Сдержанный кивок, принимающий извинения, и лаконичное:
— Ничего страшного, я ещё не ложилась, — МакГонагалл скрещивает руки на груди, проходит дальше в кабинет.
Ну конечно, новости… Едва ли Дамблдор пригласил бы её к себе в столь поздний час ради обсуждения вопросов, связанных со школой, — для этого у них есть всё время дня. А для тревожных и страшных новостей лучшего часа, чем после полуночи, не придумаешь.
Прослеживая взгляд волшебника, Минерва замечает открытый для взгляда Омут памяти.
Упоминание Курта поднимает волну воспоминаний о той ночи. Неприятную, тяжелую и удушающую. Очень горькую, потому что кто бы ни стремился спасти Скамандера-младшего — он не смог этого сделать. Точнее, они не смогли, хотя им доверили такую возможность и дали шанс.
Когда-то Минерва совсем не умела проигрывать, но время, допущенные ошибки и терпеливые наставники научили её этому.
Только есть поражения, которые очень болезненны, и принимать их не хочется — слишком в высокую цену они обходятся.
Альбус останавливается рядом с Омутом, касается ладонями его краев. Минерва чуть склоняет голову, но не двигается.
Она не понимает. И сейчас, пожалуй, отчетливее, чем когда-либо до этой минуты.

— Почему?
Когда-то она, любопытная и жадная до знаний, задавала ему миллион вопросов, и он поощрял её тягу и стремление и терпеливо давал ответы. Объяснял там, где она не понимала. Поддерживал там, где она ошибалась. Верил в её способности, хотя она никогда и не заблуждалась на свой счёт, не чувствовала зыбкости, но его вера ощущалась как ладони, которые всегда подхватят, если она упадёт.
Когда она вернулась в Хогвартс, теперь уже в роли профессора, вопросов у неё не было. По крайней мере тех, на которые ответ мог дать ей Альбус. Иногда Минерва пытается понять, что двигало ей в ту минуту, когда вместо повышения в Министерстве она выбрала увольнение и спонтанно написала письмо в школу и именно этому человеку? Хотела ли она просто снова почувствовать ту же безоговорочную уверенность, что её всегда есть кому поддержать? Смешно, что это не мать или отец, но теперь она знает, что в какой-то степени каждый из профессоров несёт на своих плечах родительскую ношу. Просто… иначе.
И ведь он поддержал. Снова. Как и всегда?
В момент, когда она не знала, как собрать себя по частям и просто жить дальше, её, как птицу со сломанными крыльями, подхватили широкие ибережные ладони.

Отношения между ними изменились, трансформировались, переросли в то, что Минерва со всем уважением и бережностью считала дружбой. Но последние годы…
Ей больно от собственных раздражения и недоверия.
И «разочарована» не вмещает в себя всего, что Минерва чувствует по отношению к Альбусу и его действиям.
И он это знает. Мерлин, да, наверное, ему давно никто не высказывал свои сомнения на повышенных тонах и не называл открыто дураком.
Кажется, что она вообще единственная во всём мире, кто в нём сомневается.
— Почему я? — Звучит после небольшой паузы, потому что это небольшое уточнение всё расставляет на свои места.
МакГонагалл не состоит в Ордене Феникса, но знает о нём не меньше, а то и больше, чем некоторые его полноправные члены.
Она не отрицает перед Дамблдором, что поддерживает Министерство, пусть находит его политику не идеальной, но приемлемой и лучшим вариантом. И несмотря на это, не сдает никакую информацию про Орден.
Но она сама не стала бы доверять себе хоть что-то ещё во избежание риска.
Вот только за полночь в кабинете директора оказывается именно она.
И посмотреть воспоминания они должны вместе. Так почему?