- Отпусти, дурак! - ну каким же очаровательным смехом заливается моя красотка Нора, в грудь толкает острыми кулачками, и замахивается полотенцем - оплеух надавать, или же закинуть на меня, ближе прижать и такой поцелуй подарить, чтоб мне весь вечер только об этом и думалось. И о том что будет, если снова в окно ее забраться, с цветком каким в зубах. Дверь-то передо мной уже давно никто не запирает, но привычки-то остались.
А сейчас она меня еще и на сцену гонит, мать честная, ну и как тут выступать, в таком предельно лямурном-тужурном настроении?
Помнишь, что обещал, говорит.
Никаких больше дебошей, говорит.
Стулья новые недавно прикупили.
Старина Бири доволен, лапы загребущие потирал, по плечу благодарственно хлопал, и зачем-то сыночком называл. Он всегда меня так называет, и сыном, и зятем. Отчего - не пойму, Нора тоже удивляется, но я про себя даже радуюсь. Все думаю, как бы в замуж ее уломать, да так, чтоб точно не отказалась. А тут, гляди-ка, даже уговаривать не приходится. Подозрения, конечно, крадутся весьма смутные - будто сговор какой подозрительный, будто хозяева меня самого гораздо лучше знают, чем и я себя. Но я от всех этих скверных мыслей, как от назойливых мух отмахиваюсь. Мое дело малое: баллады слагать да на лютне бренчать, а не думу раздумывать.
Я что, в конце концов, ученый какой? Или целитель в Святом Мунго?
Это они мужи ученые, мудья крученые. Вот пусть сидят в своих кабинетах и всякое такое думают. А мы - люди простые. Нам бы кружку эля, да не помереть с похмелья.
В зал выхожу, по сторонам гляжу: ну вашу ж простоквашу, не зря новых мебелей попривозили. Здесь не то что стройной официанточке не протолкнуться, яблоко если упадет, то кому-нибудь обязательно голову проломит. Гляжу как самые завсегдатые выпивохи у барной стойки обосновались - опять у них турниры на кто кого перепьет и на полу не заснет - только успевай подноси. В первых рядах самые благодарные зрители, баллад ценители. Вижу даже пожилых леди в расшитых мантиях - этим почтенным мумиям из дома-то выходит не то чтоб безопасно, а они вон в какое место забрели, сверкая золотом в ушах и в кольце на каждом пальце. Довольно улыбаюсь - напою да наиграю нынче сытно, это и за пивом не ходи. Старина Бири снова от радости расчувствуется, опять обниматься и лобызаться полезет. Славный он, конечно, дядька, да только чудной незнамо какой. Все никак мое имя запомнить не может, то и дело Янусом каким-то кличет, голову б ему скорей проверить, или сделать запрос на комплексное магопсихическое обследование для верификации субклинической миастении, а так же дифференциальной диагностики коморбидного аффективного расстройства, тьфу ты, мать твою гриндилоу, и откуда у меня в голове такие нелепые подвыподверты? Это что за ругательства страшные сейчас изобрел?
- Ну здрасьте чтоль, мои дорогие! - выскакиваю на сцене в новом ярко-алом камзоле и сияю как начищенный галлеон, ну что за диво, аж душа радуется!
- Привет, мои плуты! Привет, кто пьет уж три часа, а кто и две минуты! Я вижу всех вас, гоблины, лепреконы, и граждане маги! Кто скалкой получил от жен и потерял обтяги!
Бью приветственно по струнам, раз , другой, ну до чего же дельное скоморошество. Вон как все хлопают, улюлюкают, да кружки эля поднимают! Лишь за самыми дальними столами, щурюсь и приглядываюсь, опять живет какая-то своя скверная жизнь, прорастает, как споры на забытой картошке. Это по их душу сюда порой авроры заглядывают с тайными рейдами. Это они так редко гудят и веселятся с нами всеми. Это их хотелось бы видеть в родной таверне меньше всего, но предприимчивому Бири только попробуй о том заикнись - тебя скорее взашей выгонит, нежели свое заведение без хорошей прибыли оставит.
Закатываю глаза: ну надо же, сегодня их мрачную и злачную атмосферу разбавляют яркие суетливые пятна. Батюшки мои! И в самом деле, лепреконы пожаловали! Их, интересно, каким ирландским ветром-то сюда? Али заблудились по дороге?
Что-то внутри настойчиво свербит, как стрекот тревожных сверчков - не к добру оно, имп задери! А самое разумное нынче - перехватить этих чудиков в смешным цилиндрах, раскрутить за ноги, и выдворить вон, словно садовых гномов.
Но старина Бири меня тогда сам прибьет. А Нора, ослепительный свет моих очей, еще и грязной тряпкой сверху добавит.
Так что работает, ничем не ботаем, продолжаем веселье:
- А перед вами снова выступает Жан Таффанель, ваш любимый менестрель! Ваш самый верный шанс, что вы пропьете свой аванс! Вы пришли, чтоб я избавил вас от скуки! Ну и, конечно, чтобы ваши руки...
Пересыхает горло враз - такую толпу ты поди, перекричи, хоть и со сцены.
Но горе не беда, и я хватаю кружку эля, да прямо с чужого стола. Терпкий пенистый эль в удовольствие глотать - мне еще работать, а им не жалко, и вообще плевать!
Но вот я вижу зал, да черт бы меня побрал!
Ну эй, ну сударь, что за наглость посредь бела дня такая?
- ...НЕ ЛАЗИЛИ В ЧУЖИЕ КОШЕЛЬКИ! - ору. Вот ты каналья! А Нора смотрит строго так, и показала мне кулак.
Как так...?
Ах, помню - стульями сегодня не кидаться. Ну ладно, что уж, будем мы иначе развлекаться...
В руках сжимаю лютню я свою.
По струнам громко бью.
Пою.
- Смотрите, леди! Гляньте, джентльмены!
Сюда явился... Шут гороховый на сцену!
Он под плащом, дрожит, как флигель на ветру
Что ж вы хамите, сударь, на пиру?
Ты вор карманный! Нищий, не речистый!
Зачем ты лезешь к лютне музыканта?
Нужны деньжата - так полы почисти!
Ликуй же, Нора, я нашел официанта!

Отредактировано Janus Thickey (2025-12-04 00:20:46)