Это что-то нереальное, ненастоящее и эфемерное. Тед до последнего не верит полученному письму с весьма четкими инструкциями, словно это может быть чьей-то плохой шуткой. Но пусть ему и не знакома принесшая письмо сова, аккуратный почерк Меды он ни с одним другим не спутает, он знаком ему до последнего изгиба и закорючки. Стыдно признаться, но когда он просил у неё конспекты по трансфигурации, не то чтобы необходимые ему, он больше именно смотрел на написанный девушкой текст, чем вчитывался в его смысл.
Пришлось поверить. Допустить до себя мысль, что это взаправду и, значит, через какое-то время они смогут встретиться? Не в библиотеке или на одном из школьных уроков, где это было почти что естественно, но всё равно могло вызвать с чьей-то стороны вопросы или осуждение. Они встретятся в городе и смогут прогуляться, как в один из тех дней, когда вся школа устремляется смотреть матч по квиддичу, только вокруг будет не школа и окрестности замка, а шумный Лондон.
И Тед теряется в собственных мыслях, когда пытается решить, что показать Меде? Потому что показать хочется решительно всё — ведь для неё то, что кажется ему обыденным, покажется удивительным. Но этот день — один шанс на миллион. И это должно быть что-то особенное.
Отчаянно краснея и запинаясь, боясь всё испортить, Эдвард обращается за советом к своему отцу, стараясь подойти к теме как бы издалека. А когда он познакомился с мамой, то как за ней ухаживал? И куда водил? Конечно, обвести Уильяма Тонкса у него не получается. Да и ему всё равно пришлось бы рассказать об этом родителям. Но Тед четко и уверенно обозначает, что это встреча с подругой.
Хотя ему до безумия хочется хотя бы в мечтах назвать Андромеду своей девушкой.
И от одной только этой мысли сердце в груди предательски спотыкается и несется куда-то вскачь с такой скоростью, словно желает проломить ребра.

Это что-то нереальное, ненастоящее и эфемерное. Тед до последнего не верит в происходящее, а у входа в «Дырявый Котел» оказывается за полчаса до назначенного времени. Стоя чуть в стороне, чтобы не мешать прохожим, он совершенно не понимает, что ему делать. Точнее, у него есть целый план, но он кажется таким зыбким и эфемерным, способным разрушиться словно карточный домик, что…
Стоп.
Вдох и выдох.
Это же просто встреча, такая же, как те, что были у них в Хогвартсе. Да? Меда просто хочет увидеть Лондон, ту его незнакомую и неведомую часть, о которой он порой рассказывал ей. Это не так уж и трудно. С этим он может справиться. И Тед достигает какой-то относительной точки спокойствия, но ровно до того момента, как оборачивается на скрипнувшую входную дверь и его взгляд находит Её.

Тонкую, волшебную, воздушную и совершенно точно ненастоящую. Ненастоящим кажется и сам себе Тед, потому что совершенно не чувствует и не понимает, как делает несколько шагов навстречу к девушке.
— П-привет, — выдыхает он, путая вдох и выдох и вообще всё, что находится в радиусе двухсот футов. Мир всегда становится размытым, неважным и невесомым, в то время как сама Меда словно становится его константой. Или якорем, судя по весу между ребер в каждую их встречу.
— Ты… — Наверное, нужно спросить, хорошо ли она добралась? Не нужна ли ей какая-то помощь? Не считая маленькой сумочки, вещей, с которыми он мог бы ей помочь, Тед при девушке не замечает. Он вообще больше никого и не замечает, словно фокус его внимания целиком и полностью смещается лишь в её направлении.
И думать о чем-либо ещё оказывается нелегко, пока он смотрит то в глаза напротив, то на мягкую ямочку на подбородке, то на улыбку на её губах. И в мыслях красной строкой, затуманивающей и взгляд, и рассудок, бежит весьма определенная фраза: «Какая же ты красивая». И если Тед что-то и понимает сейчас, так только то, что бесповоротно влюбился. Или, правильнее сказать, влюбляется.
С каждой их новой встречей и секундой всё больше.
А казалось бы куда уж?..
И другой вопрос — что ему с этим делать?
— …Готова к маленькому путешествию?

Отредактировано Minerva McGonagall (2025-06-24 14:54:00)