Заходя в кабину лифта, Ремус не ждал, что вместо молчания или вежливых кивков, будет встречен издевательской репликой и пантомимой. Молодой человек впал в лёгкий ступор, не сразу осознавая происходящее, что говорят вообще с ним и не понимая, как теперь себя вести.
"Будьте готовы, что не всем понравится ваш допуск к обучению." - Реплика пронеслась в голове молниеносно, как напоминание. Лунатик опускает взгляд, сжимая ладони в кулаки, спешно пытаясь сориентироваться в ситуации и не выдать огорчения.
Но вместо Лунатика, стоило смутно знакомому волшебнику перестать лицедействовать, ответил другой, ещё один знакомый волшебник.
"Человек с кладбища", мысленная ассоциация первого впечатления всплыла в памяти даже раньше имени.
Стоит больших трудов, чтобы поднять взгляд, не рассматривая пол кабины. Нужно быть честным хотя бы с собой - слова неприятно резанули, в очередной раз проводя между ним и магическим сообществом незримую черту. Ремус морщится, изо всех сил старается скрыть и злость, и обиду, пользуясь выработанной ещё в школе привычку переживать эмоции внутри себя. А потом не скрывает удивления, забыв, что собирался что-то сказать.
Уж заступничества от малознакомого человека он точно не ожидал точно, как не ждал и услышать такую позицию в отношении ликантропов.

Диалог набрал обороты и перерос в конфликт слишком быстро. Ремус собраться с мыслями толком не успел, а недовольный оборотнями волшебник уже переключился на Нойманна.

- Пожалуйста, давайте остановимся, мы ведь в Министерстве Магии. -  Ремус выныривает из ступора, стоит тишине зазвенеть, аккомпанируя смелому заявлению. Вклинивается между магами, делая шаг вперёд, насколько это позволяет пространство. На секунду стало жутко, что распалившиеся мужчины и правда выхватят сейчас волшебные палочки и начнут швыряться заклинаниями прямо здесь, в лифте, к ужасу и благоговению благодарной публики. Этого допустить было никак нельзя, что бы там и кто про него не говорил. Да и не хотелось, чтобы потом вывернули всё так, словно бы Нойманн напал на обычного клерка, а ведь такой исход более чем реален. Лунатика слушать не станут, другие свидетели предпочтут поддержать своего коллегу.

В образовавшейся тишине, негромкий голос молодого стажёра прозвучал почти возгласом. Нервозность скрыть не удалось, как и эмоций от ситуации, но сейчас он не в школе, не имеет права следовать лучшим заветам Гриффиндорцев.
Что-то в голосе Нойманна подсказывало - он серьёзен и не шутит, это понял не только Ремус.

- Вот ещё, — лысоватый возмущается, немного отступив от блондина, то ли подсознательно, то ли уловив угрозу.
- Я, в отличие от этого, — кивок на Люпина, — могу себя контролировать. И не стал бы так его защищать, это он сейчас он глаза прячет, а через пару дней свой же отдел, может, получит повод его искать.
Пыл волшебника поубавился, очевидно мериться силами он не хотел, зато вспомнил о причине своего недовольства.

- Все ведь видели, не я первый заговорил о дуэли. Или мы уже и мнение своё высказывать не можем? - Вспомнив, что он тут не один, вокруг есть свидетели, волшебник заговорил уверенней.

- Достаточно. Если вам так будет спокойней, могу уверить, что в полнолуние я буду под присмотром. Незачем провоцировать конфликт. - Да, Лунатик, молодец, именно так и находят выход из подобных ситуаций. Оказалось, что будучи старостой вмешиваться в стычки, это совсем не одно и то же, что пытаться урезонить двух взрослых людей, один из которых ни во что тебя не ставит и умудрился перейти наличности со вторым, явно этим фактом недовольным. Возможно, в иных обстоятельствах, Рем бы вел себя собранней, но внезапное "приветствие" слишком выбило из колеи.

Попытка, если не урезонить, то, хотя бы, перевести огонь на себя с треском провалилась. От Люпина просто отмахнулись, словно бы его и не существует. Как отмахнулись и от одного из свидетелей сцены, попытавшегося поддержать идею о мирном течении диалога.
Любитель конфликтов желал выплеснуть праведное возмущение.
- Кто ты вообще? Я готов спорить, что вижу тебя впервые! Или вы с ним одинаковые? Тогда ничего удивительного. Куда только катится наше общество!

Лучше не становилось, спор продолжился и хрупкая надежда, что стоит им выйти на своих этажах, как всё прекратится, не оправдалась. Двери разъехались, выпуская магов, а конфликт продолжился, только лишь набирая обороты.

Нойманн чётко дал понять, что именно его не устраивает, и явно не собирался помогать Лунатику замять конфликт. Выйдя из лифта, двое встали друг напротив друга, один, лысеющий и уверенный, что за выслугой лет он может позволить себе чувствовать себя как рыба в воде на знакомой территории со своими порядками, и второй, пышущей молодостью и пылом иностранец, с противоположными взглядами.

Стоило им выйти, как публики вокруг них только прибавилось, а Ремус так и не придумал, что же ему делать и на какие действия у него вообще есть право.

Споры о том, можно ли проводить дуэли, ведутся давно и так ни к чему и не приходят. Самый максимум в продвижении этого вопроса доходил до мысли о запрете драться на смерть, но даже это так и не утвердили на официальном уровне, что отличает дуэль от убийства. Турниры и матчи также проходят, порой на международном уровне, а вот между собой такой способ выяснения отношений становится всё менее популярным. К опасениям Лунатика - недостаточно. Да, возмущение Альфреда понятно, его задело личное оскорбление, но первопричиной конфликта всё ещё оставался Ремус, и от мысли что из-за него хоть кто-то пострадает - становилось тошно, как не раздражал сейчас, в преддверии полнолуния, лысоватый клерк. Попытки понять, что будет правильно ставили молодого стажёра в тупик, и даже предположить, как бы вели себя на его месте друзья не получалось, ведь и Сириус и Джеймс были не менее вспыльчивы, чем распалившийся с пол оборота Нойманн, а Питер, вероятно, предпочел бы уйти... И, возможно, был бы прав. Возможно.

Альфред Нойманн уверяет, что дуэль здесь и сейчас его не интересует, спасибо уже хотя бы за это, но Люпину от этого не легче. Если уж высказываться - то ему, разве нет? А он, по правде, совершенно этого не хочет, предпочтя спустить конфликт на тормозах и не привлекать к себе лишнего внимания. При этом он благодарен Нойманну за его позицию, пусть и совершенно не желает того развития событий, что замаячил на горизонте. На сколько было бы легче, не касаяся конфликт его самого. Тогда растерянность бы просто не появилась и можно было бы абстрагироваться от ситуации, не зацикливаясь на чувстве стыда за себя, вины за собственную же пассивность, раздражения и отсутствие понимания личных границ. То, что легко спустить на тормозах, когда дело касается тебя лично - гораздо сложнее проигнорировать, если ты лишь часть общего паззла. Дело усложняло и привычка вести себя со старшими вежливо и осмотрительно, ни в коем случае не переча. То, что скажешь сверстнику - не позволишь себе сказать человеку, который годиться тебе в отцы.

Хуже того, Ремус опомниться не успел, как их уже окружили новые зрители, а его самого позвали в секунданты, снова ошарашив и вырывая из внутренней рефлексии в неприятную действительность.

- Конечно, мистер Нойманн, — ещё больших усилий стоило, чтобы говорить твёрдо и смотреть прямо, а не вести себя как потерянный школьник, впервые столкнувшийся с хулиганами. Распределяй его Волшебная Шляпа сейчас - точно отправила бы на Хаффлапфф, хотя Рем всё обучение сомневался в её выборе.

- И, всё же, надеюсь, что конфликт можно решить миром. Мистер...  - вопросительный взгляд на лысоватого, как его зовут Ремус не знал, пока что стараясь по меньше разговаривать с новыми коллегами, если они не с его этажа. - Уверен, он не хотел задеть вас, неправда ли? - Робкая надежда в голосе, всё же, прорисовалась. Пусть волшебник извиниться перед Нойманном, а Ремус стерпит, ведь на иное и не мог рассчитывать, не мог не понимать, что от его назначения все вокруг не изменят резко мнение в вопросе.

- О, не стоит утруждаться, мне подходит время... Скажем завтра, после десяти вечера, - волшебник явно издевался, потому что время выбрал перед самым полнолунием, когда Ремус чисто физически не смог бы прийти, даже если бы очень захотел, а оставить действие без свидетелей - всё равно что свести его к нападению.
- Значит, ещё и иностранец. Ты, наверное, хочешь получить здесь работу, вот и защищаешь всякий сброд, только лояльность к оборотням временная. Очень скоро Министр убедится, что зря даёт шанс таким как он. Сразу же, как они начнут лезть к нормальным людям и кого-то покусают. - Усмешка сменилась злостью и возмущением, часть людей в толпе одобрительно загудела, часть заинтересованно притихла. Критиковать политику Министерства Магии внутри самого Министерства - смелый шаг, но и волшебник не осуждал своё руководство лично.

- А что до... Вас, мистер Номанн, - тон снова становится елейным, подчеркнуто-вежливым, словно бы иллюстрируя слова историка о неискренности. - Мой отказ от дуэли будет значить здравомыслие. Я уже давно не подросток, чтобы на меня работали провокации. - Тон волшебника стал немного учительским, теперь он вычитывал Нойманна, решив занять позицию взрослого и рационального, таким образом избегая явно ненужной ему стычки с использованием магии.
- Или, может, хотите на меня напасть? Так сейчас воспитывают молодых за границей? Никакого уважения!

Толпа снова загудела, кто-то с одобрением, кто-то, наоборот, разочаровано, поддерживая дуэль как решение проблемы. Ремус, в свою очередь, спешно пытался придумать, как бы увести знакомца с кладбища отсюда, пока на спор не сбежалось ещё больше людей, вместе с охраной, которая обязательно подойдёт на столпотворение, особенно после того, что творилось в Министерстве пару дней назад.

Возразить Нойманну не посмели. Возможно из-за его тона, возможно из-за слов, возможно из-за неуловимого ощущения всей серьёзности ситуации. Никто в толпе не сомневался, что это не шутка. Никто уже не сомневался, что миром дело не закончить. Притихли даже те, выказывали одобрение клерку, отводя взгляд, несмотря на то, что говорящий иностранец и без того смотрел в пол.
Не осталось этих сомнений и у Ремуса. Невольно молодой человек проникался словами, ужасаясь и, одновременно, сожалея, что сам себе не может позволить так же твёрдо отстаивать позиции, даже не видя за собой права на такую возможность.

Все замолкли, напряжение стало почти ощутимым, Лунатик не решился снова попытаться вставить робкую попытку увести разговор в сторону. Сейчас это было бы уже просто глупо, ему ясно дали понять о причинах, а мысленно Ремус полностью поддерживал иностранного историка, разве что не одобряя прямых угроз, так как они и правда могли быть расценены не просто как брошенная в запале реплика. Хуже того, если с разговорчивым конфликтёром что-то произойдёт - Альфред Нойманн сразу же станет первым подозреваемым.

Меж тем или унижение перевесило трусость или слишком много свидетелей застали безобразную сцену, подтянувшись к самой её кульминации, да и охрана не спешила подоспеть к столпотворению, но волшебник перестал увиливать от столкновения.

- В конце дня, в атриуме. Я не собираюсь терять много личного времени на всякие глупости. А сейчас мне пора работать, не все тут бездельничают - буквально выплюнув реплику, волшебник развернулся и быстрым шагом направился в противоположную сторону, что-то запальчиво продолжая рассказывать двойке других магов, с которыми вошёл в лифт на этаже и вёл беседу до того, как в неё вмешались.

Лунатик опомниться не успел, как всё закончилось. Тихо выдохнув, он шагнул к Нойманну, жестом предлагая пройти вперёд, подальше от толпы. Ему было стыдно за себя, неловко перед историком и всё ещё непонятно, хотя уже и делать ничего не нужно.

- Хотите кофе? - Ремус говорит очень тихо, совсем поникнув. Вот такой вот из него никудышний страж порядка, даже конфликт не смог урегулировать. Даже попытаться толком не смог. Но мог, хотя бы, предложить иностранному гостю скоротать время, если он захочет и ничем не занят, времени до конца рабочего дня оставалось не так уж и много.
- Извините за всё это. Вряд ли он бы стал вас оскорблять и как-то с вами спорить, если бы не возмущался так сильно послаблениями. -Рем морщится, удерживается от раздражения в голосе. Ситуация докатывалась до него волнами, постепенно, прокручиваясь мысленно всеми отзвучавшими репликами.

- Вы действительно хотите сойтись с ним в дуэли? Сейчас мало кто прибегает к этому способу, а некоторые могли расценить ваши слова как реальную угрозу. - Как бы хотелось верить Лунатику, что подобный инцидент разовый или что он не останется в памяти толпы - это было бы самообманом. Но, может, там откуда приехал Нойманн иные взгляды на вещи?
- Вы ещё ни раз услышите что-то такое и никто из тех, кто поддерживает позицию того волшебника, не отзовётся на ваш призыв к пониманию... - Подобрать слова сложно, да и Ремус действительно так считает. Кроме собственных эмоций и паскудного настроения, стоило предупредить о последствиях, даже если Нойманн и сам их прекрасно осознавал. - Я имею ввиду, что если что-то такое повторится - оно пойдёт по тому же сценарию, реакция будет... снисходительной или агрессивной.

В словах и интонациях никакого обвинения, только констатация. Всем не докажешь, всех не призовёшь к такту и уж точно мало кто готов просто извиниться за свои слова, если они кому-то не понравились или спокойно отреагировать на попытку себя исправить. А вызывая на дуэль каждого, кто вступил с тобой в конфликт - очень скоро рискуешь оказаться под наблюдением, в лучшем случае.

- Спасибо вам. - Всё же, Рем решается посмотреть в лицо Нойманну, доставая из недр души если не чувство собственного достоинства, куда-то улетучившиеся в лифте, то, хотя бы, искренность. - За вашу позицию в отношении оборотней. Рад, что есть волшебники, которые так думают.

Альфред Нойманн не был уникален в этом, есть и другие, кто знает и не спешит шарахаться от Лунатика. Но с точки зрения молодого человека, это лишь потому, что они или узнали его до того, как тайна стала известна, или потому, что за него поручились, не важно кто, Дамблдор или взявшее на работу начальство, одним лишь фактом назначения. Каждый из них мог быть совершенно замечательным, но никогда не узнаешь как было бы быть, если бы обстоятельства сложились иначе, а сам слишком привык верить, что являешься чудовищем.

- Там откуда вы такое мнение более привычно чем в Британии?

Ремус слушает ответ с интересом. Было бы здорово узнать, что мир смотрит шире и дальше не только в лице своих единичных представителей, но, увы, ждать такого было бы слишком наивно. Но и единичные представители не переставляли удивлять. Ведь как бы не логично и правильно звучали слова - они разбивались о реальность, невольно вызывая ещё один вопрос, невысказанный: "а действительно ли это так, и действительно ли нужно?". Обществу решать, каким ему быть, разве нет? Те, кто выбиваются из общего мнения не просто так становятся изгоями и пусть хочется, очень хочется верить, что может если не ты сам, то хотя бы с твоей помощью мир станет немного лучше, часть сердца не верит в успех такой затеи.

Конечно же Лунатик этого не скажет. Не только магу, который высказывается именно так, как это хотелось бы слышать от большинства, но даже друзьям, уж очень собственные мысли напоминают недостойное гриффиндорца малодушие. Это почти как девиз: не положено, не подходит, не должно быть - значит гнать из головы и пытаться соответствовать на сколько можешь.

- Почему Вы тогда думаете иначе? То есть, ведь окружение очень сильно влияет, иначе большинство не считало бы так. - Возможно среди знакомых Нойманна тоже были оборотни? Это было бы логично. А если да, то можно спросить, чем ликантропы занимаются за пределами Британии. 

Внимательно наблюдает, как привык это делать, больше вцепившись в чашку, чем интересуясь её содержимым. Невольно подмечает за собой странное чувство, какую-то ускользающую не состыковку. Потому что Альфред Нойманн чем-то неуловимо отличался от волшебников, которых Ремус привык видеть вокруг себя. То ли манерой говорить (может дело в языке и том, что английский не родной?) или манерой себя держать, немножко напоминающей о слизеринцах, только без высокомерия, или чем-то ещё... Лунатик не имел дела с иностранцами раньше, не считая встречи с этим же магом во время Пасхальных каникул, потому не мог сравнить для себя, в этом ли дело.

Вырос в обстановке, где за слова нужно отвечать - что он имеет ввиду? Там, откуда Нойманн все вызывают на дуэль при малейшей ссоре? Ругань, скандалы, косые взгляды, выговоры и мера влиянием - то, что можно было наблюдать вокруг. Раньше, ещё в школе, драки или проклятие исподтишка, несмотря на наличие дуэльного клуба в Хогвартсе.

Лунатик кивает такж в ответ на предположение. Возможно, сделанное из вежливости. В Министерстве магии Ремусу не стоило реагировать на провокации или оскорбления, но и за его пределами он, вероятно, не стал бы ничего предпринимать. Не из-за ликантропии и не сейчас, но этого не скажешь малознакомому человеку, даже если правда.
А потом хмыкнул, услышав вопрос.

- Что вы, приближённые к министру не критикуют его решения, если это не Малфой или кто-то вроде, - негромко отозвавшись, качнул головой Лунатик. Такие как Абраксас Малфой или другие из списка "Двадцати восьми", кто немало вкладывал в Министерство, уж точно могли не переживать, что Министр узнает про их недовольство, это никак не повлияет на высокое положение в обществе.
Рем пытался вспомнить, где они могли встречаться кроме лифта, чтобы волшебник вообще обратил на него внимание, хотя с последними новостями для этого не нужно было особого труда.
- Кажется, он с четвёртого уровня. Уиникус, имени не знаю, да и на счёт фамилии не уверен. Едва ли он хотел бы ещё когда-то с вами столкнуться, вот и не назвался. Или просто не захотел. - Ремус посерьёзнел, крепче сжал чашку. Он не сомневался, что Нойманн способен на многое, почему-то в этом ему было легко поверить несмотря на молодость, но это не отменяло последствий.
- Но это не так важно. На формальность и выбитую из рук палочку ещё посмотрят сквозь пальцы, а вот если кто-то действительно пострадает... Не уверен, что это не расценят как намеренную провокацию для нападения, или что-то такое. Если бы он был уверен в своих силах - не пытался бы уйти столкновения, даже если гордость не позволила исправить ситуацию. Вы уверены, что у вас не будет проблем из-за этого? То есть, вы же иностранец, путешествуете. Честно говоря, никогда не интересовался, как контролируют приезжих, если вообще кому-то есть дело до этого.

Кажется, Альфред Нойманн совершенно не переживал о последствиях. Да, с одной стороны, он, вроде бы как, на виду у всех проявил лояльность к новой политике министерства, да ещё и какую искреннюю. От своего имени.  Таким образом показывая, что есть волшебники, готовые поддержать подобный шаг. А с другой… С другой, это было всё ещё Министерство Магии, а молодой маг, так легко бросающий вызов в ответ на оскорбление, всё ещё иностранец. А, может, Ремус просто себя накручивал, банально не сталкиваясь с подобными ситуациями раньше и привыкнув только к одному формату дуэлей - школьному, под надзором преподавателя, в рамках обучающего процесса.

Дуэли не находятся под запретом, всё так. Лунатик кивает, подтверждая высказанную мысль, не перестаёт хмуриться. То, что не запрещено - ещё не значит разрешено. Обычно говорят иначе, а работает именно так. Или это представления Ремуса о бюрократии, составленные из беглых реплик отца или старших членов Ордена, кого доводилось услышать в редкие свои визиты к особняку Дибборна.

Очень хочется спросить, почему хотел. Неужели лишь из-за желания "выпендриться", как это озвучил Нойманн, подобрав подходящее слово? Пожалуй, Ремус, как и многие молодые люди его возраста и, уж тем более, гриффиндорцы, не часто когда отличающиеся благоразумием, понимал тягу показать себя и доказать чего ты стоишь. Приятное чувство внутренней победы, чтобы весь мир замолчал и не говорил, что ты чего-то не можешь. Правда, в случае Ремуса, дальше желания дело не заходило. В отличие от своих более смелых и менее беспокоящихся про осторожность друзей, Лунатик старался привлекать к себе внимание как можно меньше, даже если очень хотелось.

Лунатик мечется между собственным любопытством, желанием узнать больше и о мотивах, и о жизни себе подобных за пределами Британии, и при этом, не докучать излишне, ведь они очень мало знакомы и со стороны Ремуса это было бы, как минимум, не вежливо.

- В нашу первую встречу Вы говорили, что собираете легенды. Других вы повстречали в своих путешествиях, или это были ученики Дурмстранга? - Предположение казалось логичным, потому как оборотни, как правило, не афишировали наличие у себя ликантропии, а Нойманн говорит во множественном числе, не о единичном случае. При этом выглядит он очень молодо - легко решить, что выпустился из школы не так уж давно.
Про Дурмстранг Рем тоже знал мало. Что туда принимают только чистокровных. Что там больше внимания уделяют тёмным искусствам, или это только репутация, к которой не получить подтверждения, не побывав там. Мысль казалась любопытной, ведь себя Рем считал едва ли не уникальным случаем (скорее огорчаясь этому факту, ведь как проще было бы, если бы любой оборотень мог учиться в волшебной школе) и был бы рад узнать, если это не так.

Запнувшись на секунду, Ремус всё же спрашивает и про другое, возвращаясь к дуэли. Не совсем то, что хотел, но тоже цепляясь за мысль, резанувшую по восприятию, дополняя более нейтральным вопросом, чтобы сгладить собственный интерес.
- Почему вы думаете, что сейчас именно тот случай? - Сложно не заметить перемены эмоций, особенно когда полностью сосредоточен на собеседнике. Наверное, Джеймс или Сириус тоже не сомневались бы в своих силах и праве, если бы захотели бросить кому-то вызов. Подумалось, что Нойманн похож на них обоих, но, при этом, и отличался очень и очень сильно. Только в его словах, почему-то, не получалось усомниться и предположить самонадеянность, хотя обоснований к тому у Лунатика не было. Сложно было сомневаться, возвращая себя к разумным доводам, ведь Уиникус, может, и обычный клерк, но это ещё не значит, что он ни на что не способен и он явно старше. Для Ремуса, который ещё не привык, что старшие волшебники - это не только учителя в школе, в которых не приходилось сомневаться, такой аргумент был весомым.
- И действительно стали бы искать его, если бы он отказался? - Вот это волновало довольно сильно, даже пугало. Скорее об этом говорил Ремус, когда упоминал последствия и провокацию.

Альфред Нойманн переводит в шутку тему со слежкой и возмездием, а Ремус только рад над ней посмеяться. Слегка нервно и сдержанно. Ему ведь и правда показалось, что Нойманн достаточно вспыльчив, чтобы воплотить свою угрозу в жизнь, хотя нарисованная в воображении картинка, задним числом, и выглядела достаточно абсурдно.

- Ну, может не лопатой... Вашим словам легко верить, — пожав плечами, всё же отвечает на явно риторический вопрос, предпочитая быть честным. Уж лучше так, чем произвести впечатление законченного параноика, хотя назвать какие-либо причины для такого восприятия Ремус бы не смог. Просто верилось легко, бывают такие люди, то ли сами по себе обладающие сильной харизмой, то ли на столько сами на столько уверенные в своих словах, что и другим сложно в них сомневаться. А может дело было в невольной симпатии, которую сложно не испытывать к человеку, показавшему себя с хорошей, по твоему собственному мнению, стороны.

Часы отсчитывали окончание дня и приближение дуэли, уже пора было выдвигаться обратно в Атриум и, похоже, Ремус нервничал гораздо больше, чем Нойманн, хотя в дуэли предстояло участвовать именно второму. Не столько даже за результат, сколько за сам факт дуэли, хотя и не мог для себя объяснить почему именно.
Не меньше впечатлил и рассказ о девочке-оборотне и её судьбе. От таких историй холодило, по коже бегали мурашки. Ремус от всего сердца сочувствовал малышке и ужасался тому, насколько жестоко с ней обошлась собственная семья, лишний раз убеждаясь, как повезло самому, ведь родители сделали для Лунатика всё, что могли.

- Это ужасно... Что с ней стало потом? - Услышать ответ, пожалуй, было страшно. Её могли убить, или оставить под замком, в каком-нибудь местном аналоге тюрьмы и, что хуже всего, это считалось бы нормой. Девочке максимум бы посочувствовали вслух, выдыхая с облегчением, когда она перестала попадаться на глаза "нормальным" волшебникам.

Атриум был полон людей, кроме тех, что спешили разойтись по домам, спеша к каминам, были и другие, ожидавшие представления.

Уиникус уже ждал, не скрывая своего недовольства и жалуясь коллегам, что вынужден тратить время на всякую ерунду, вместо того, чтобы отправиться домой и порадовать себя вкусным ужином.

Освобождая пространство вместе с другими, Рем наблюдал за развитием диалога. Сотрудник четвёртого уровня с недовольством вышел к Нойманну в образовавшееся пространство. Лицо его пошло красными пятнами, выдавая далеко не спокойное ожидание.

- Вот ещё! - Вздёрнув голову, он уставился на Ноймана, как смотрят на нашкодивших великовозрастных детей или школьных неприятелей, с которыми повздорил на перемене, а теперь и ничего хорошего не ждёшь, но и отступать не готов. - Я сказал что думаю, а тебе нужно не лезть ни в своё дело.

Извиняться Уиникус явно не собирался, напротив вспыхнул ещё больше, Рем вышел чуть вперёд, вспомнив, что ему доверили роль секунданта.

Уточнять, готовы ли дуэлянты разойтись без применения силы смысла нет, этот вопрос уже прозвучал, пусть и в иной форме. Следовал закономерный второй:

- Что определит победителя? Пропущенное заклинание, невозможность продолжать дуэль или словесное выражение? - Рем смотрит больше на Нойманна, не особенно желая встречаться взглядом с Уиникосом, ищет в толпе того, кто обозначит себя секундантом второго дуэлянта. Предполагать смертельный исход Лунатик даже не попытался, предполагая что ни одна самая горячая душа не рискнёт доводить конфликт до такого прямо в стенах Министерство.

- Какой абсурд. Словесного выражения будет достаточно, — шипит Уиникус, отходя от Нойманна на десяток шагов. Вполне очевидно, что если кто-то, скажем, окажется в отключке - дуэль и без того будет прекращена. Ну а Лунатик надеется, что всё это не займёт много времени и они смогут скрыться от назойливого любопытства собравшейся толпы.

- Flipendo - возможно и правда желая закончить побыстрее, возможно показать, что за свои слова, если уж пришло, отвечать он может, возможно ожидая сыграть на неожиданности, Коллин  Уиникус, чье полное имя прозвучало от кого-то из его коллег, в толпе, применил простейшее отталкивающее заклинание.

Когда ты молод, уважаешь правила, несмотря на то, как часто их нарушал, и не любишь привлекать к себе внимание - очень легко, в собственном воображении, раздуть любое происшествие до размеров самой настоящей катастрофы. И пусть правила не нарушались, Лунатик, отложивший переживания на время беседы, вновь ждал нехорошего исхода, коря себя за то, что не попытался отговорить Нойманна от затеи.
Реальность, впрочем, оказалась не такой бурной, как воображение и дуэль закончилась, так толком не успев развернуться.
Короткая, но впечатляющая демонстрация произвела впечатление не только на Ремуса, но и на других волшебников, собравшихся вокруг дуэлянта. Альфред не только без каких либо проблем отразил достаточно простое заклинание, что не удивляло, но и сам был куда более успешен в атаке. Невербальное воздействие заставило клерка завертеться  волчком, издавая при этом не самые приятные звуки. От них, почему-то, стало муторно. Или от того, с какой лёгкостью и небрежностью иностранный историк использовал магию. И на сколько он при этом оставался невозмутим, словно бы и не другой волшебник перед ним, весьма агрессивно настроенный, а так, предмет интерьера, взбесившийся от неточно произнесённого заклинания, который нужно утихомирить. Вот это поражало даже больше.

Рем не успел опомниться, когда Нойманн уже вернулся к прерванной беседе, констатируя итог развернувшегося в атриуме представления. Хотел было подойти к клерку, того требовало чувство ответственности, но его уже и без того подхватили приятели, а он, пусть и был дезориентированным, не выглядел сильно пострадавшим. И слава Мерлину! Ремус очень сомневался, что причинение реального вреда, пусть и в рамках дуэли, осталось бы без внимания.
- Что это было за заклинание? - Проклятие или что-то из чар? Эффект Лунатику был не знаком, в школе, ожидаемо, подобное не преподавали да и  нынешняя литература если и описывала подобные проклятия, добраться до них молодой человек не успел. Беспокоило, впрочем, не это и вопрос был задан, скорее, чтобы скрыть собственное беспокойство и не возвращаться к увещеваниям, от которых едва ли будет хоть какой-то толк.
- Вы, очевидно, немало практикуетесь. Обычно историка представляешь не так, - добавляет задумчиво, не отводя взгляда от Уинникуса, медленно приходящего в себя. Стереотипное мышление не лучшая из черт, однако Ремус действительно впечатлён. Клерк, не спешил продолжать диалог, то ли ещё не в состоянии, то ли не желая нарываться на ещё большее унижение. Толпа тоже начинала расходиться, убедившись, что Нойманн не спешит продолжать демонстрацию.
Потом, правда, эмоции снова сменяются в сторону беспокойства, так как в толпе показался один из старших ароров и наставников несколько дней как принятых для обучения будущих служителей правопорядка. Оставалось понять, грозит ли это выговором или Долиш просто оказался среди случайных свидетелей происшествия.