Колм Медоуз служил Министерству верой и правдой около пятидесяти лет, две трети из которых он посвятил работе в ОМП, а треть — являлся судьёй. Он не был аврором, но какое-то время назад им был его старший брат Дуглас, а сейчас в Аврорате служила его племянница, копия отца, Доркас. К тому же, Колм находился в системе и, конечно, кое-что понимал в этой работе. И, разумеется, он знал о Непростительных. Убийство, пытки и принуждение звучат как формы наказания, а наказывать имеют право только судьи, не авроры. Можно быть сколько угодно хорошим, праведным, добрым, послушным, нравственным, честным, порядочным человеком и аврором, но у тебя нет права иметь подобную власть над другим человеком, если у тебя нет права судить его и наказывать за то, что он сделал. И, насколько ему известно, таких полномочий и обязанностей у авроров нет, и, пока есть Визенгамот, совершенно не нужно им их выдавать, что бы там его родственники при этом не утверждали про неспокойное время и достойный отпор. Иначе зачем вообще нужны такие, как он, если его работу будет делать кто-то ещё, зачем тогда вообще нужно правосудие?..

Поэтому Колм Медоуз проголосовал против.

Подпись автора

A million things I wish you would say Even if I fall that you will stay And none of my flaws can turn you away

[indent] За годы судейства Герман утратил наивную веру в то, что правосудие можно вершить не замарав рук. Сегодняшнее слушание грозило запачкать их еще больше, вне зависимости от стороны, которую выберет каждый. Но, в отличие от многих коллег, все еще испытывающих сочувствие, к несчастным ли сотрудникам отдела правопорядка, или волшебникам, чей путь лежал через вступление в противоправные организации, Оллертона это никак не трогало. Это была минимальная цена за мир, и он готов был её принести, даже если это грозило Министерству Магии потерей многих душ. Они и так теряли людей. И на первый план выступало, наконец, время. Ряды Аврората таяли, тогда как число сторонников так называемого Темного Лорда и Гриндевальда, казалось, лишь росло. И в силах Визенгамота было дать людям, которые сражались и за них и благополучие их семей, возможность уравнять шансы. Иметь возможность в критической ситуации мыслить не нормами права, но инстинктами. За этим, как он думал, крылось больше возможностей, чем потерь.
[indent] Герман Оллертон не медля поднял руку за принятие закона.

С тех пор, как по Министерству поползли слухи о проекте Крауча, Абраксас только и слышит, что бесконечные споры и множество  "но" с обеих сторон (ни одного свежего аргумента: все пережеванные до невозможности). Больше всего Абраксасу нравится тот, который про "хоть какое-то оружие против преступного беспредела". Ну разумеется, у авроров ведь нет никакого оружия, а палочка - это чтобы шнурки завязывать (сам он, впрочем, как и любой, кто интересовался магией чуть глубже, чем уровень теперешнего Хогвартса, неплохо представляет себе, как видоизменить пасс, чтобы заклинание для завязывания шнурков скрутило кишки противника в элегантный узел).
Не это однако же важно. Важно то, что традиция - это один из китов, на которых стоит Британия: подруби одну, и остальные рухнут. Важно то, что нестабильностью можно выгодно воспользоваться, и то, что грязнокровки и нувориши, которые ещё со времен досадного недоразумения по имени Нобби Лич верят, что имеют право голоса, могут воспользоваться ею выгоднее, чем старая аристократия. Важно то, что оружие, о котором говорит Крауч - это вовсе не три заклинания, а вседозволенность его ручных псов. Важно то, что наделять властью солдафонов (даже если они благородно зовут себя аврорами и борцами за всё хорошее против всего плохого) - это приговор, так было со времен Рима, и так будет всегда.
Абраксас считает поднятые руки и проговаривает про себя имена - сначала тех, кто клюнул на наживку страха, затем тех, кто по тем или иным причинам оказался умнее.
И воздерживается от голосования: Малфои вне политики.

Кажется, эти люди начинали забывать.

Сигнус Блэк всегда предпочитал избегать бессмысленных споров. Особенно тогда, когда бессмысленность их сопровождалась неспособностью оппонентов не столько принять, сколько в действительности осознать глубину проблемы. Он наблюдал за тем, как поднимают руки те, кто голосует за, разглядывая лица давно знакомых почтенных магов. Тех, кто готов был поставить под сомнение вековые законы и саму суть того, как устроено магическое сообщество. Признание слабости аврората, вот что это было. Публичная попытка Крауча ухватиться за последнюю соломинку, слабость, страх и кое-что еще: тяга к власти. О, это многие здесь понимали очень хорошо. Впрочем, ставили они явно не на того.

Сигнус Блэк же, в свою очередь, голосовал против.

Отредактировано Narcissa Malfoy (2024-06-06 01:02:54)

За время работы в Визингамоте что только не пришлось видеть. Жизнь научила Альфрика ничему не удивляться, превращать голос разума и голос сердца в симбиоз. Скрупулёзный и внимательный к мелочам, он старался быть справедливым и смотреть на ситуацию под разными углами, при этом, не ударяясь в  эмпатию и межличностные отношения. Нужно всегда сохранять баланс – Малдун всю жизнь оттачивал талант, чтобы овладеть этим навыком в высшей мере. Сегодняшний законопроект может разрушить всю историю магического мира, которая создавалась веками, и слово баланс точно не подойдёт, если аврорам разрешат использовать непростительные заклятия. У каждого есть чувства и эмоции, и кто-то может пойти в аврорат не по зову сердца, а из-за мести  или злости. Закон рискует развязать руки и устроить тотальный контроль над аврорами и отделами в Министерстве. Излишнее наблюдение – это сродни чего-то не здоровому, это конец каких-то доверительных отношений, без которых точно ничего хорошего не выйдет. Уметь работать в команде – великое искусство, некоторым и жизни не хватит, чтобы овладеть им. И как отреагируют сообщества других стран? Хаос неизбежен, и гораздо проще наладить работы тюрьм, вникать в судебные дела тщательнее, чем разбирать последствия непоправимого. Альфрик не сторонник стремительных и радикальных перемен – против.

Отредактировано Igor Karkaroff (2024-06-07 01:39:47)

Зефира Вогтейл - человек мира с одной стороны, а с другой - самый юный член Визенгамота. У неё одна из самых музыкальных семей и она практически уверена, что её сын станет музыкальной звездой. У него ведь такой красивый голос, скорее всего, доставшийся от прапрадеда.
Как член Визенгамота Зефира во многих вопросах ориентируется на большинство, но в некоторых случаях понимает, что ориентироваться надо на влиятельных волшебников. Она не разбиралась во многих вещах, но, как говорится, надо знать кого поддерживать, чтобы подниматься в Министерстве по карьерной лестнице вверх.
Цыганка по природе раскинула бы карты Таро, но заседание - не лучшая возможность. Зефира знала одно по вчерашней ночи, что конкретно её любое из принятых решений не коснётся, но отчего-то ей кажется, что военные люди разбираются в этом лучше. Посмотрев на поднимающего руку мистера Оллертона, тёмноволосая волшебница подняла свою руку, чтобы проголосовать за.

[indent]В свои тридцать пять лет Алфорд Блишвик уяснил несколько важных уроков жизни: делая добрые дела, не жди ничего взамен; суди людей по поступкам, а не словам; не доказывай человеку его неправоту, если от его мнения ничего не зависит; не стремись быть милым тому, кому безразличен; и всегда будь готов защитить себя.
[indent]В отношении последнего у аврората наблюдался явный пробел. Было смешно представить, как перед лицом реальной смерти бравый отряд авроров козыряет "Экспеллиармусом". Словно бойцовая собака, которой запретили кусаться. Глупо и опасно. Поэтому Алфорд без раздумий проголосовал за разрешение применения непростительных заклятий.
[indent]Чем у большего числа законопослушных граждан будут развязаны руки, тем сложнее будет вершить беззаконие злу. И если можно начать хотя бы с сотрудников аврората, то пришло время это сделать.

Отредактировано Alexandria Blishwick (2024-06-18 15:09:33)

Что насилие является замкнутым кругом без выхода, Изабо Барджорибэнкс уяснила для себя давным давно. Насилие может выражаться как действием, так и без действием — и ты никогда заранее не знаешь, какая его форма окажется более жестокой и беспощадной. Но ты точно знаешь, что насилие в любом случае неизбежно породит насилие. Главное, что Изабо всегда говорит и себе, и другим: это поступать по совести. И совесть подсказывает ей: если уж им всё равно насилия не миновать в грядущей войне, то пусть хотя бы у людей, выражающих интересы мирного населения, будет возможность действовать. А уж действовать или нет, пусть они решат для себя сами — и тоже, по совести. Она только даст им право подобного выбора.

Поэтому Изабо Барджорибэнкс проголосовала за.

Отредактировано Jacob Mayer (2024-06-20 12:07:06)

Заседание Визенгамота, на которое в этот раз собрались все эти многоуважаемые волшебники и ведьмы, шло уже несколько часов. Лорд Визерс со скучающим видом сидел на своем месте и наблюдал из-за прикрытых очей за представлением. Самые мудрые и светлые умы, как о них говорят, не могли прийти к соглашению. Да и вопрос, что поднимался... Гарольду Визерсу он совсем не нравился.
"До чего же деградировало магическое общество и продолжает деградировать. Когда-то эти заклятия даже не представлялись как запрещенные, не то что непростительные. Сами себе в ногу ударили ступефаем и теперь сами пытаются отменить собственные запреты. А ведь когда-то сами же чистокровные рода, сейчас бывшие основой сил этого самопровозглашенного лорда Волдеморта пытались отстоять право использовать ту же Авада Кедавру хотябы чтобы позволить умирающему уйти безболезненно."
Мысли Визерса текли стройно, никак не мешая тому следить за ходом голосования. Неужели Хогвартс и его система образования настолько сильно упали, что лучшие выпускники, а по правилам в аврорат иных и не берут, не могут сразить прихвостней Волдеморта без пресловутой Авада Кедавры в бою, а наука зельеварения и легилименции так деградировала, что без Круциатуса или Империуса не выбить признания? Печальный исход, показывающий ошибочность выбранной политики. Но чем же будут лучше от Волдеморта и его людей Аврорат и Министерство, если уподобятся им и начнуть казнить и калечить? Победителей не судит никто кроме их совести, если этот странный орган ещё не атрофировался.
Лорд Гарольд Визерс отдал голос Против

Подпись автора

Правда — это то, что ты считаешь правдой, даже если другие не согласны.

Джорджина Паркинсон не была уверена в том, что должна была здесь находиться. Она который день раздумывала, проворачивая в руках чистый лист бумаги, готовый вот вот стать заявлением об увольнении. Она не сказала бы, что ее разум нуждается в этой работе, что ее нутро тянется и блаженствует, когда она приходит на свое рабочее место, которое должно было стать ей вторым домом. Ничего, кроме зудящего желания уйти из этого общества снобов она не ощущала. Она скучающе осматривала зал, не задерживая ни на чем свой пристальный взгляд. Она будто прощалась, готовая открыть свою жизнь чему-то новому. Ведь сейчас, когда ее отец, которого она похоронила в прошлом месяце, больше не давит на дочь, уже давно вышедшую из возраста пубертатной неосознанности, Джорджина могла подумать о себе. Это было последнее ее заседание, на котором леди не задумываясь проголосовала против.

Ей запрещали все с самого ее рождения. И только сейчас, став уже взрослой состоявшейся женщиной, миссис Паркинсон осознала, что все запреты были ей необходимы. Что даже ее натура, не отличающаяся бунтарством, могла бы сподвигнуть леди сотворить множество неприглядных и трудно разрешаемых в последствии дел. Дел, о которых никто бы не смог забыть и, возможно, не смог бы простить. Джорджина, пребывающая в лишениях всю свою жизнь и являющаяся женщиной не глупой, знала, что они во многих случаях идут только на пользу.