать в поместье, запираться в библиотеке, копаться в цветах на лоджии, лишь бы не слышать отголоски былой боли. Она знала, что Джерард был сложным человеком, требовательным, несгибаемым. Он ждал от сына соответствия своим высоким стандартам, не понимая, что тем самым лишь отталкивает его. Но менять его - задача непосильная.

И все же, несмотря на внешнюю отрешенность, она чувствовала каждое колебание настроения в доме. Слышала приглушенные голоса, улавливала напряжение, витавшее в воздухе. Она научилась определять по едва заметным признакам, когда страсти накалялись до предела, и старалась в эти моменты быть как можно дальше.

Сегодня утром, когда она услышала резкие слова, доносившиеся из кабинета, она невольно замерла. Импульс броситься на помощь был по-прежнему силен, но многолетний опыт подсказывал, что лучше остаться в стороне. Она глубоко вздохнула, заставив себя сделать шаг в сторону оранжереи, где в ожидании ее заботы томились нежные орхидеи.

- Пусть разбираются сами, - прошептала она, удаляясь от дверей в сторону гостиной, так и не узнав, о чем речь их очередной ссоры. - Оба уже взрослые. И должны научиться решать свои проблемы самостоятельно.

Когда все окончательно вышло из под контроля женщина помнила очень хорошо. В то время глаза ее сына горели от любви к той, кого ныне он не вспомнит. Элинор помнила, как опустела душа его сына, когда супруг уничтожил то, что ему так было важно, посчитав слабостью любовь с недостойной ему девицей. Но сын любил, чего никогда не мог позволить себе Джерард, и в этом волшебница всегда видела только силу собственного сына. Быть может даже в чем то превосходство над своим отцом. Женщина видела, как супруг, с каменным лицом, наблюдал за муками Энтони. Ни тени сострадания, лишь холодная отстраненность. Элинор чувствовала волну ярости, поднимающуюся в ней, но сдерживала себя. Нельзя допустить, чтобы ее гнев затмил разум. Энтони нуждался в ней сильной, а не мстительной. Но нуждался бы он в ней вообще, узнав всю правду о его жизни и о том, что память обо всем хранит не только отец, но и мать. Она тоже предавала его, сохраняя молчание. Собственноручно прикладывалась к авантюре, в которую ее втянули без ее согласия, разбив сердце окончательно и, кажется, уже без поворотно.

Энтони в последний визит ушел не попрощавшись, а супруг с несколько дней даже не попадался ей на глаза. Впрочем и самой женщины не было особо в доме, ведь загруженная личными встречами, она терялась во времени и днях, переключаясь с одних планов на другие, а потому пропустила всевозможные визиты доктора к ее супругу. Она не позаботилась о нем, когда проклятье убивало его изнутри. Попивая чай в ресторане средь бела дня, женщина была даже не в курсе того, что ее муж заживо гниет и ничего ему не помогает. Он ей не позволил узнать сразу о своей слабости, спрятавшись, как обычно, за своими чертовыми дверьми, оставаясь один на один там, где сразу нужны были дополнительные силы. Узнала случайно, когда решила таки ворваться в затворничество мужа.

Элинор спрашивала о произошедшем, пыталась узнать какого черта происходит с ее мужем, заранее зная, что лично от Джерарда она ничего не добьется. Приходящие доктора не смогли ему помочь и так же не смогли ничего узнать. Его прокляли, но кто, как и когда узнать от этого упрямца было невозможно.
Все, что в итоге сделала Элинор, это отправила своего супруга туда, где ему действительно могли помочь, в Мунго.
Внутри этой женщины сложные чувства. Сожаление, переживание, тревога, с тонким шлейфом... удовлетворения за то, что она видела. Ей было стыдно чувствовать такое, страшно, что внутри нее надломилось остатки каких либо чувств к этому мужчине, но она чувствовала все это и ничего не могла с собой поделать.

Днем четвертого числа, пребывая в столовой в одиночестве, женщина бегло выводила буквы на плотном листе бумаги с семейным гербом. Рядом с ней лежало уже вскрытое, из больницы, где ей вкратце обозначили о состоянии её мужа и о помощи, что там смогли оказать. Связи, которыми обрастала Элинор начинали потихоньку приносить свои плоды. Сегодня вечером домой Джерарда не отпустят, но даже врачи не дали никакой точной информации о том, что все же случилось с главой семьи Мальсибер.
 
" Энтони, родной, с твоим отцом что-то случилось, но я к сожалению не представляю что именно. Он не говорит кто его проклял и в какие неприятности он сумел попасть. В целом, все хорошо. Его смогли спасти в больнице, он жив, проклятье снято. Думаю, будет даже здоров, как сможет вернуться домой. Может заглянешь к нам завтра? Вдруг у тебя получится узнать больше о том, что с ним в итоге случилось? И я буду рада тебя увидеть. Э.М."

- Доставь лично Энтони, сейчас, и пусть ответит сразу, если будет возможность, - протянутый конверт с изящной подписью Элинор принимает в руки их домашний эльф, почти сразу исчезая на пороге этого дома и появляясь на пороге конторы, где работал младший Мальсибер. 

Подпись автора

Минерва ван лав❤️