Дни в школе перед возвращением учеников были схожи по своей сладости и неторопливости с молочной тянучкой. Одна беда — эта конфета, Мерлин её дери, постоянно прилипала к нёбу так, что добрых пару минут Горацию приходилось строить глупые рожи в попытке отодрать вязкую субстанцию языком. Конечно же, терпя неудачу, волшебник, озираясь по сторонам, лез пальцами в рот и отковыривал карамель от нёба, чтобы вновь отправить её в рот и через минуту наступить на те же грабли.

Помона Спраут, пожалуй, была именно такой тянучкой в этот понедельник. Слагхорн отчаянно надеялся провести ещё пару дней в неге и покое — без мельтешащих учеников и взрывающихся котлов, — но его коллега и верная подруга отчаянно желала обсудить что-то, связанное с учебным планом, или просто поговорить о её саде и подрастающих мандрагорах.

Ох нет, Гораций любил болтать о разнообразных проектах с коллегами во время ужинов в Большом зале и с учениками на встречах «Клуба Слизней», но общее у этих бесед было одно — строго оговоренный график. Преподавание и так отнимало у Горация тонну свободного времени, которое он с таким удовольствием потратил бы на свежую газету и стаканчик сливочного пива в таверне.

Однако отказывать в чашечке чая дорогой Спраут было не столь разумно, поскольку Помона была прямым поставщиком всех важных ингредиентов для его блистательных уроков по зельям.

Поэтому, отменив свои планы провести приятный полдень в Хогсмиде, Гораций Слагхорн привычными движениями палочки сервировал чайными парами небольшой столик у камина, разоряя свои запасы сладостей на будущий учебный год.

— Ты сама ещё не знаешь, как ты нынче хороша, ла-ла-ла… — тихо напевая под нос, Гораций осмотрел со стороны выверенный беспорядок в своём кабинете.

На случай, если дорогая Помона решит задержаться, Гораций даже просмотрел нечаянно оставленные стопки учебных материалов, на которые он обязательно укажет — в попытке спровадить волшебницу.

«Может, и не очень благородно, но и я не гриффиндорец», — вскинув голову на стук в дверь, Гораций спрятал палочку во внутренний карман мантии и оскалился своей лучшей приветливой улыбкой.

— Да-да, дорогая, входите!

Приятный аромат тропического наслаждения в маленьких кусочках сладострастия заполнил пространство вокруг стола. Гораций нетерпеливо потёр пальцы меж собой, уже ощущая на подушечках сахарную пудру, что непременно испачкает его руки, часть мантии и губы:

— Ох, Помона... — тянет Слагхорн и уже хочет потянуться к кусочку особенно аппетитного на вид цуката, как одёргивает себя. — Конечно, чай!

Выудив из внутреннего кармана палочку из тёмного дерева с причудливым узором и серебряной рукоятью в форме лучиков улитки, волшебник неспешно взмахнул её кончиком, и пузатый чайник взмыл в воздух. Проплывая фарфоровым дирижаблем над столом, носик чайника лениво склонился сначала над чашечкой Помоны, а после — и Горация, наполняя их ароматным эрл грей.

— Дорогая моя, вы будете сливки? Я подогрел их, так как в замке уже совсем промозгло к концу лета, — волшебник указал палочкой на молочник, который также взмыл в воздух вместо чайника.

Стул скрипит под грузным телом Горация, когда тот в нетерпении усаживается напротив Спраут. Глаза блестят интересом и ожиданием, пока его коллега не приступит к трапезе — этикет, будь он неладен, гласит: всегда ждать даму.

— Не смущайтесь, дорогая, я достал из своих запасов молочные тянучки и сдобные котелки, — мужчина указал рукой на вазочку с иными угощениями из «Сладкого королевства». — Ты же знаешь, какими прожорливыми бывают ребятишки на вечерах «Клуба Слизней» — запасаюсь как могу, всё свежее!

Слагхорн сглотнул набежавшую во рту слюну и приветливо улыбнулся Помоне в надежде, что она наконец-то возьмёт что-нибудь из угощений:

«Но только не цукаты!»