Первым делом Доркас осмотрелась, повинуясь привычке, однажды заложенной в неё отцом аврором на пенсии и доведённой до автоматизма собственной службой. Исследовать местность, найти и запомнить все входы и выходы на случай экстренного отступления, изучить контингент и установить самые сильные и слабые его звенья...
Отойдя в сторону, чтобы не мешать курсированию пассажиров по салону, и делая вид, что ищет что-то в поясной сумке, Доркас, насколько позволяло освещение, оценивала попутчиков. Сильными звеньями на этаже были Джон и в некотором роде этот Шанпайк, поскольку он явно знал «Ночной рыцарь» от крыши до покрышек и мог перемещаться по нему с закрытыми глазами на всех его мощностях, слабыми — водитель с ужасным зрением и женщина в вуали (если она в трауре, то могла быть нестабильной из-за горя). Доступный для всех вход один, он же и выход; дверь, судя по табличке, в туалет, скорее всего, тупиковая; окна из соображений безопасности вряд ли оснащены функцией полного открывания, но их можно заставить исчезнуть...
Решив, что этих наблюдений на данном этапе достаточно, она собралась было к лестнице, когда её позвали по имени, и с потрясением признала в одном из сидящих своего бывшего, Уилфа Хэйфилда, которого, увлечённая работой, не узнала в царившем сумраке. Собственно, они потому и являлись бывшими, что работой она была увлечена гораздо больше, чем в своё время им.
— Уилф... — опешив, протянула она, по инерции отвечая на обьятия и досадуя на то, каким Магбритания была тесным местом. — Ррада тебя видеть. — На самом деле нет, не рада, хуже, чем толпа неизвестных гражданских на операции, только твой бывший, который может тебя эмоционально скомпрометировать перед коллегами и свидетелями в ответственный момент. Или может привлечь к их команде столь ненужное сейчас всеобщее внимание. А почему может — делает, прямо в эту самую секунду. — Я... — Договорить Доркас не удалось, так как автобус двинулся в путь, и их буквально отшвырнуло друг от друга. Хэйфилд растянулся возле диванов, Доркас повисла на поручне, пока автобус не остановился, чтобы впустить ещё людей, влюблённую парочку, которую сознание мгновенно отправило к слабым звеньям из-за их алкогольного опьянения.
Вся эта ситуация была жутко неудобной сама по себе. Но даже эта неловкость не шла ни в какое сравнение с тем, что Доркас испытала, когда Уилф вслух заговорил о причинах их разрыва, или тем, как помрачнел Джон, расположившийся прямо за ним, на которого она посмотрела, чтобы зарядится его силой во внештатной обстановке, как иногда делала, когда интересовалась его мнением по делу или спрашивала, а как бы поступил ты, аврор Долиш? Но одного взгляда на него, раздражённого, хватило, чтоб понять, что он обо всём этом думает: какого импа, Медоуз, мы на задании, некогда выяснять отношения, нельзя мешать личное и профессиональное на вызове — так что силу ей пришлось черепать из себя, продираясь сквозь растерянность. Но так было всё же лучше, чем представлять, что сделал бы Джон на её месте, будь это его бывшая перед ним, потому что эта мысль странно деморализовывала. Она с виноватой улыбкой одними губами произнесла: я всё улажу.
— Мне казалось, мы закррыли эту тему, — напомнила Доркас Уилфу, пытаясь игнорировать негодующее любопытство окружающих. Она уже и забыла, что сентиментальным и болтливым её бывший был ничуть не меньше, чем тактильным, и наверняка уже расположил к себе зрителей своим обаянием брошенного парня, хотя именно он был инициатором расставания. — Но если хочешь её снова откррыть, давай наедине. Это только между тобой и мной, и незачем устрраивать сцену при посторронних.
После чего развернулась, бросила Фенвику жест, мол, дай мне пару минут, и стала подниматься по лестнице, не сомневаясь, что Хэйфилд последует за ней.
Месторасположение: лестница
- Подпись автора
A million things I wish you would say
Even if I fall that you will stay
And none of my flaws can turn you away | 
|
