Marauders: forever young |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: forever young » Личные эпизоды » 10.01.1979 Когда в душе сомненья и метания [л]
Когда в душе сомненья и метания, спасает нас вдруг чье-то понимание
Дата: 10.01.1979
Место: Штаб-квартира Ордена Феникса, квартира Марлин и Эммелины
Действующие лица: Peter Pettigrew, Marlene McKinnon
Краткое описание: За разгромным провалом на последнем задании следует разбор полетов в штаб-квартире орденцев.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Каждый из нас когда-нибудь чувствовал опустошение. Ощущение, когда чего-то не хватает, когда внутри зияет пустота, дыра в груди, которую ничем не закрыть. Часто это тоска об утрате чего-то или кого-то важного. Питер многое утратил в последнее время. Школу, являющуюся одновременно домом, девушку, о которой мечтал, а теперь и своих друзей. На самом деле он терял их постепенно, наивно не замечая этого, как слепой котенок. Но сейчас он прозрел и увидел это ясно, как никогда. По крупицам его жизнь продолжала превращаться в пепел. И для этого пепла не оставалось ничего, кроме как раствориться во времени и пространстве.
[indent]«Думаю, для всех нас это будет важным уроком», - говорил Альбус Дамблдор, обращаясь к аудитории, что собралась сегодня на очередной встрече «Ордена Феникса». Множество взглядов скользило по Питеру, Джеймсу, Сириусу, сидящим на стульях у окна. Кто-то смотрел исподлобья, хмурясь, с осуждением, а кто-то, бросив быстрый взгляд, отводил его, словно не хотел быть свидетелем их позора. «Юношеская самонадеянность, чрезмерная уверенность в своих силах и достоинствах подзадоривает нас, но мы должны уметь сдерживать ее», - продолжал лидер Ордена. – «Мы должны понимать, когда справимся сами, а когда стоит позвать на помощь. Позвать на помощь никогда не зазорно, а порой даже мудро. Мы получили важный урок и запомним его. Порой уроки бывают страшными, бывают неприятными, но они нужны нам. Наше дело – учиться и двигаться дальше». Все присутствующие кивали и внимали его словам. И Джеймс с Сириусом тоже. Они слушали с пониманием, отвернувшись от Питера, словно от мерзкого существа, предателя и труса. Таким он и был. Он боялся всего всю свою жизнь. И даже сейчас он боялся взглянуть на Марлин. Боялся, что увидит в ее глазах отражение себя настоящего. Ремус сейчас находился в госпитале. Им повезло, что в тот вечер никто не умер. Никто, кроме Питера, который словно умер в то мгновение, когда услышал слова Пожирателей о том, что его друзья погибли в том горящем доме.
[indent]Когда собрание закончилось, Питер постарался слиться с толпой и вышел через заднюю дверь, только бы не сталкиваться с своими друзьями. Оттуда он мог аппарировать незаметно.
[indent] Очередная встреча орденцев проходила в мрачной атмосфере. Тишина стояла не как обычно, немного торжественная, звенящая надеждой, а наоборот печальная, прерываемая редкими осторожными шепотками. Говорили о смерти. Не гипотетической, а вполне реальной, которую накануне они не смогли предотвратить. Предыдущий день не принес успеха, как все юнцы, типа мародеров, привыкли ожидать. Марлин узнала об этом утром, и успела только коротко попасть в Мунго, где ее, к счастью, убедили, что Люпину уже ничего не грозит. Зато, даже за это недолгое время, она успела услышать от Сириуса и Джеймса что именно, по их словам, там произошло.
[indent] Возле окна, за которым на штаб-квартиру Ордена неслышно опускался вечер, сидели трое друзей. Они сидели в стороне, но вопреки возвышающейся в центре фигуры Дамблдора, все взгляды были устремлены все равно только на них. И без Люпина их компания выглядела неполной.
[indent] Выглядели ребята, что естественно, помято, но Питер еще и так подавленно, будто вся ответственность за случившееся лежала исключительно на его плечах. И Блэк с Поттером наверняка сделали эту ношу только тяжелее. Марлин ранее никогда ничего подобного от Сириуса не слышала. А что они могли наговорили лично Петтигрю, даже не хотела представлять! Их боль была понятна, но поверить в то, что Питер бросил их там сознательно, оставил умирать - было за пределами ее понимания. Ни один из них так бы не поступил, это же очевидно. И разве общее несчастье не должно объединять, а не наоборот?
[indent] МакКиннон, главным образом, старалась помнить о Люпине. И о том, как вовремя ему успели помочь. Он был в руках лучших медиков, и, наверняка скоро встал бы на ноги. Скорее всего и гнев ребят дольше не прожил бы, но прямо сейчас их отношение выглядело и чувствовалось жестоко.
[indent] Она хотела подойти к Питеру, это казалось правильным. Сказать какие-то слова, которые должен бы сказать друг в такой ситуации. Какой-то другой друг в идеале, не она. Но, когда все поднялись, и особняк Дирборна наполнился приглушенными голосами - словно члены Ордена Феникса, оглушенные плохими новостями, не решались говорить громче, Петтигрю куда-то исчез. Марлин схватила пальто и протиснулась мимо пары авроров к двери заднего входа, где, вроде бы, мелькала его макушка. И не ошиблась.
[indent] - Питер, подожди, - на ходу она застегнула одежду и надела шапку. И только уже остановившись напротив, поняла, что не знает, что сказать. Было просто совершенно неправильно и противоестественно видеть мародеров такими разобщенными. Если она могла что-то сделать, то должна была попытаться. И еще казалось неправильным, что он в таком состоянии останется один.
[indent] - Как… - Глупо было спрашивать как он. Она очевидно могла бы ожидать, что он скажет, как обычно - все в порядке. И обычно это значило, что совсем нет. - Ты же знаешь, с Ремусом будет все хорошо. Он выкарабкается.
[indent] Питер часто цеплял на себя маску показного равнодушия, пряча за ней ему одному известно что. Марлин пристально и серьезно смотрела на него, надеясь, что сегодня он не станет, ведь и это было совсем не то же самое, что обычные их размолвки.
[indent] В начинающихся сумерках он казался совсем печальным.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Спросите у любого волшебника или даже простого маггла, какое слово является самым волшебным? Самым магическим, способным тронуть глубокие, чувствительные струны его души? В глубине души каждый знает ответ на этот вопрос - это его имя. Это слово притягивает человека к собеседнику подобно заклинанию «Акцио». Оно заставляет остановиться, развернуться, побуждает внимательно слушать того, кто назвал его, погружает в самые позитивные эмоции, которые зарождаются на подсознательном уровне. Ведь имя – это слово, слышимое с самого детства. Оно - личность человека со всеми его достоинствами и недостатками, которую принимают. Каждый хочет быть принятым. А для Питера слышать свое имя из уст Марлин было самой лучшей и восхитительной музыкой.
[indent]Они стояли друг напротив друга на пустой веранде Дирборна, и ветер трепал светлые волосы Марлин, выбившиеся из под шапки. В этот момент она была такой красивой, что от нежности у Питера защемило в груди. Но в ее взгляде он прочел лишь сочувствие и… жалость. Жалость к тому, кем он стал, или к тому, кем был всегда? К крысенышу, проникшему в компанию друзей, притворившемуся достойным их общества и их дружбы. Таким он был теперь в их глазах, и в глазах всех членов Ордена. И доказывать им обратное было так же бесполезно, как бороться против ветряных мельниц. Они уже все решили и не станут слушать. И дело даже не в ранении Ремуса. А в том, что в тот момент, когда на Петтигрю надвигались люди в масках Пожирателей, он предпочел свою жизнь жизням своих друзей. И знал, что если бы у него был шанс вернуться в то роковое мгновение, он бы сделал все точно так же.
[indent]- Зря они это сделали… - сказал он, горько усмехнувшись, - отдали тот портал мне, да?
[indent] - Ты с ума сошел?! - Первые слова, которые просятся с языка - грубее, но он выглядит таким подавленным, что Марлин просто не может так ему сказать и несколько секунд медлит, подбирая фразу получше, - ты же понимаешь, что иначе тебя бы убили?
[indent] Нет, кажется он не понимал. Взгляд Питера был таким потерянным, как будто мысленно он где-то в другом месте и Марлин боялась, что знает где. Что он снова и снова вспоминает произошедшее, пытаясь мысленно переписать события, обмануть самого себя и придумать, как все можно исправить. Но исправить ничего уже было нельзя. И, по ее собственному мнению, не нужно было. Ведь они четверо выбрались живыми. Не будь у Питера портала, кто знает, как бы все обернулось тогда?
[indent] - Ты не исправишь того, что случилось, - она сделала шаг навстречу, вставая прямо перед ним, глядя ровно в глаза, чтоб быть уверенной, что слова попадут в цель, - но не ты ранил Ремуса, и не ты поджег дом, и не ты убил свидетеля, Питер.
[indent] Хочется как следует тряхнуть его за плечи, чтоб он прислушался к ней, но она не решается. Только чуть повышает голос, произнося имя, чтоб он очнулся и прекратил себя винить. Глупо рассчитывать, что он тотчас же забудет обо всех обвинениях своих же друзей, но нужно, чтоб он понял - такое мнение разделяют не все. Она тихо добавляет:
[indent] - Ты не виноват.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Марлин была разозленной. Нет, она была сочувствующей. Или нет, похоже, она была счастлива, что он остался жив. Эмоции на ее лице меньше чем за минуту сменились несколько раз и Питер совершенно запутался. А потом она сказала ему, что он не виноват.
[indent]«Не виноват» - от этих слов его грудь словно сдавило, а с губ сорвался предательский вздох, больше похожий на всхлип. В глазах защипало и Питер часто заморгал. Он всегда знал, что он слабак. С самого детства. Наверное, когда Бог выдавал храбрость, он был где-то в другом месте и опоздал, так ничего и не получив. Страх всегда сковывал его, вызывал чувство беспомощности, тревоги. И он ничего не мог с собой поделать. А сейчас он просто стоял перед ней и жалел себя. А ведь жалость к самому себе – это самый презренный вид малодушия.
[indent]- Откуда тебе знать? – спросил он, на мгновение прикрыв веки и прислонив к ним свои пальцы, словно пытаясь защититься от неожиданно зажженного яркого света, ослепившего его. - Ведь тебя там не было.
[indent]Кто-то мудрый однажды сказал: «В конце концов мы будем помнить не слова наших врагов, а молчание наших друзей». И это была абсолютная правда – Питер не забудет их молчания, которое еще пару минут назад звенело у него в ушах, когда его отчитывали на собрании Ордена, а он оправдывался, перечисляя все, что ему пришлось пережить. Да, всегда есть выбор. И у Питера он был: «Либо мертвый герой, либо живой трус». На одной чаше весов были их жизни, а на другой - его. И он выбрал за секунду. Не виноват? Интересно, а что бы в этом случае выбрала сама Марлин? Он был уверен, себя она судила бы гораздо строже. Его милая, прекрасная Марлин хотела его утешить. Но что она могла знать? Ее там не было. Не было, когда Питер боязливо оттягивал время, последним поднявшись в дом Хэпберна, и когда медлил, думая стоит ли спрыгивать с чердака, в то время как его друзья уже вовсю сражались с Пожирателями смерти. Она не видела, как он убегал от противника по ступеням, сверкая пятками, вместо того, чтобы сражаться с ним лицом к лицу. И даже не представляла, как потом он трусливо прятался под столом в облике маленькой дрожащей крысы. А затем, - как выбрался через окно из горящего дома, даже не попытавшись прорваться наверх, чтобы помочь своим друзьям. И еще была пуговица. Квадратная, зеленая пуговица в его кармане. И он просто сдался, не в силах больше выносить этого кошмара. Если бы она только знала все это, она бы отвернулась от него навсегда.
[indent] Когда Марлин после выпуска впервые столкнулась с реальной проблемой, она растерялась. До этого в пределах её видения существовали по сути только мелкие, детские беды. К лучшему это было или нет, ей еще предстояло узнавать, но факт пришлось прочувствовать полностью: все это время она была оберегаема родителями, школой, просто обстоятельствами и везением. И обычно, чтоб решить проблему, не нужно было затрачивать много усилий. Ну да, подготовиться к пересдаче, отработать наказание, даже сдать экзамен в Аврорат - казалось вполне посильным. До того момента, как на её глазах не начали умирать люди.
[indent] Ей казалось, что она знает в точности, что чувствует Питер. Она ведь тоже становилась свидетелем, и, в какой-то степени на ней тоже, бывало, лежала вина. Но разница была очевидной: никто и никогда не винил её, даже Боунс после той трагедии с Бербриджем проявила подобие… участия. А Петтигрю, почему-то, в этот раз такой поддержки оказался лишен, и ей казалось важным, просто жизненно необходимым, сказать, озвучить вслух, заявить - что он не виноват. Не виноват, даже когда все говорят, что да.
[indent] Но на секунду Марлин испугалась, что Питер заплачет. Словно бы надавила своими словами на самое больное место, сделала хуже, хотя добивалась совсем другого. Она порывисто качнулась в его сторону, готовая обнять, потому что против слез другого утешения не знала. Но будто со стеной столкнулась с его фразой.
[indent] - Я… - Она могла бы посчитать это грубым. В любой другой ситуации. Но, уловив в его голосе с надрывом ничто иное, как просьбу о помощи, смягчилась еще больше, - Питер, я… - Марлин глубоко вздохнула, качая головой. Конечно она не могла знать, но в нем-то, и в каждом из них, она была уверена, - конечно не было… - Оказалось сложно подобрать подходящие случаю деликатные слова, она медлила, - но я знаю, что ты чувствуешь. Нормально сомневаться, что сделал не все, но никому не станет от этого лучше… и… - она вдруг засомневалась, пытаясь найти в его глазах понимание, подтверждение того, что она верно поняла, - дай им время. И себе. Джеймс и Сириус, - в ушах вдруг словно снова раздался крик Блэка, полный негодования и злости, и она покачала головой, - они остынут.
[indent] Она не должна бы, но стоит уже достаточно близко, чтоб в обнадеживающем жесте провести рукой по предплечью.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Марлин сказала, что понимает Питера. И он почему-то в этом даже не сомневался. Они с ней всегда словно говорили на одном языке. Ему казалось, он по взгляду мог узнать ее чувства и мысли, продолжить начатые фразы, и мечтал, чтобы и она ощущала то же. И если это было так, сейчас он мог просто молчать. Быть уверенным, что она легко представляла, сколько раз он прокручивал в голове тот самый последний момент перед тем, как он сжал в руке маленький квадратный портал, чувствуя кожей его острые уголки, впивающиеся в ладонь. Он и сейчас, стоило закрыть глаза, мог вспомнить эти ощущения.
[indent]Питер дернул правой рукой, разжав пальцы, как будто пытался сбросить присосавшуюся к ладони мерзкую пиявку. Он не знал, что он хотел услышать. Чтобы кто-то сказал, как все исправить, или что все исправится само, что рано или поздно все наладится? Казалось, что бы он ни услышал, ничего не могло бы помочь. Кроме того, что Марлин МакКиннон было не все равно.
[indent]- Спасибо, - благодарно сказал он, опустив взгляд вниз, разглядывая свои ботинки и сапожки Марлин, стоящие напротив друг друга на расстоянии всего пары дюймов. Сделай Питер всего один шаг вперед, он оказался бы в ее объятьях. Но слишком многое случилось между ними, чтобы вот так врываться в ее личное пространство, в которое она возможно не готова его впустить.
[indent]Тот кто боится боли, всегда поддается злу. Питер не умел принимать свою боль, не скрывать ее за колким юмором, не заливать огневиски. Он старался не замечать ее, делая вид, что ее не существует. Ему казалось, что если контролировать каждый элемент своей жизни, то со всем можно справиться. Но настал день, когда эта боль освободилась и раздавила его.
[indent]Марлин была не такой, как он. Она была сильной. Что бы с ней ни происходило, она всегда поднимала голову и снова становилась солнечной, полной тепла. А ведь именно после пребывания в темноте свет ощущается еще ярче. И сколько бы испытаний ни выпадало на ее долю, она только громче смеялась над ними. Хотел бы он быть таким, как она.
[indent]- Уже поздно. Я наверное пойду, - неуверенно произнес он, вдохнув в грудь побольше воздуха.
[indent] Петтигрю всегда отличался. И никто другой из её ближайших друзей и знакомых не вызывал в ней подобных чувств. Они все, в большинстве своем бывшие гриффиндорцы, были горды и независимы, и не терпели в свой адрес жалости, не ждали утешения, не просили помощи. По крайней мере прямо. Были себе на уме в какой-то степени и не хотели бы такого отношения, как её к Питеру, ни с чьей стороны. Но он был другим. И ей совсем не казалось, что испытывать жалость или быть слабым в какой-то момент - это что-то такое уж плохое.
[indent] Когда Марлин испугалась, что станет свидетелем его слез, она слегка растерялась. Почувствовала себя не на своем месте, как будто сделала нечто неправильное, пойдя за ним сейчас. И дело было даже не в том, что их обычные дружеские отношения больше не получалось назвать чисто дружескими, и он мог бы увидеть в этом жесте то, чего нет. А в том, что застать этот момент уязвимости было чем-то ужасно личным, не тем, что хочешь показать любому. И Марлин не была уверена, что она из таких людей для Питера Петтигрю.
[indent] - Если ты хочешь… - МакКиннон развела ладонями и попыталась заглянуть в его лицо, - или мы можем прогуляться…
[indent] Что угодно казалось ей лучшим выходом, чем оставлять его одного. Да, у каждого бывают моменты, когда никому не стоит быть рядом, но разве же этот был из таких? Когда все его покинули. Когда вину за смерть человека, вину за то, что пострадал Ремус опрокинули полностью на него. Марлин была уверена, что нет.
[indent] Единственным сомнением внутри оставался вопрос, чего ради она это делает. Помимо естественного желания поддержать. Была ли это её собственная вина за то, что она не могла дать ему того, чего он хотел, и за то, что подстегивала напрасные надежды? Не делала ли она прямо сейчас то же самое? Или это был собственный корыстный интерес, попытка узнать больше и оторвать себе еще кусочек его к ней симпатии? А может желание компенсировать вниманием вероятную боль, которую причиняла?
[indent] Наверное, все вместе.
[indent] Со стороны главного входа особняка послышался стук дверей и чужие голоса. Наконец, орденцы начинали расходиться. МакКиннон поймала себя на стыдной мысли, что не хотела бы быть увиденной сейчас. Вероятно и Питер не хотел бы, ей даже показалось, что он вздрогнул, услышав шум. Чья-то речь звучала громче, чья-то тише, но некоторые слова можно было разобрать, и девушка сразу поняла, что им не стоит их слушать.
[indent] - Давай уйдем.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]На самом деле Питер не хотел уходить. Единственное, чего он хотел – быть с Марлин рядом. И за эти крохи внимания, которые она давала ему, он был благодарен, и всегда надеялся продлить мгновения с ней как можно дольше. Жаль, что стоять вот так долго на заднем крыльце дома Дирборна было невозможно. Гости расходились, особняк пустел.
[indent]Но сказать, что уходишь и уходить вещи разные. Питер не двигался с места, смотрел на Марлин, мысленно снова прощаясь с ней на неопределенное время. Если бы кто-то знал, как сильно он любит ее, то непременно спросил бы, почему он никогда не пытался открыться ей. И Питер бы ответил: «Когда не получаешь того, чего хочешь, ты страдаешь, но если получишь, будешь страдать еще больше от того, что не сможешь это удержать». Такую как Марлин никогда не удержать такому как Питер. И ей никогда не полюбить такого как он. Но часто те, кого очень трудно любить, нуждаются в этом больше всего. Видя участие Марлин, Питер был готов притвориться, пусть и на пару часов, что верит, будто она может его полюбить.
[indent]- Давай, - оглядываясь по сторонам, будто боясь, что кто-то может услышать и помешать их планам, Питер взял Марлин за руку. - Можешь перенести нас? Куда хочешь.
[indent] Видя, с какой готовностью Питер протянул ей руку, Марлин только убедилась, что оставаться один он не хотел. Сама она, увы, не могла обещать ему ни прощения остальных мародеров, ни того, что все будет хорошо. Пока все становилось лишь хуже, с каждым днем. Могла только предложить ненадолго сбежать и притвориться, что все в порядке.
[indent] Спустя секунды они оба оказались среди деревьев, в полумраке парка недалеко от дома, где арендовали квартиру Марлин и Эммелина. Озабоченные скверным положением дел голоса их соратников остались где-то очень далеко, можно было даже прикинуться, что никто и ничего не говорил, а они и не слышали.
[indent] Она часто бывала здесь, выбирая этот пролесок для аппарации, когда возвращалась со смены в Аврорате или, наоборот, отправлялась туда. Ранним утром и поздним вечером, здесь редко можно было увидеть кого-то, тем более в это время года. Особенно здесь, где деревья стояли чаще, где все еще не зашедшее солнце почти скрылось за лысыми ветками кустов.
[indent] - Идем, - она потянула его на тропинку, едва различимую в скудном свете вечера. Скорее по памяти, чем действительно её перед собой найдя. Марлин не придумала, что делать дальше, как можно ободрить Питера, чем и как прогнать тучу, словно нависшую над его головой. Обычно она умела наводить мосты, сглаживать углы и нивелировать ссоры, но Петтигрю-то этому не противился, для этого ей стоило бы как раз отвести его обратно и столкнуть лбами с Джеймсом и Сириусом, которые разве что не проклинали его накануне от бессильной злобы. Но как она могла?
[indent] Каждая буря заканчивается. И этой нужно было дать дни, может быть недели. Это уже не зависело от нее самой. Но внушить надежду на то, что станет лучше - это она могла.
[indent] - Знаешь, я тут часто гуляю. Ну как часто, - она со смешком запнулась о ветку, - как получится. Здесь всегда тихо, можно подумать, остаться одной.
[indent] Сейчас было тихо и без того, но даже в будние дни, когда люди высыпали на солнце и заполняли собою улицы, здесь не было шумно. Стоило свернуть с главной дорожки, и ты словно оставался наедине с собой. В ежедневном беспощадном ритме Аврората это становилось потребностью. К тому же и дома она теперь была не одна.
[indent] - Ты один живешь? - Марлин сбавила шаг, перейдя на неспешный. Она неожиданно для себя поняла, что не представляет, что сейчас происходит в жизни Петтигрю. Может быть, на самом деле, было кому поддержать его? Сосед по квартире? Девушка наконец. А она тут со своей неуместной жалостью.
[indent] - Мы с Эммелиной теперь вот там за углом снимаем квартиру. - Они уже вышли из густой части парка, и здесь, в свете фонарей, часто насаженных вдоль аллеи, можно было разглядеть многоквартирные дома, посреди которых этот островок природы сейчас выглядел мрачно-серым. Но осенью здесь бывало просто отлично.
[indent] Она намеренно не остановилась на вопросе, чтоб Питер не чувствовал себя обязанным отвечать. Почему-то ей казалось, что и эта тема может быть для него неприятной.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Можно ли когда-нибудь привыкнуть к ощущениям от аппарации? Прошло почти полтора года с того дня, как Питер сдал экзамен, но до сих пор удушье, головокружение и тошнота каждый раз были неожиданностью, как прибытие автобуса для магглов. Особенно, когда за перемещение отвечал не он сам, а кто-то другой. Они оказались среди деревьев. Питер вдохнул насыщенный хвойный воздух. Его рука все еще была в теплой ладони Марлин, и когда она потянула его за собой, он послушно пошел за ней следом. Он был готов идти за ней вот так куда угодно, хоть в адское пекло. Но она привела его к выходу из парка. Солнечный лучик скользнул по ее волосам, подсвечивая золотом ее светлые пряди.
[indent]- Можно сказать, что живу один, - ответил Питер. Ведь его мать сейчас отдыхала с друзьями где-то в Австралии, а может в Гренландии. Какая разница? – А Эммелина сейчас дома? – спросил он, хитро улыбнувшись. Зачем Марлин перенесла его сюда, если не для того, чтобы пригласить в гости? Он бы с удовольствием посмотрел как она устроилась. Настроение незаметно поползло вверх, что было неудивительно. Марлин была для Питера словно обезболивающее. И сейчас, когда они были вдвоем, он опять чувствовал себя так, будто выпил целый флакон эликсира Эйфории.
[indent]- Это маггловский район? – поинтересовался он, как бы между делом. – Если так, нам лучше поскорее скрыться от лишних глаз. А то вдруг я забудусь и начну колдовать. Так за нарушение статута нас могут и арестовать.
[indent] Мимо Питера и Марлин, все также не расцепивших рук, медленным шагом двигалась пожилая женщина с собачкой, и, вероятно, услышав слова о том, что Петтигрю собрался над чем-то колдовать, вопросительно подняла на них взгляд. МакКиннон нервно засмеялась. Ну мало ли о чем могла болтать глупая молодежь вечером в парке! Однако не понять намек было невозможно.
[indent] - Не знаю на счет Эммелины, но арестовать тебя и я могу, ты в курсе? - Она притворно-серьезно задержала на нем взгляд, пока губы сами собой не растянулись в улыбке.
[indent] Противопоставить что-либо или искать причины для отказа было сложно, нельзя было не заметить приподнявшиеся уголки губ и глаза, глядящие теперь с интересом. А разве не этого она добивалась, чтоб он забыл на время о проблемах?
[indent] - Хорошо, идем, - до выхода из парка было всего несколько ярдов, преодолев которые, они могли увидеть целиком всю улицу и нужное здание, до которого была пара минут ходьбы.
[indent] Это был типичный многоквартирный дом, из окон которого то и дело слышался детский плачь, звуки маггловских телепрограмм и популярные маггловские песни. Почти все окна с восточной стороны, с которой они подошли, горели желтым. От этого создавалось впечатление, что все идет своим чередом, что все хорошо и нормально. Что еще миллион раз соседи соберутся вечером в своих квартирах, после суетного дня на работе. Или что так будет вообще всегда.
[indent] Но так не будет.
[indent] Внутри заворочался тоскливый червяк сомнения, как было иногда и до этого. В такие моменты, когда все шло кувырком, когда казалось, что все вокруг в руинах и надежда таяла, он свою голову и поднимал. Марлин конечно предпочитала делать вид, что его не существует.
[indent] - Ну вот, - они подошли уже совсем близко к входной двери, и она отпустила ладонь Питера, презентуя жестом обеих рук вход в свое жилище. - Нам сюда.
[indent] Когда они поднялись, выключатель тихо щелкнул, и их окно с улицы тоже окрасило желтым. МакКиннон сбросила обувь и пальто, и сразу отправилась к плите. Беды бедами, а вечерний чай не должен был быть из-за них пропущен.
[indent] Хвастаться было совершенно нечем, квартира для двоих была тесновата. К тому же за полгода они обжили её, обросли кучей каких-то бытовых мелочей, о которых раньше и не думали, живя в Хогвартсе. Девушка в несколько шагов пересекла комнату, собирая со стула и дивана пижаму и халат с полотенцем, которые кто-то из них бросил тут в утренней спешке.
[indent] На столике перед диваном дожидались и кружки с кофейной гущей. Это был такой привычный ритуал, но в последние дни они с Эмс его никак не обсуждали. Просто потому что ничего хорошего, кроме собственно бодрости по утрам, кофе им не сулил. Марлин опустила кружки в раковину.
[indent] - Будешь чай? - она на мгновение задумалась, есть ли у них что-то помимо чая, - ты ведь наверное устал! Ты спал? Может тогда кофе?
[indent] - А это, эммм… - Она вдруг поняла, что стоит и вытирает руки полотенцем прямо возле плаката, на котором Джон Долиш уже в третий раз внезапно оборачивался на них с героическим лицом, рассчитывая, что они обратят внимание и впечатлятся. - Это Эммелины плакат, кхм.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Какая-то маггла подслушала их разговор про колдовство и Марлин в шутку предложила арестовать Питера. В ответ он лишь загадочно улыбнулся. Если уж ему когда-нибудь в жизни и придется быть арестованным, он посчитал за счастье, если бы тем аврором была именно она. И вообще сегодняшний день оказался неожиданно приятным. Питер послушно следовал за Марлин в ее квартиру, не выпуская ее руки из своей, и от этого в его душе танцевал хоровод фей. Он даже пожалел, что дорога была такой короткой, потому что возле двери им пришлось расцепить их пальцы.
[indent]Квартира оказалась небольшой но уютной. Такой ее делали небрежно брошенные хозяйками вещи, лежавшие на своих местах, и не законченное гадание на кофейной гуще, покоящееся в чашках на столике. Дома у Питера все было совсем иначе, всегда стерильно, как в лучших аптеках Косого переулка. Домовые эльфы драили каждое пятнышко, уничтожали каждую пылинку, незамедлительно перемещали на место даже оставленную на столе недочитанную газету. И от этого дом Петтигрю всегда казался таким холодным. Как и его обитатели.
[indent]Пока Питер осматривался вокруг и вешал на вешалку пальто, Марлин уже начала хлопотать на кухне.
[indent]- Давай кофе, - согласился Питер. В самом деле ей не стоило ради него так беспокоиться. Но раз уж она предложила, значит хотела этого. Да и не будут же они просто так сидеть на диване и смотреть друг на друга, ничего не делая? Напитки способны заполнить любую неловкую паузу, если она возникнет. Конечно, лучше всего любые паузы между мужчиной и женщиной способны заполнить объятия и поцелуи. Но с Марлин им до этого было далеко как Джеймсу Поттеру до дружбы с Нюньчиком.
[indent]Сходив в ванную, которая была полна разных милых девчачьих штук, Питер вернулся в гостиную и сел на диван. Диванные подушки оказались настолько мягкими и удобными, что ему тут же захотелось откинуться на них и задремать. На самом деле он не мог сказать, спал он или нет. Он честно пролежал всю ночь в кровати, постоянно проваливаясь то ли в странное забытье, то ли в ночной кошмар, в котором снова и снова кричал Хэпберн. И вопрос Марлин снова заставил его вспомнить об этом. Даже плакат с Джоном Долишем и ее забавные пояснения о том что этот шедевр ей не принадлежал, не смогли его развеселить. Он вновь вспомнил о своих друзьях. А может они и не были друзьями? Ведь они уже давно проводили время втроем в Аврорате без него, а Питер словно был постоянно за бортом. Может их дружба это лишь коллективная иллюзия? Хотя они говорили, что их дружба - это навсегда. А теперь выходит это было не так. Все люди лгут, но это не страшно, никто друг друга не слушает. Ну и плевать. Его друзья теперь были ему не нужны. Они не могли и не хотели защитить его. Правда была в том, что ему никто не был нужен, кроме Марлин. Может ему уже пора было признаться, что он любит ее как ненормальный? Но на самом деле даже Марлин не могла ему помочь. Просто есть дороги которые нужно пройти в одиночку.
[indent]Должно быть Питер нахмурился и Марлин это заметила, так что он решил озвучить свои мысли:
[indent]- Знаешь, я все время думаю, почему они сами не позвали никого на помощь? Когда увидели, что в доме кто-то есть? Почему все как один они ринулись сами спасать Хэпберна, сражаться с Пожирателями, даже не зная, сколько их там. Я пытался их остановить.
[indent] Значит кофе, - Марлин кивнула скорее себе, чем в ответ на просьбу и отвернулась к плите. Вскипятить воду обычным маггловским способом в их незамысловатом быту часто было куда проще, и не надо было волноваться о сбоях техники у всех окружающих соседей. Да, эффект от магии можно было снизить, но с этим бывало столько мороки, что девчонки чаще предпочитали делать все руками, нежели с помощью волшебной палочки. Однако же и платить за всякие примитивные удобства приходилось по-маггловски.
[indent] Под чайником скоро загорелся огонь и она повернула ручку плиты до максимального уровня, сразу же переключив внимание на сам кофе. Она вдруг вспомнила, что в одном из шкафов осталась бутылка их с Эммелиной персикового шнапса - напитка совсем не мужского, как думали некоторые. Но девочки обыкновенно не ленились его предлагать всем гостям, как минимум для того, чтоб собрать побольше отзывов. Чем водяной черт не шутит, может они и правда когда-то начнут свой бизнес? Когда-то, когда кончится эта война. Или когда они обе состарятся, вероятно посвятив себя карьере в министерстве магии.
[indent] С глухим стуком она вытащила бутылку и поставила возле себя, когда Питер вдруг снова вспомнил о ночном происшествии. Она и так знала, что забыть про это легко не выйдет, но все-таки рассчитывала, что отвлечет его хотя бы чуть дольше и чуть сильнее. И никак не выходило.
[indent] Марлин села рядом вполоборота и серьезно посмотрела на Питера, оперев голову об руку на спинке дивана. Он наверняка знал, что ничего нового она сказать ему не сможет. И сам куда лучше неё знал, почему они повели себя именно так, а не по-другому. Но видимо важно было именно сейчас, чтоб кто-то еще озвучил эти мысли вслух? Иногда нужно взять на себя обязанность говорить очевидное, пусть даже это будет неприятно или больно. Например, что у тебя сильно проседают Древние руны, и ты плохо стараешься. Например, что Сириус Блэк с тобой порвал не потому что идиот, а потому что не любит, вот и все.
[indent] - Ну это же они, - она покачала головой, все так же внимательно глядя, - ну представь, Сириус Блэк и Джеймс Поттер, подозревают опасность, и… - было совершенно не в тему, но Марлин не смогла не пропустить печальной улыбки. Это была ужасная черта. Катастрофическая при неудачных обстоятельствах, как оказалось. Но без неё они бы ни были собой. - Бегут за помощью? Сам-то веришь?
[indent] Марлин шумно выдохнула со смешком:
[indent] - Кому тогда достанутся лавры победителей? - На самом деле они наверняка понимали, что не только тщеславие вело парней в самые опасные из передряг, но отрицать было глупо - они оба такими были. Как была и сама Марлин, пусть и в меньшей степени. Как был и сам Питер.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Марлин была права - его друзья всегда отличались любовью к нелепому куражу. В Хогвартсе их поступки бывало граничили между дерзостью и серьезным нарушением школьных правил. Часто какие-то их действия и шутки были показными, чтобы утереть нос другим факультетам и особенно слизеринцам. Но ведь теперь речь шла уже не о невинных шалостях и угрозе исключения из школы. Это была жизнь, это была война. Питер думал, что все они должны были повзрослеть.
[indent]Но оказалось, что никому ненужную браваду упертого оленя и собачье тщеславие просто так было не выбить из Поттера и Блэка. Они оба считали себя неуязвимыми. А что же Люпин? Он никогда не оставил бы их из-за своей волчьей преданности, поэтому никогда не задавал вопросов, а просто прыгал за ними в ту же бездну. И, казалось, только Петтигрю мог их остановить. Мог быть тем самым голосом разума. Только вот если бы они хоть раз послушали этот голос. Для них троих Питер всегда был кем-то незаметным, кого не стоило слушать, чье мнение никому неинтересно. Так что не было у него никакого шанса.
[indent]- Вчерашние выпускники против опытных Пожирателей… - Питер закрыл глаза ладонью, стараясь пережить внезапно возникшее чувство ужасного разочарования и стыда. Он только сейчас до конца осознал, насколько же все произошедшее было глупо. Самое глупое решение в истории глупых решений! Но если бы он не пошел за друзьями, применил бы портал раньше, они все равно обвинили бы его в трусости – исход был бы один.
[indent]- Я всегда виноват во всем, - добавил он, озвучивая всем известный вывод.
[indent] Как минное поле стал их разговор, и Марлин не поняла, как так вышло. Она словно пыталась наугад сделать шаг, и то и дело ступала не туда. Касалась его неверным движением, неосторожными словами напоминала ему о чем-то, ему одному понятном, и Питер вдруг начинал потерянно смотреть перед собой, будто забывая обо всем вокруг, вызывая в ней желание любым способом его отвлечь. Но уловки для этого уже кончались. На каждую попытку его ободрить, казалось, что у него десяток причин для уныния.
[indent] - Питер… - Она неплохо его знала, но каждый раз удивлялась, как уживается в нем стремление к самоуничижению и одновременное ощущение себя всесильным. Назвать иначе вот это его “всегда и во всем виноват?” не находилось слов. Она медленно выдохнула, не торопясь отвечать, - ты как-то много на себя берешь, тебе не кажется?
[indent] Она успела в примирительном жесте коснуться предплечья, когда чайник наконец засвистел. Потребовалась пара минут, чтоб справиться с кофе, и их тоже требовалось чем-то заполнить - тишина наступала гнетущая.
[indent] Ей хотелось бы возразить и на счет “опытных пожирателей”, ведь она точно знала, что не все они этим опытом похвастать могут, но, конечно, эта тема тоже была забракована, а Марлин пришлось прикусить губу, чтоб не сказать лишнего.
[indent] Изначально она была настроена не касаться темы произошедшего, но что если ему помогло бы обсудить неудачу с кем-то, кто его вовсе не винил? Факт её неведения и отсутствия непосредственно на месте нападения в таком случае был скорее плюсом, чем наоборот. Хотелось аккуратно уточнить, правда ли он этого хочет. Или как раз обратного.
[indent] - Ты любишь… - Она оглядела запасы провизии, и продолжила увереннее, - с молоком? Или без?
[indent] Марлин вернулась с двумя чашками кофе, предполагая, что и ей самой это не повредит. А потом, на секунду задержавшись взглядом на неизменно грустном Питере Петтигрю вернулась к кухонному столу и принесла бутылку шнапса:
[indent] - Мне жаль, что ничего интереснее у нас нет, но… - Она вновь заняла прежнее место на диване, комментируя вызывающе полную емкость с алкоголем. - Если мы правда хотим об этом поговорить, то нам пригодится.
[indent] Она сделала ударение на слове “правда”, и намеренно сказала “мы”, обозначая, что не собирается от него отмахиваться, если он действительно, на самом деле хочет снова во весь этот мрак окунуться.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
[indent]Пар от двух стоящих на столе горячих кружек кофе поднимался к потолку, стремясь наверх, но неизменно растворялся по пути, так и не достигнув цели. Как морозное дыхание, как желания и мысли, и, рано или поздно, любое человеческое сознание. Все растворится, не оставив следа. В магическом мире шла война. Но кроме этого своя война была внутри у каждого из них. Питер воевал против самого себя, и неизбежно проигрывал.
[indent]Рука Марлин легла на плечо Питера, и он замер, наслаждаясь этим нежным прикосновением. За те короткие, случайные мгновения близости, что у них уже были, он уже привык к ее рукам, к осторожному нажиму ее пальцев, к легкому дружескому поглаживанию. И не хотел отвыкать. Нет, он не считал, что берет на себя много. Даже напротив – обычно ему ничего не доставалось, а часто он сам старался ничего не брать на себя. Ведь это слишком большая ответственность. А ответственность она только для тех, кто сможет ее вынести. И даже когда чувствовал, что сможет, все равно предпочитал не рисковать – слишком боялся неудачи. Люди всегда мечтают о запретном, но лишь немногие осуществляют эти мечты, все остальные так и остаются трусами. Таким и был Питер Петтигрю. И Марлин предлагала об этом поговорить.
[indent]Что он мог сказать ей? Что с той минуты, как вернулся с того задания, не находил себе места? Что ему хотелось лечь и заснуть на несколько лет, чтобы все это забыть, не чувствовать этой боли и стыда? Стоящая на столе бутылка шнапса привлекала внимание. В конце концов, почему нет? Хуже точно не будет. Вынув палочку, Питер направил ее на бутылку и пробка тут же выскочила из горлышка, а затем вновь по мановению волшебной палочки бутылка наклонилась, наполнив два стоящих на столе пустых бокала. Питер никогда не любил персиковый шнапс – слишком сладкий. К сладкому никогда привыкать не стоит, иначе потом не сможешь довольствоваться горьким. Тем не менее, он взял бокал и быстро выпил все его содержимое. А затем посмотрел на Марлин.
[indent]- Они никогда меня не простят, не так ли? – спросил он так, будто бы она знала все ответы.
[indent] Вместо ответа Питер как-то обреченно взмахнул палочкой, наполняя бокалы шнапсом. В любой другой ситуации она бы обязательно спросила, понравилось ли ему, вкусно ли? Но теперь это казалось пустой и бессмысленной суетой. Марлин ощутила собственную бесполезность и словно передавшееся ей от Петтигрю отчаяние. В тишине, прервавшей разговор, звенели несказанные слова утешения. Они просились с языка, но не казались достаточными. Не казались чем-то, стоящим внимания и могущим утешить. Казались лишними. Должна ли она их сказать? Или, может быть ей нужно просто помолчать?
[indent] Питер сидел совсем рядом на диване, но мыслями был где-то далеко, с каждым мгновением ускользая. Марлин снова развернулась с нему, но не решалась снова задеть, обратить на себя внимание. Она тоже отпила шнапс и взяла в руки чашку с кофе. Пар все еще качался на поверхности, но напиток уже слегка остыл. Горечь от кофе смешалась со сладким алкогольным послевкусием, бодря и прогоняя усталость. Она вдруг поняла, что и её тревога такой силы вымотала. Требовалось выдохнуть, перевести дух, остановиться и понять, что они все живы и все нормально. Будет нормально.
[indent] Петтигрю опустошил свой бокал и, наконец, тишину нарушил. Озвучил вопрос, для которого будто бы и не предполагался ответ. Даже спрашивал он так, будто не сомневался в нем. Как будто из всех вариантов возможен только один. Марлин медленно выдохнула:
[indent] - Уверена, что это не так, - ответила она сразу, не допуская сомнений и качая головой в отрицании. Представить их четверку, дружную в течение стольких лет, порознь, или хуже того, разбитую конфликтом, у нее не получалось. - Все делают ошибки... просто... просто им тоже больно, как и тебе.
[indent] Каждый раз, в любом конфликте, оказываясь внутри него или поблизости, она старалась помнить, что в нем участвует не одна сторона. Вот только всегда, в момент, когда ссора обострена до пика, никто об этом помнить не хотел. И Питер не думал. Глупо было бы винить его за это.
[indent] Она вернула ему взгляд, совсем не ощущая уверенности в том, что это был тот ответ, которого он ждал или готов был поверить. Но потворствовать его самоуничижительным мыслям она совсем не собиралась. Да, она не могла обещать, что они его простят, но действительно в этом не сомневалась. А Питер, судя со своего места, наоборот, как будто был уверен и ждал обратного.
[indent] - Ох, Питер, - она вдруг качнулась в его сторону, притягивая к себе за плечи и обнимая. Устроив подбородок на его плече, сказала чуть тише, немного помедлив, - пока можно начать с того, чтоб простить себя самому.
Но жизни на свете всё ж больше чем смерти,
И света на свете чуть больше чем тьмы.
Вы здесь » Marauders: forever young » Личные эпизоды » 10.01.1979 Когда в душе сомненья и метания [л]
