На улице становилось всё холоднее и холоднее. И вместе с ветками деревьев за окном, замерзали и извилистые школьные коридоры. Поэтому зимние вечера Эван предпочитал проводить, если не в объятиях милой девушки, то хотя бы у камина в слизеринском подземелье. Сегодня вечером пришлось изменить своим привычкам. Он шёл по пустому коридору, проклиная всё и вся, и особенно эти глупые школьные правила. Как только он здесь оказался? Ах да…

Был хороший субботний день, они с друзьями шли на тренировку по квиддичу. Эван рассказывал весёлую историю.
— …он берёт в руки палочку, и начинает ей махать, как будто его родители маглы научили, что ей можно только глаз выбить!..
— Маглорождённые вообще-то ничем не хуже чистокровных.
Ему послышалось или это проснулся в нём тот самый голос совести, о котором все столько говорят? Эван обернулся, пытаясь найти источник звука, но обнаружил только маленького гриффиндорца лет тринадцати, стоявшего в компании такой же тринадцатилетней подружки. По-видимому, ей и был адресован этот комментарий, и судя по испуганным глазам говорившего, он не ожидал, что его слова услышит кто-то ещё.
— Что ты сказал?
Маленький львёнок, явно не предполагавший такого развития ситуации, заметно сник, но гриффиндорская отвага не позволяла ему отступать назад.
— Я сказал, что маглорождённые волшебники не хуже всех остальных! Иногда, может быть, и лучше… — сказал он, искоса взглянув на девочку.
О, всё ясно, у нас тут любовная драма! Эван улыбнулся, предчувствуя надвигающееся веселье.
— Что же ты не смеёшься? — обратился он к девочке, стоявшей рядом. — Твой друг рассказал нам такую остроумную шутку, надо смеяться.
И прежде, чем мальчик рядом успел сказать что-то в ответ, прежде, чем девочка успела понять, что происходит, Эван взмахнул палочкой:
— Rictusempra.
В коридоре сверкнула серебряная молния, мальчик только и успел метнуться ей наперерез. И вот уже он лежит на полу, сотрясаясь от смеха.
Слабоумие и отвага. Посмеявшись над развернувшейся перед ними картиной, Эван с однокурсниками пошёл своей дорогой.

Если бы он только знал, что эта невинная шутка украдёт у него воскресный вечер. А, может, и всё равно сделал бы это! Слишком уж забавно третьекурсник упал на пол от смеха, карикатурно склонилась над ним в ужасе девчонка. Он для неё теперь, наверное, герой, принявший удар на себя. Мог бы и спасибо сказать за помощь в любовных делах, вместо того, чтобы жаловаться профессору.
С чужих слов Эван знал только то, что заклинание вышло сильным — а значит, его обучение в Хогвартсе не прошло даром. Снимала его то ли сама МакГонагалл, то ли Флитвик… Но декан Гриффиндора, говорят, была в бешенстве.
Поэтому Эван, захватив с собой коробку конфет из «Сладкого королевства» в качестве извинения за измотанные нервы, подошёл к двери профессорского кабинета ровно к назначенному времени.
Он постучал в дверь. Потом аккуратно приоткрыл её.
— Профессор МакГонагалл, это Эван Розье. Добрый вечер, можно?

Подпись автора

Le seul moyen de se délivrer d'une tentation, c'est d'y céder…Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему.

Эван с интересом оглядел помещение, оказавшись внутри. Бывал ли он вообще раньше в кабинете декана Гриффиндора? Такая личная комната может сказать о человеке гораздо больше слов, и ему интересно было ненавязчиво подметить для себя интересные детали о профессоре МакГонагалл. Но у него для этого ещё будет время, пока же Эван ограничился парой цепких и коротких взглядов по дороге к креслу, на которое профессор любезно предложила ему присесть.
Эван уже подготовился выслушать длинную нравоучительную тираду, поэтому удивился, когда ведьма ограничилась одним лаконичным предложением. Может, этот гриффиндорец не всё ей рассказал? Или ему просто повезло и строгая преподавательница успела остыть?
— Прошу прощения, профессор МакГонагалл, я виноват и такого больше не повторится, — заверил её Эван, глядя на Минерву самыми честными глазами.
Ну да, не повторится… По выходу из школы его ждала чёрная метка, он это точно знал и был этим горд. Таков был выбор его семьи на протяжении уже не одного поколения: сперва семья Розье вставала под знамёна Гриндевальда, теперь те старые знамёна истрепались, на их место пришли поновее. Суть была одна. Конечно, он не будет обижать грязнокровок… Тень улыбки скользнула по лицу Эвана, но он сдержал её в последний момент, снова сделавшись серьёзным и, возможно, даже излишне виноватым.
— Мне жаль, что вам пришлось разбираться с этим под Рождество. Я понимаю, что никакой подарок ни в коей мере не искупит мой поступок, — начал он, аккуратно положив на стол коробку красивых, явно дорогих, конфет. Одну из тех, которая стояла на витрине в «Сладком королевстве», — но я буду рад, если вы примите от меня этот рождественский сувенир. Вы столько сил вложили в наше обучение, я давно должен был его сделать.
Последнее предложение не было ложью. Эван действительно уважал профессора МакГонагалл, как опытного преподавателя и блестящую волшебницу. Тот факт, что она была ещё и анимагом, вызывал отдельный восторг. Эван не был дураком и умел ценить способности в людях, когда они есть. Кроме того, чувство уважения к старшим и более опытным, тоже присутствовало в нём с самого детства. Что же касается остальных его убеждений… лучше профессору было о них не знать, как и о планах Эвана на взрослую жизнь.

Отредактировано Evan Rosier (2025-01-24 23:28:19)

Подпись автора

Le seul moyen de se délivrer d'une tentation, c'est d'y céder…Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему.

— Чаю, мистер Розье? — сдержанно интересуется профессор, и Эван склоняется к мысли, что самые первые его ожидания от этой встречи были верными. Так быстро и просто ему из кабинета не выйти, отделавшись какой-нибудь бесполезной отработкой. — И заодно расскажете мне, какую шутку не оценил студент моего факультета, что вы решили ему помочь весьма специфическим образом.
Эван смотрит на профессора долгим взглядом и вздыхает, как человек, готовый к длительной и не самой приятной беседе.
— Я буду рад выпить с вами чашку чая, — этой фразой Эван даёт себе две секунды на раздумья.
Сказал ли ей гриффиндорец, в чём была причина его шутки? Если нет, можно свести ответ к более общей фразе и избежать половины проблем. Если да, то вилять глупо и можно только усугубить ситуацию. Рассказал или нет?
Он смотрит на профессора, всегда такая сдержанная, спокойная и строгая, но загорится как пожар, когда услышит его слова, если ещё о них не знает. А если не загорится, то будет ещё хуже… то, что быстро и ярко вспыхивает, обычно так же быстро потухает. А вот пламя, которое долго и упорно разгоралось, порой может превратить в пепел целые города.
Город Эвана был сделан из камня. Камня мраморных плит членов его семьи, некоторые из которых согласны были погибнуть за идею превосходства чистой крови. Хотя такие жертвы и были скорее исключением, каждая пролитая капля чистой крови сама по себе наносит этой идее огромный урон.
После непродолжительного молчания, которое уже начинало затягиваться чуть дольше, чем того требовали приличия, Эван медленно говорит:
— Он не оценил шутку, что маглорождённые волшебники не хуже остальных, профессор.
Он смотрит на профессора прямо, не пытаясь спрятать взгляд. С такими разговорами всегда лучше расправляться вот так, с поднятой головой. Эван готов услышать тираду о том, что называть это шуткой нельзя, что правила магического общества считают аморальными даже такие мысли, что в школе все равны и всё в таком духе… Он слышал это множество раз.

Отредактировано Evan Rosier (2025-01-29 13:05:28)

Подпись автора

Le seul moyen de se délivrer d'une tentation, c'est d'y céder…Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему.

Пить чай холодным вечером с Минервой МакГонагалл наверняка мечтали многие студенты школы. Но не при таких обстоятельствах.
Эван смотрит, как изящно чайный сервиз танцует под взмахом палочки волшебницы. Тёплый душистый чай льётся в чашки, речь Минервы льётся не менее ровно, хоть и не может похвастаться той же теплотой, но и холодного осуждения, нравоучительных нотаций в ней как будто бы нет. Похоже, она хотела поговорить с Эваном, как с человеком. Не просто как с безликим нарушителем спокойствия, с проблемой, мешавшей вовремя закончить рабочий день.
Профессор МакГонагалл предлагает ему угощаться конфетами, а Эван кидает на них унылый взгляд, явно недостойный этих прекрасных конфет. Что поделать, такие разговоры не слишком способствуют аппетиту. Однако, настрой Эвана чуть меняется, когда профессор делится, что… понимает его.
Нет, Эван не обманывался тем, что декан Гриффиндора может разделять его взгляды. Да и Минерва не пыталась его обмануть. Но всё же с человеком, который тебя слышит, есть о чём говорить.
Эван берёт из коробки одну конфету в блестящей серебристой обёртке.
— Эти конфеты действительно хороши. Вы знаете почему, профессор? — Эван не собирался говорить свысока, он не был настолько глуп. Лишь хотел с уважением донести свою точку зрения, раз она, похоже, кому-то тут интересна, несмотря на свою неправильность и непопулярность. — Они хороши, потому что этому производству уже не первая сотня лет. Мастерство, ошибки, опыт передавались от отца к сыну, от матери к дочери несколько поколений, этот вкус стоил несколько человеческих жизней, прожитых в его поисках.
Эван смотрит на профессора прямо, не пряча глаз. Он говорит искренне и хочет, чтобы это было видно.
— А ведь это всего лишь конфеты, — он осторожно откладывает неразвёрнутую конфету на стол. — Ошибка в их изготовлении будет стоить кому-то испорченного вечера, не больше. Но есть другие сферы. Политика, медицина, образование, — улыбается Эван, вежливо кивая Минерве. — Ошибка в последней может стоить чьей-то поломанной жизни, ошибка во второй названной сфере может унести чью-то жизнь уже не метафорически, что касается первой сферы… в ней одна ошибка может обойтись уже ценой не одной жизни, а жизнями тысяч.
Эван какое-то время молчит, наблюдая как огонёк свечи дрожит в отражении в поднятой им со стола чашке.
— Даже смотреть в глаза василиска не так опасно, как — разозлить декана Гриффиндора, думает Эван, но вслух заканчивает: — давать возможность реализовываться в этих сферах, давать бразды правления тем, кто о существовании магии-то узнал в одиннадцать лет, какой уж там опыт, накопленный поколениями. Я не считаю, что маглорождённые волшебники не нужны или не имеют права на существование, на счастье. Я считаю, нельзя равнять тех, кто равными изначально не является. И жертвовать благополучием общества, передавая власть над жизнью людей тем, кто наименее вероятно готов её взять, как будто это не реальность, в которой ставки очень высоки, а игра в детской песочнице.

Отредактировано Evan Rosier (2025-04-28 10:56:35)

Подпись автора

Le seul moyen de se délivrer d'une tentation, c'est d'y céder…Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему.