Не было времени думать. Не было времени спланировать. Не осталось часов на стратегии.

Темный Лорд их отправил в самое сердце Соединенных Штатов и наказал "добудьте". И они повиновались.

Было странным вновь быть с Алекто на задании. Только идти уже не порознь, как чужие, а идти, держа ее за руку, пока один из связных Лорда вел их к порталу. Они молчали, но все слова уже были сказаны до. Нет, они не прощались - уж не настолько было тяжелым задание. Но они понимали, что в Америке не будет так, как в Британии. Там другой мир, другие порядки, другие взгляды на все. Не будет поддержки других Пожирателей, они будут рассчитывать только на себя. Аврорат там - сильнейшие маги со всего света. Сам континент стал пристанищем тех, кто не нашел себе места в старом мире. И собирало США внутри себя не только волшебников, но и волшебные артефакты. Браслет Салазара Слизерина всплыл именно там и очень, ну очень понадобился Волдеморту - наследнику Слизерина.

Поцеловавшись на прощание со своей пассией, Энтони вместе с Алекто переносится порталом в Америку. Далековато, тяжеловато, хорошо, что не вырвало или не расщепило. Расцепив руки и оторвавшись от портала, Мальсибер в последний раз смотрит на Кэрроу и они аппарируют в разных направлениях, каждый к своему "протеже".

У Энтони был некто по имени Эндрю Монтгомери. Местный бизнесмен в мире магических товаров, который имел парочку приличных магазинов на волшебных улочках и один неприличный, а если быть точнее, то нелегальный. Скупка краденного, запрещенка, диковинный антиквариат и проклятые вещи. Маленький бизнес, приносивший свои плоды. Возможно, именно поэтому мистера Монтгомери ожидали сегодня на подпольном аукционе.

Добраться до мужчины оказалось не так уж и тяжело. Он проживал в пентхаусе, до которого, почему-то, добирался на лифте, как какой-то магл. Скривившись от презрения, юноша влез за мистером Монтгомери в эту штуку. В Министерстве тоже был лифт, но скрипучий, старый, добротный. Здесь все блестело новизной, зеркалами и кнопками, значение которых пришлось понимать по наитию. Волшебник встал за своей жертвой, а Эндрю, ничего не подозревая, стоял перед дверьми лифта, едва постукивая ногой в лакированной туфле. Легкий шепот с Империусом, приятная до дрожи эйфория и тепло в руке, и вот уже американский маг подчинен воле британца.

В доме у Монтгомери Энтони тщательно допросил человека, уточнил его повадки, узнал подробности биографии. Они с час проговорили, пока Мальсибер рыскал в его документах и вещах, натыкаясь то тут, то там, на колдографии с белокурой женщиной. Оказалось, что у него была миссис Монтгомери, которая, как раз-таки, и воспылала желанием попасть на аукцион, хотя бы одним глазком глянув на браслет Слизерина. Энтони устало потер переносицу, понимая, что отговорить женщину не получится и это может вызвать у последней подозрения. Покончив с легендой, мужчина дал волшебнику выпить сонное зелье, вырвал его волосы и стер ему память о сегодняшней встрече. Завтра Монтгомери проснется в собственном шкафу не понимая, как он там оказался.

Одевшись в хорошо сшитый костюм, британец высыпал волосы Эндрю во фляжку с оборотным зельем и, глядя на себя в зеркало, сделал глоток. Ну и гадость! Меняя облик прямо на своих же глазах и лишь слегка морщась от метаморфозов, Мальсибер узнает в отражении бизнесмена, а не себя. Это было странно, но времени на подумать не было и Энтони, проверив все еще раз, в том числе и крылатый пропуск на аукцион, аппарировал из пентхауса, ну его, эти ваши лифты.

У входа на аукцион его уже ждала жена Монтгомери - Августа. Одетая в лаконичное, но эффектное кремовое платье, девушка, завидев мужа, уверенно направилась к нему, слегка хмуря брови. Взяв Энтони уверенно за предплечье, она тряхнула волосами и потащила его ко входу, который прятался в изгороди парка.

- Ты опоздал, я от Луизы вышла уже двадцать минут назад. Обычно ты не опаздываешь, все хорошо, любимый? - Она взглянула на него, скосив глаза, на что Энтони тепло улыбнулся ей губами Эндрю, похлопал ее по ладони и произнес:

- Слегка задержали дела, дорогая. Джим опять накосячил с бухгалтерией.

Миссис Монтгомери раздраженно вздохнула, когда она прошли сквозь изгородь и попали в прохладное помещение коридора заведения. Она шла, покачивая бедрами, слегка задевая идущего рядом мужа и, как подумалось Мальсиберу, любила себя бесконечно сильно, чем кого-то еще в этом мире.

- Давно бы уже уволил этого мерзкого докси, одни убытки. Идем, приглашения взял?

Он достает пальцами, на которые нанизаны перстни, крылатые приглашения и выпускает их к портье, ожидающему их у входа. Мужчина поймал летучки, сверил имена со списком и услужливо открыл двери перед четой Монтгомери. Узелок внутри волшебника слегка подослаб. Он уже вступил в предпоследнюю фазу наспех сколоченного плана - попал на подпольный аукцион и был допущен до торгов. К сожалению, с ним был блондинистый балласт, которая тут же нацепила на себя вежливо-восторженную улыбку и потащила мужа к знакомым лицам, которых Эндрю не знал. Проклятье. Августа расцеловалась с леди, а ее спутник крепко пожал руку Мальсиберу. Прошел какой-то обмен любезностями, на который Энтони отвечал спокойно, держа руки в карманах, чтобы не было видно, как они слегка подрагивают. Как хорошо, что он засунул пачку сигарет в костюм. Отщелкнув серебряный портсигар, Энтони выудил сигарету и тут же закурил. Его жена вторила ему, но курила с мундштуком.

До старта аукциона еще был целый час, а пока в помещение все приливали и приливали новые люди, воздух наполнился дымом сигар, вежливыми разговорами и спокойной музыкой на фоне. Все было до жути хорошо, вылизано, роскошно. Подполье или нет, то организаторы понимали, кто придет на их мероприятие и какого уровня ждут участники. Энтони осматривал помещение голубыми глазами Эндрю и зацепился взглядом за чью-то грудь. Нет, не из-за выпуклостей, что скрывались за темной одеждой, а из-за змеиного кулона, мирно покоившегося на ложбинке Алекто. Да, это была она. Опознавательным же знаком Мальсибера стал перстень со змеей, который сейчас покоился на мизинце его оболочки. Энтони и Алекто обменялись быстрыми взглядами, давая друг другу понять, что поняли, кто есть кто, и мужчина повернулся вновь к своей компании, вслушиваясь в разговор о новом заклинании мистера Гонсалеса, которому пророчили новое место среди трех международных непростительных. Это было интересно, но тут Августа, явно заскучавшая, обняла Мальсибера за талию, прильнула к его губам в поцелуе, а затем жарко зашептала на ухо, как казалось, что-то соблазнительное, но на деле:

- Пойдем выпьем. Мартин надоел гундеть, а Сара выглядит, как домовик-проститутка.

Мальсибер чуть не подавился дымом, ошарашенный "домовой-проституткой". А такие вообще бывают? Мерлин, что же тут в Америке творится... Но он лишь кивнул жене и они, улыбаясь натянутыми улыбками, двинулись к барной стойке, намереваясь каждый по своим причинам выпить и расслабиться.

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-05-04 01:19:01)

Подпись автора

В нем не было уверенности, что все идет гладко, как надо. Рядом была назойливая жена Монтгомери, которую было трудно прочесть. Эндрю в своем доме будничным голосом сообщил волшебнику, что ему нравится секс с женой и что она легко относится к тому, что есть и другие. Поразмыслив, он даже сказал что, возможно, и у Августы есть кто-то, помимо мужа, но мысль его эта только заводит. Мальсибер сморщился, представив Алекто в чьих-то чужих руках и подумал про себя, что такие отношения - разврат американской мысли, а ему, дотошному до правил и ценностей британцу, такое чуждо - с кем-то делить свою жену! Не знать, где она и с кем, что происходит в ее жизни и есть ли в сердце твоего партнера чувства к тебе. Будь Августа и Эндрю просто парой без обязательств, тогда бы еще Энтони понял, потому что и сам в свое время распробовал разные виды удовольствий. Но, сделав выбор, будь добр его уважать.

Августа была симпатичной девушкой. Не больше тридцати лет отроду, эффектная, с глубоким взглядом блондинка. Но у Мальсибера не было к ней никаких чувств, даже самых низменных. Он смотрел, как она трещит о своем платье, сшитым Луизой, как жалуется на качество кружевного белья и сетует на бизнес мужа. Будь воля миссис Монтгомери, то она бы отжала у мужа не только достоинство, но и бизнес.

- Эндрю, ты меня слушаешь? - она шлепнула его по руке, с сигареты посыпался пепел. Да, оказывается, волшебник погрузился в свои мысли, избавив свой мозг от болтовни девушки. Жена его оболочки коснулась его щеки рукой в перчатке, заглянула в глаза. - Ты какой-то не такой сегодня, я тебя не узнаю.

Голос отдает прохладой, недоверием. Только этого ему не хватало. Энтони берет в руки бокал, залпом выпивая огневиски, отменный, хочется сказать. Он притягивает жену к себе поближе, держит ее за бедро (спасибо Эндрю, который поделился маленькими уловками), щипая за ягодицу, улыбается. Она смягчается, хихикает, приобнимая его за талию. Любит она немного экстрима, особенно на публике. Что ж, играем роль.

- Прости, любимая, думаю, что Джима придется уволить, поэтому и задумался.

Встречает ее удивленный взгляд. Черт, не сделал ли только хуже? Но за удивлением следует восторженная улыбка и поцелуй.

- Наконец-то, наконец-то ты меня послушал! Хм, это...впервые на моей памяти, - она замялась, но, видимо радость от того, что ей удалось достучаться до мужа, откинула все сомнения прочь и девушка тонко захихикала.

Через полчаса Мальсибер отлучился в туалет, где выпил еще зелья, чтобы ненароком не обратиться самим собой в разгар торгов. Хотелось бы выцепить Алекто, но было слишком опасно. Как-нибудь потом оправдается за Августу рядом с собой. Было неприятно, что все это видела Кэрроу, но у Энтони были подозрения, что Темный Лорд отправил их двоих сюда не просто так, выдав каждому свою "тушу". Можно было строить множество догадок что, зачем и почему, но Волдеморт не привык, когда ему задают вопросы. Приходилось мириться с положением, а после - мириться с Алекто. Энтони надеялся, что весьма бурно, осталось только вылезти отсюда с браслетом в руках.

Аукцион вот-вот должен был начаться. Выйдя из туалета, Мальсибер было выдохнул, увидев, как миссис Монтгомери воркует с какими-то двумя джентльменами. Можно втихаря скользнуть в зал торгов одному, пусть женушка его сама ищет. Но девушка словно бы караулила выход мужа из туалета, потому что выцепила его моментально глазами и подозвала к себе пальчиком. Какая же настырная. Он подошел к ней и двум ее собеседникам, те пожали руки Эндрю, обменялись любезностями. Кажется, они все были знакомы, одного звали Гарри, а другого Мортимер. И, судя по разговору, они являлись организаторами или их представителями, состоявшими в тесном контакте с четой Монтгомери. Внутри слегка похолодело. Насколько сильно они связаны, не будет ли проблем? По всей видимости их как-то связывал воедино нелегальный бизнес Эндрю. Не будет ли сейчас задано много ненужных вопросов? К счастью, все прошло хорошо, они обсудили ближайшие торги, а после мужчины двинулись дальше, приветствуя других гостей. Августа провожала их весьма плотоядным взглядом - так не смотрят на других мужчин при муже.

- Августа, не забывайся, я все еще твой муж, - голос слегка резкий, раздраженный. Блондинка резко повернула голову в сторону его лица, на лице было смущение. Она поправила прическу и, как ни в чем не бывало, схватилась за руку мужа, протаскивая его вперед, в основной зал. Убить ее что ли? Уж больно странная. Жалко этого Эндрю.

Мальсибер выбрал столик с краю, хотя Августа уж очень просилась вперед и в центр. Ну уж нет. Даже если и лицо сейчас было чужого мужчины, даже им лучше зря не отсвечивать. Эндрю закурил, усаживаясь удобнее на стуле, внимательно изучая помещение и охрану. Лоты выносят из правой двери у сцены, уносить, по всей видимости, будут в левую дверь. Скорее всего, там коридор, ведущий к помещению с выкупленными экземплярами. Браслет будет выставляться предпоследним лотом в первом туре, дальше перерыв. Ну что же, время пошло.

Официанты разносили по столикам выпивку, Энтони принял бокал, но пить больше не собирался. Нужна была ясная голова. Он заметил Алекто, стоящую у входа в комнату с экспонатами, откуда выносят их по очереди. Поймал ее взгляд и едва заметно качнул головой из стороны в сторону. Не стоит сейчас так рисковать. Лучше после того, как закончится первый круг торгов и начнется второй. На втором туре все будут здесь, на своих позициях, а они с Кэрроу смогут незаметно проникнуть во вторую комнату.

Первым лотом выставлялся один из первых образцов снитчей, сотворенных Боуменом Райтом. Энтони вскинул удивленно бровь, восхищаясь определенно интересной вещицей, хоть и был далек от квиддича. Смотреть - смотрел, но сам летать не метле не любил. Поставив тысячу драготов интереса ради, Монтгомери еще и анализировал сидящих рядом людей. Вот темнокожий мужчина с белыми татуировками, обозначающими принадлежность к магии вуду, ставит две тысячи драготов за снитч, а зеленоволосая дама из первого ряда вскидывает когтистую руку, хрипло выдавая две пятьсот. Выкупает же образец снитча невысокий пухлый мужчина сразу за десять тысяч драготов и довольно улыбается под вежливые аплодисменты, принимая поздравления.

На четвертом лоте Августа вцепилась в руку своего мужа и зашептала, что очень хочет получить эту шепчущую статуэтку Морганы ле Фей в которой, по легенде, таится осколок сущности могущественной ведьмы. Увы, но это явно было не так, иначе бы ее не продавали настолько дешево: стартовая цена всего пятнадцать тысяч драготов. Но, во-первых, деньги были не Мальсибера, а, во-вторых, была надежда, что миссис Монтгомери хотя бы ненадолго заткнется. Пятнадцать тысяч ставит соседний столик. Энтони поднимает до семнадцати, но тут же его опережает соседний столик. Хорошо, как вам двадцать пять? А тридцать? Тридцать тысяч драготов раз, тридцать тысяч драготов два, тридцать тысяч драготов три!

- Продано мистеру Монтгомери!

Энтони склоняет голову голубоглазого мужчины в вежливом поклоне под легкие аплодисменты, кивает соседнему столику, достойно терпящему поражение. Августа же награждает его поглаживанием бедра под столом. Держаться, расслабиться, это ненадолго. Женушка шепчет на ухо благодарности, обещая быть кошечкой этой ночью, на что лишь мужчина снова рыскает по помещению, находит Алекто и ее кулон со змеей. Его успокаивает тот факт, что ему есть, за что зацепиться и остаться в образе, есть за кого держаться в полученном амплуа.

Как только мы вернемся с этого проклятого материка назад, я сделаю Кэрроу своей навсегда.

Подпись автора

Первый тур прошел без особых проблем, а браслет перенесли на второй тур. Видимо, решили, что недооценили денежность гостей, которые весьма активно ставили ставки, не скупясь на драготы. Что-что, а браслет у многих вызывал интерес и это было не очень хорошо для Мальсибера и Кэрроу. Хватятся его до того, как парочка сумеет улизнуть - и будет тяжко.

Августе не был интересен браслет. Хоть и близ Ильверморни росло змеиное дерево, проросшее из палочки Салазара Слизерина, ей было все равно. Не безделушка ведь, по типу статуэтки Морганы, и ладно. Энтони едва сдержался, чтобы не закатить глаза, но за место этого он просто вперил свои глаза на сцену. Миссис Монтгомери же, изрядно заскучавшая, откланялась в сторону бара, куда поплыла большая часть людей, либо удовлетворенная увиденным, либо слегка подуставшая. Мальсибер нервно облизнул губы, оглядывая помещение. Оставалось еще немало людей, но не настолько много, как в начале аукциона. Это позволило слегка расслабиться, тайком еще раз взглянуть на Алекто. Она была в теле незнакомой ему девушки, чужой, нелюбимой, но, глядя на ее оболочку, Исабель, кажется? мужчина видел в ней свою девушку. Ее движения были ему знакомы, изучающий все вокруг взгляд, даже то, как она просто дышит - все было Кэрроу. Пока Энтони смотрел на нее исподлобья и искоса, к ней подошел мужчина. Непозволительно близко, настолько, что сжались кулаки, а сам Мальсибер подался вперед, едва ли не вскакивая с места. Но нет, нельзя, он здесь - американский бизнесмен, всего лишь гость, никто для какой-то охранницы. Его затрясло от того, что за картина перед ним разворачивалась. Мужчина подле Алекто был явно знаком с ее оболочкой, знаком не в одной позе, но это была не его Исабель - это была Кэрроу Мальсибера. Сволочь. Охранник поцеловал девушку и отошел, а Энтони, не в силах держаться так близко от таких непозволительных действий, срывается с места и уходит в туалет. Ополоснуть лицо, выдохнуть, задушить ревность глубоко внутри себя, сосредоточиться на задании. Должно было получиться, у него уже не раз удавалось держать себя в руках при виде внимания в сторону рыжей Пожирательницы. Не всех же, право дело, убивать? Что ж, в Британии да, стоит быть более сдержанным. Но этот охранник, попадись он Энтони, умрет без сожалений со стороны второго. За всех, кто смел бросить неосторожные взгляды в сторону Алекто.

Туалет превратился в курилку. Мужчины с сигаретами в зубах стояли у писсуаров, мыли руки, сидели на диванчиках. Энтони прорвался к раковине, тщательно моя руки в прохладной воде. Вокруг мелькали обрывки фраз, разговоров, многие обсуждали Темного Лорда, а также Гриндевальда. Ругали британское Министерство в слабости, размышляли, не будет ли развязана мировая война за господство. Упоминали и сам аукцион, кто-то поделился серьезными намерениями выкупить браслет Слизерина и запрятать навсегда в своей коллекции... Гомон голосов начинал давить на голову, от чего становилось только хуже. И только Мальсибер хотел было выйти, как его окликнул, конечно же, незнакомый ему голос:

- Мистер Монтгомери, а поделитесь-ка с нами, откуда вы достали браслет? Вы - едва ли не вторая звезда вечера по величине - такая находка! А ведь считался пропавшим уже более две сотни лет.

Что..? Эндрю Монтгомери передал браслет? Утопший гриндилоу, попадись он нам раньше!..

- Прошу прощения, но стараюсь не раскрывать своих профессиональных тайн, - желваки на его лице нервно заходили, Энтони подошел к мужчинам, вытирая о бумажное полотенце руки, промакивая лицо. Какое гадство. Будет странно, если он же сам и будет пробовать выкупить этот чертов браслет! И хорошо, что это открылось сейчас, а не тогда, когда бы он, брызжа слюнями, повышал бы и повышал ставку. Вот почему Августе не было дела до браслета, вот почему к ним подходили Гарри и Монтимер! Оставался только план с кражей. Это было не так уж и плохо, но опаснее, чем хотелось бы. Вежливо склонив голову перед джентльменами, Мальсибер вышел из туалета, лихорадочно обдумывая план. Огляделся. Коридор сейчас уже был не так оживлен, как когда он заходил в уборную, стало больше пространства. Сделав пару шагов вглубь коридора, Энтони наткнулся на поворот вправо - темный закуток, заканчивавшийся дверью "Только для персонала". Если пораскинуть мозгами, то эта дверь вела во внутренние коридоры помещения, туда, где была комната с проданными лотами. Великолепно теоретически, но ужасно небольшое количество времени для продумывания плана, разведки обстановки все портило. Сколько людей охраняло здание? Сколько из них находилось за дверью? Сколько внутри комнаты? Мерлин, слишком много вопросов для такой тонкой работы. Зато мужчина отвлекся от мыслей об Алекто и трогавшем ее охраннике.

Он снова был за своим столиком. Августы нигде не было видно. Ушла? Странно, если да, но кому не плевать? Энтони нервно закурил, ожидая начало торгов. Вот выносят в стеклянном коробе браслет, люди так и льнуть поближе к сцене: посмотреть, повосхищаться, возбужденно перешептываясь. Ведущий называет цену, от которой даже брови Мальсибера поползли вверх. Сто пятьдесят тысяч драготов! Энтони знал, что Эндрю - неплохой делец, денег у него имелось достаточно, но для кого-то 150 - пустяк, а для Монтгомери - уже солидно. Проклятье, и ведь даже не поторговать!

Торги начались жарко. Буквально за минуту цена поднялась до пятисот тысяч. Интересно, за сколько отдал Эндрю сей экземпляр организаторам? Получил ли щедрое вознаграждение? Или ему будет присвоен какой-то процент с продажи? А почему это волнует Пожирателя? Наверное потому, что нужно было чем-то занять мысли, дожидаясь окончания торгов. Он ловит недоуменный взгляд Алекто, лишь качает головой, закрыв глаза. Как объяснить всю ситуацию? Да никак, ей остается лишь довериться ему, сложившему руки в разгар выкупа браслета.

Прошло минут пятнадцать и мужчина не знал, сколько сигарет было скурено в зале в общем - слишком много, ибо волшебники не собирались сдаваться, повышая и повышая ставки. На семьсот тридцати лот слегка завис, но мужчина с залысиной в третьем ряду упорно поднимал, поднимая вверх карточку пухлой ладонью, увешанной кольцами с камнями. Кто это был Мальсибер не знал, но ему даже стало интересно, что это за человек с настолько пухлым кошельком.

Спустя двадцать минут торги подходили к концу. Восемьсот восемьдесят тысяч и ставок больше не было. Это как раз была ставка лысеющего мага, который, кажется, смял всю свою салфетку в руках до дыр от напряжения, но все же добился своего. Энтони, хлопая вместе со всеми в поддержку мужчины, который выкупил браслет, даже сожалел дядьке, который, вместо артефакта за восемьсот восемьдесят тысяч получит ничего. Извините, мистер Левин, но обладателем наследного браслета вам не быть.

А вот и шанс скорее все это закончить. Браслет в его охранном коробе левитируют за дверь и, пока все суетятся и обсуждают прошедшие торги, Мальсибер легко встает и, будто бы желая покурить и подышать, уходит в сторону уборной. В коридоре почти никого и это прекрасно. Осталось только попасть во внутренний коридор, а там уже время пойдет быстрее.

Подпись автора

Энтони скользит по коридору, не спеша, спокойно. Курит, отворачиваясь к изображениям на картинах, когда мимо снуют официанты и проходят охранники. Не делать резких движений, но и не медлить. Докурив сигарету, Мальсибер, в облике Эндрю, снимает пиджак, оставаясь в рубашке и жилетке - примерно так выглядят официанты на вечере. Не хватает только передника, да запонки спрятать в карманы. Со вторым мужчина справляется на раз, попутно пряча в карман жилетки все перстни. Палочка Монтгомери у него в поясном отсеке под жилеткой, легко вытащить одним быстрым движением руки. Приятно, когда и твоя оболочка тоже правша - упрощает дело и конспирацию.

Энтони открывает дверь в технические коридоры и тут же спокойно вплывает, словно так и должно быть. Его "Акцио, передник!" действует весьма удачно, так как из шкафа впереди него вырывается наружу бесхозный фартук официантов. Наспех завязав его на себе, Мальсибер двигается уже спокойнее, но тяжело притворяться официантом, когда твоему протеже не как тебе 18, а много больше.

Мужчина проходит мимо кухни, и вдоль двери в обиталище домовых-поварят стоят ряды с грязными тарелками, подносами, столовыми приборами. Вот лежат фужеры, грязные полотенца, кто-то оставил нож для разделки хлеба на полке с грязной посудой. А почему бы и не прихватить? Энтони стягивает с полки нож, немного раздраженный тем, что Эндрю намного ниже ростом, чем привык волшебник быть, но все равно нож в руках, а Мальсибер двигается дальше.

Справа слышится голос ведущего, значит, по направлению он движется верно. Осталось найти нужную ему дверь. Осторожно открывает одну дверь - не то, вторую - какая жалость, третью... Натыкается на два лежащих трупа, один из которых - миссис Монгомери. Лежит она явно в той позе, в которой ее застали с охранником, навалившимся сверху. Тела еще явно не остыли, подойди к ним Энтони и смог бы даже почувствовать их жар от намечавшихся экстазов. Как приятно, что Августа перед смертью не успела насладиться в последний раз. Энтони улыбается губами Эндрю, сплевывает в сторону тел и закрывает за собой дверь. Нужно идти дальше, те трупы - явно дело рук Алекто. Моя девочка, - проносится в голове у Мальсибера, когда она идет вперед с нескрываемой улыбкой. В убийстве этих двух явно не было больших причин, но волшебник знал темперамент Кэрроу, которая, как и он сам, была ярой собственницей. Черт возьми, это было приятно. Как валентинка, которую поймут лишь двое.

Но прочь сантименты. Впереди Энтони шел охранник, которого даже со спины можно было узнать. Тот самый, который приставал к Алекто в зале. И он шел целенаправленно куда-то, даже, бундимун такой, ускорил шаг. Мальсибер невольно перехватил в руке покрепче нож. Двинулся за ним. Валентинки отправляют обоюдные - это признак чувств, поэтому, минутный переполох в одной из комнат не помешает основному делу. Или это ревность мешает здраво мыслить? Эй, Мальсибер, очнись, сперва дело! Сперва ведь...дело?

Когда соперник скрывается за дверью, Энтони замедляется, смахивая наваждение, обретая контроль над своим же разумом. Однако же, ему так или иначе нужно знать, что за той дверью, куда вошел мужчина. А вдруг экспонаты? Если да, то там должна уже его ждать Алекто. Мальсибер применяет заклятие подслушивания и понимает, что охранник там не один: с ним девушка. Стоит ли гадать, какая именно? Маг открывает дверь шире, скользит взглядом по Исабель, которая уже вовсю воркует с парнем, явно стараясь отвлечь его, видит за ее спиной все артефакты, выкупленные на аукционе. Потрясающее комбо!

Пожиратель заходит в помещение, захлопывает дверь, привлекая к себе внимание. Охранник поворачивается, явно в недоумении, за что получает быстрый удар ножом для резки хлеба в грудь. Конечно, такому крепкому мужчине этот ножик не сможет причинить сильного вреда, но его поло сразу пропитывается кровью. Мальсибер хочет вытащить нож, но вместо этого приходится отбивать заклятия от охранника. Хорошего, стоит сказать, потому что сыпет он чарами нещадно, пользуясь одной лишь невербаликой. Мальсибер отбегает к ближайшему столу, прячась за ним, накидывая в охранника ответные заклятия, но явно все мимо. Зато противник успел задеть британца, у которого на груди разливалось алое пятно. Царапина, пустяки.

- Проверь браслет! - он кричит девушке, не видя из-за стола, где она, надеясь, что она не влезает в их драку. А драку нужно было прекращать и для этого у Энтони было вкусное заклинание. Спасибо старине Северусу за него. – Sectumsempra!

Секунда, и маг слышит хрипы мужчины. Попал! Он осторожно выглядывает из-за угла стола, видит распластавшегося соперника, покрытого сильными порезами. Один из порезов пришелся на горло, из которого теперь хлестала кровь. Энтони, как и тогда, в первый раз в деревне, падает на колени перед булькающим кровью мужчиной, касается его крови рукой. Горячая, густо-красная. Тьмой вспыхивают глаза волшебника, который наслаждается моментом, моментом триумфа. Он мог бы просто наслать на него Остолбеней, но смысл? Мстить надо красиво, а валентинки, хоть и в ноябре, присылать исключительно алого цвета. Рука Мальсибера ложится на шею мужчины, в ужасе вращающего глазами и захлебывающегося кровью, он черпает кровь и слизывает ее со своих пальцев. Очи мужчины стекленеют, оставшись смотреть на это безумное действо, стекленеют и больше ничего не увидят.

Все это длится от силы не больше двух минут. Но для Энтони - это целая вечность, которую он будет не раз вспоминать. Мальсибер встает на ноги, дрожащий от адреналина, смотрит на Кэрроу в облике Исабель.

Sometimes I take another breath,
Another step to embrace what I have,
Then I stare at you, starring back,
And I know that I'm not dead.

- Я видел ее в подсобке. Не смог отказать себе в удовольствии ответить тебе взаимностью, моя маленькая дьяволица, - он подходит к ней, притягивает к себе и целует ее не своим ртом в чужие губы. Но даже в другом облике он узнает по поцелую свою Алекто. Как только они выберутся отсюда, они однозначно займутся сексом, но не здесь. Он отрывается от нее оставляя на ней кровавые следы со своей раны на груди, отходит к артефактам и взглядом упирается в браслет. Тот всего в нескольких дюймах от него. Протяни руку - и он твой. Мальсибер тянется к стеклянному боксу, но тут за его спиной открывается дверь. Троллева мать!

- Stupefy! - и Энтони, к своему же удивлению, не успевает отбиться от заклинания, которое поражает его в грудь и выбивает из него дух, погружая во мрак.

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-05-05 02:23:54)

Подпись автора

Энтони не знает, сколько пробыл в отключке. Минуту, час, день? Черт возьми, оборотное! Я уже я? Мальсибер открывает глаза, судорожно пытаясь нашарить во внутреннем тайном кармашке жилетки зелье. И натыкается на его осколки. Он тихо стонет, понимая, что все совершенно идет не по плану, все плохо.

- Алекто... - он хрипит, едва разборчиво выговаривая имя девушки, и тут же его лицо пронзает острая боль. Кто-то больно бьет его с кулака в челюсть, так, что голову откидывает в сторону. Ему задают какие-то вопросы, но удары сыпятся с такой интенсивностью, что волшебник слышит лишь хруст своих лицевых костей и кровь, которой наполняется рот. Он еле сплевывает, стараясь сосредоточить всего себя где-то в районе уже заплывающих глаз. Видит стоящую Кэрроу в оболочке Исабель и двух мужчин перед собой, наклонившихся над ним. Они что-то говорят и тяжело разобрать через звон в ушах. Энтони никто и никогда так не бил, какие-то детские драки не считаются. Здесь его мордовали отменно, зная, как это сделать качественно. Кто-то схватил его за грудки, спрашивая про ограбление, снова удар, голова запрокидывается назад, забрызгивая кровью из носа охранника. Тот брезгливо откидывает его назад на пол, веревки обвивают его тело и руки. Нужно сделать еще одно усилие и сосредоточиться на том, что говорят эти трое.

А они говорят про круцио. Про, мерлин их подери, чертово сраное круцио!

Пожиратель поднимает глаза на Алекто, которой поручают применить непростительное. Он видит в ее глазах страх, а это, к сожалению, не подходящая эмоция для такого заклинания. У нее точно не выйдет. Не после всего того, что было между ними. Не сможет. И это было очень, очень плохо, потому что ее еще не раскусили, а невозможность круцио может стать подозрением номер один. Нужно было помочь своей девушке.

Нужно было помочь ей причинить самому себе адскую боль.

- Ты..., - он откашливается, сплевывает кровь и, кажется, пару зубов, - всего лишь баба. Куда тебе круцио?

- Закрой хлебало, Монтгомери, Исабель и не таких ломала, просто, кажется, девочка не в настроении после того, как ты ее хахаля завалил, - мужчина переходит на рычание, пинает Мальсибера в живот с ноги, держит его за волосы, чтобы тот не согнулся в попытках вдохнуть вдруг исчезнувший из горла воздух. - Продолжай, - бросает охранник в сторону Кэрроу, которая стоит перед ним с дрожащей рукой.

Энтони силится улыбнуться, даже ухмыляется, хоть и внутри него все клокочет. Она пробует разок, но палочка, как и душа, противятся заклинанию, в дело уже идут угрозы со стороны коллег Исабель, готовых пустить в расход, ну или по кругу, девушку, если она не выполнит приказ. Счет, кажется, идет на минуты. Думай, Энтони, думай!

- И все равно - просто баба. Грудь да задница, я таких, как ты, имею каждый день. Особенно, - он вдруг вспоминает момент в игровом клубе и Лиззи, которая явно взбудоражила тогда Алекто, - милых сладких блондинок. Или брюнеток. Но, главное, не сраных рыжих - они годятся разве что для...

- Круцио!

Мир взорвался. Мир перестал существовать, потому что его вдруг уничтожили. Мальсибер никогда не задумывался, что это может быть больно, когда все вдруг вокруг разрушается. Но это было больно, потому что тело Энтони и было тем самым миром, который взорвался в каждой клеточке тела, ломался в каждом его уголке, бросаясь то в вечный огонь, то в многовековую стужу, то разрываясь на куски чьими-то руками, прокалывая копьями и выжигая. Это была ни с чем несравнимая боль - полная ярости, зла, с легкой перчинкой нависшей надо всем смерти. Его тело, его мир, в одночасье сломался, а боль, только что бывшая только в его физической оболочке, влетела в душу, выжигая на ней свои сладкие руны отчаяния, разрушения, оставляя безумную пустоту, облизывая раскрошившееся сердце своим поганым языком.

Это было неописуемо. Невозможно. Страшно и очень больно. Нет ни одного слова, что могло бы описать это действие, ни один даже самый искусный писатель не справился бы, собирая все эмоции от круцио воедино. Потому что сошел бы с ума, стараясь проанализировать то, что проанализировать было нельзя.

И вдруг все резко прекратилось. Вот он кричал, внутри себя умоляя остановиться, а вот он уже хрипло дышит, пуская изо рта тонкими ниточками кровь, пытаясь убрать пелену с глаз, понять, кто он и где. Можно ли подготовиться к такой боли? Мальсибер не знал и, если честно, он правда не хотел знать этого никогда. Все предыдущие физические удары показались волшебнику поглаживаниями после круцио. Его снова взяли за грудки.

— Теперь то ты нам все расскажешь?

Энтони захрипел, стараясь вздохнуть, захрипел и рассмеялся в лицо мужчине. Что рассказать? Что он, Эндрю Монтгомери, решил пойти против своих покровителей, перепродав браслет подороже? Это был бы очень глупый поступок со стороны американца, а он не показался Энтони идиотом. Но тут все решило за Мальсибера время.

Его лицо вдруг пошло волнами, после пузырями, все тело выгнулось, вдруг оказавшись слишком маленьким, и волшебник, только что бывший бизнесменом, пойманным на краже, стал самим собой - высоким молодым юношей с темными волосами, ниспадающими на лицо. Из-под челки на троих людей смотрели не голубые глаза мистера Монтгомери, а зеленые изумруды мистера Мальсибера. Мужчина улыбнулся.

- Я поговорю только с твоим боссом, поверь, ему будет интересно узнать, как ты, сопляк, позволил пролезть в его заведение оборотню, - Пожиратель рассмеялся глубоким темным смехом, за что получил еще несколько сильных ударов по лицу, ребрам и животу. Он явно застал охрану врасплох тем, что оказался совершенно незнакомым им человеком. Два парня переглянулись между собой, обсуждая, что им делать. Дело, казалось, принимало серьезные для них обороты, и тут точно нужно было пойти за Гарри. Один из мужчин, явно старше по рангу, наказал следить за Мальсибером Исабель и не делать глупостей, а другому сказал быстро пройти проверить, нет ли в зале кого-то еще, кто мог оказаться проблемой. Уже было плевать на то, как кончится аукцион, потому что их накрыли. Мужчины пулей вылетели из помещения и Энтони, наконец-то, позволил себе рухнуть на пол, шумно ловя воздух окровавленным ртом. Его глаза поднялись на склонившуюся над ним девушку и единственное, что его сейчас волновало, он скорее озвучил:

- Ты в порядке?

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-05-05 15:18:39)

Подпись автора

Кажется, что ты мне хочешь
Скорей показать нечто страшное
На тысячи осколков стекло перебил
Но теперь ты лишь смотришь из каждого
Крови много, но разве это страшно? Он вытирает освобожденными руками крови, чувствует боль в лице и несколько сломанных ребер, но и это пустяки. У семьи Мальсиберов хороший частный колдомедик, который уже более двадцати лет хранит все секреты рода. Для него такие раны - пустяк. Он ведь поставил отца на ноги после его неудачного задания еще несколько лет назад? Поставил, да еще здоровее сделал главу семейства. Самое главное - выбраться отсюда.

- Я в порядке, - он улыбается губами, позволяя помочь себе встать. - Что с браслетом? Забираем и сваливаем отсюда.

Кэрроу принимается за артефакт и он, слава Моргане, оказывается уже практически распечатанным и открыть короб удается без труда. Энтони тихо и облегченно выдыхает. Задание можно было уже назвать выполненным, причем с явным блеском, потому что браслет Слизерина была у них в руках, а Алекто не пострадала. Темному Лорду не к чему будет придраться, ведь самое главное - вернуться с фамильной драгоценностью сооснователя Хогвартса.

Пора было уходить. Оказалось, что передвигаться с постоянной болью в груди, когда даже тяжело вздохнуть, при этом не порвав себе легкое сломанными ребрами - та еще задачка. Кэрроу помогает ему дойти до двери, за что он ей благодарен, хоть и заметно смущен. Она и так вытаскивает их из передряги, а еще он тут мешается. Но, стиснув зубы, он идет, а после уже бежит, помогая девушке отбиваться от заклинаний, которые начинают лететь в них от подбегающей охраны и Гарри. Взгляд последнего очень не нравится Мальсиберу. Кажется, это не тот человек, с которым стоит связываться или переходить ему дорогу. И его взгляд - это последнее, что видит мужчина прежде, чем Пожирательница переносит их в другое место. К сожалению, ненадолго, но и это небольшая передышка, возможность сбить со следа преследующих волшебников.

В Исабель Энтони узнает рыжий цвет волос Алекто, понимая, что и она сейчас уже вот-вот станет собой. Ее рука кровоточила, а ссадина на лице указывала на скорость их бегства - что-то, да проскальзывало через их защитные чары. Мальсибер прижимает к себе девушку, оглаживая ее волосы, подбадривая, а после за ними аппарирует их погоня.

- Алекто, осторожно! - он не успевает накрыть ее собой, не успевает ничего сделать, пока в них летят заклинания, пронзающие волшебницу. Она переносит их быстрым и тяжелым рывком к месту, где их ждет портал, они оба падают на землю. Энтони с трудом поднимается на колени и видит Кэрроу. Она истекает кровью и уже без сознания. На ее животе алым бутоном расцветает кровавое пятно. Черт, черт, черт! - Алекто! - Мальсибер трясет ее за плечо, другой рукой зажимает рану на ее животе, да смысл? - Ответь! А, проклятье!. Акцио, портал!

В его руку влетает сломанный зонт как раз в тот момент, когда преследователи снова делают прыжок за ними. Энтони смотрит на них и теперь уже успевает прижать к себе девушку и закрыть ее собой. Гарри кричит смертельное непростительное и из его палочки вырывает зеленая ядовитая вспышка, летящая прямо в британских магов. Парень смотрит в глаза своей смерти, а после исчезает в портале, утягивающем их двоих далеко от этих краев. Зеленый луч смерти взъерошивает землю в том месте, где секунду назад были Пожиратели. Гарри остается лишь в ярости кричать от бессилия в лесу близ города.

Еще одно приземление. Энтони крепко держит в руках Алекто, которая стремительно бледнеет, теряя кровь. Сейчас она в более-менее относительной безопасности. Их выплюнуло недалеко от Дороги Гигантов, к ним уже бежал связной, ожидавший их на этой стороне. Мальсибер взглянул на него мельком, потому что все его внимание было на одной лишь Кэрроу. Умирающей, кажется. У него не тряслись руки, он не паниковал - это было ни к чему. Сейчас нужно было стабилизировать девушку для еще одного прыжка, где ей помогут. Вот только бы знать, как именно. Думай, Энтони, думай, времени мало!

- Так, Алекто, сейчас, потерпи, душа моя, - он отрывает от ее живота кровавую руку, вытирает нос, лихорадочно вспоминая заклинания. Вправить кость, вывихнутую руку, заклинание от боли в голове... Вспомнил! - Vulnera Sanentur, - Энтони ведет над телом девушки палочкой, видит, как ее изрезанные тело начинает постепенно заживать. - Vulnera Sanentur, - он доходит до головы, и снова ведет вниз, - Vulnera Sanentur.

Но девушка все равно без сознания. Энтони злится на самого себе, бьет рукой по земле, поднимает на руки девушку, прижимая ее к себе, забывая о своей боли. К ним добегает волшебник, быстрым взглядом окидывает пару и что-то сразу вытаскивает из сумки, дает в руку Мальсиберу.

- Дай ей это, это остановит на несколько минут все, что происходит внутри ее тела, - парень кивает, приподнимает голову, уже вернувшейся к своей внешности, волшебнице, выливает ей из маленького флакона зеленую жидкость. - Теперь ей срочно нужен медик, поэтому аппарируй, скорее!

Энтони кивает, даже не поблагодарив волшебника, обнимает девушку, придерживая ей голову и все тело и переносит их в дом частного колдомедика, не раз лечившего самого парня в том числе.

Время 5 утра, за окном еще очень темно. Но мистер Уиггинс, совсем недавно вернувшийся от клиента, еще (или уже?) не спал. Поэтому хлопок в своей гостиной и грохот он услышал очень явственно, сжав в руке свою палочку. Осторожно выглянув за порог кухни, он с удивлением увидел словно бы облитого с ног до головы кровью сына Мальсиберов и девушку, которую он знал как Алекто Кэрроу. Она была без сознания и тоже вся была в крови, хоть и на черном это было не сильно заметно.

- Святой Мунго, что произошло? - он тут же подбегает к паре, проверяя пульс волшебницы и считывая ее показатели при помощи палочки. Мистер Уиггинс знал, что Мальсиберы не самые светлые маги и принимал это, как данность, но не каждый день на твоем любимом ковре оказываются два полуживых аристократа. - Отпусти ее, я левитирую мисс Кэрроу на кушетку, - голос его приобрел деловитость и собранность, потому что промедление или просьбы сейчас бы только мешали. Благо, Энтони был достаточно сообразительным, чтобы не начать вопить "А она выживееет?" прямо здесь и сейчас, лишь отпустил мягко из рук Пожирательницу, которая тут же поплыла за мистером Уиггинсом в его рабочий кабинет, бывший еще и приемным покоем.

Прошло пять часов, на улице уже давно было по пасмурному светло. Мальсибер все время сидел рядом с Кэрроу, крепко держа ее за руку, пока колдомедик вливал в рот девушке различные зелья, втирал мази и шептал лечебные заклинания. Энтони отказал медику, когда тот предложил заняться его ранами, пока готовиться зелье для Алекто. "Сначала она" - только и сказал вечно молчаливый мужчина, крепче прижимая к губам теплую руку Пожирательницы. Он засыпал было на короткие мгновения, но тут же снова открывал глаза. Алекто уже не была мертвенно-бледной, лишь мирно спала, охваченная заклинаниями. Плохое было позади но, как сказал мистер Уиггинс, задержись они хотя бы на минут десять и девушку было бы не спасти. Хоть Энтони и залечил порезы заклинанием, но внутренние раны невозможно было излечить за раз. К тому же, когда медик добрался палочкой до живота Алекто, он очень крепко нахмурился и, кажется, был озадачен, опечален. Мальсибер лишь надеялся, что с такими пустяками мужчине справиться под силу - ну рана и рана они что же, не волшебники что ли, в самом-то деле? И, когда все было готово и сделано все, что было только можно, мистер Уиггинс, вытирая руки полотенцем, подозвал к себе Пожирателя и сделал он это таким тоном, что не подойти было невозможно. Энтони, оставив на пальцах Кэрроу долгий поцелуй, положил ее руку на кушетку и поднялся с кресла, направляясь к доктору. Тот жестом указал на дверь и они вышли. Уиггинс с ног до головы оглядел уже чистого после заклинаний  парня, отмечая, насколько сильно тот повзрослел взглядом с их прошлой встречи, а после тяжело вздохнул, закуривая сигарету.

- Энтони, кем тебе является мисс Кэрроу?

Молчание длится с минуту, но Мальсибер, явно поняв, что молчание собеседник не принимает, вымолвил:

- Она моя...будущая жена.

Мистер Уиггинс вскинул брови, явно удивленный такому повороту событий. Да, весь аристократический свет говорил о выходке Энтони на хэллоуинском балу, когда он почти весь вечер провел в компании Алекто, наглядно показывая, что у них что-то есть, но про помолвку он не знал. Или ее еще не было? Собственно, это не было важно сейчас. Сейчас было важнее другое.

- Как давно вы вместе?

- Достаточно.

- Вы планировали детей?

Энтони моргнул. Каких еще детей? Учитывая, что их роман закрутился бурно, и они предавались страсти спонтанно, периодически разбегаясь или пребывая в странных отношениях, Мальсибер не задумывался о детях. Особенно после того, что узнал о проклятии ее рода. Он хотел на ней жениться и сделать ее своей, безусловно, но дети... Были бы очень ранним и необдуманным решением с их стороны. Поэтому Энтони, явно понимая, что доктор задает эти вопросы не просто так, покачал головой из стороны в сторону. Что-то внутри него сжалось, когда мистер Уиггинс тяжело вздохнул, убирая сигарету ото рта. Их глаза - серые и зеленые, - встретились друг с другом и Пожиратель понял, что следующие слова, которые скажет мужчина, будут очень и очень плохими.

- Мистер Мальсибер, мисс Кэрроу была беременна. Срок маленький, но ребенка она, - он тяжело вздохнул еще раз, - потеряла. И, - колдомедик отвел глаза в сторону, не выдерживая тяжелого взгляда Энтони, который смотрел на него сверху вниз, - я не уверен, но, кажется, мисс Кэрроу больше не сможет иметь детей.

И нет тормозов, и нет меры
И руки трясёт мне то холод, то тремор
Ты мой джанк, мой неоновый демон
И чувствую рой каждой клеточкой тела

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-05-06 16:27:27)

Подпись автора

- Ты жестокий! Ненавижу тебя! - 13-летний Энтони держится за быстро алеющую щеку, из глаз катятся крупные предательские слезы. Он выкрикивает эти слова в спину отца и замирает, сам пораженный своим выпадом. Замирает и отец. После он медленно поворачивается к сыну, сверкая глазами, плотно сжимая губы. Холодный, отстраненный, злой. Неужели так у всех детей? Или только Тони так "повезло"? Он отрывает руку от щеки и с отчаянным вызовом загнанного зверя смотрит на отца. - Ненавижу.

Отец молчит. Что происходит в его голове? Ему больно от слов своего ребенка, обидно? Или он ничего не чувствует? Как понять, за что он так с ним жесток? Как понять смысл? И, неужели, он и сам будет таким? Нет, если у него будут дети, то они не будут знать, что такое отцовский гнев. Воспитание явно может быть другим - ведь мама с ним мягкая! Так или иначе, но терпение мальчишки лопнуло, вырываясь отчаянным потоком правды. Он усваивает каждый "урок" отца, "воспитывающего" Энтони "во благо", но никогда, никогда не сможет его понять.

И никогда таким же не станет.

***

- Что? - В вопросе столько эмоций, сдержанных, но распирающих изнутри. Колдомедик делает шаг назад, непроизвольный, но вынужденный, потому что, кажется, реакция у Мальсибера была слишком яркая, хоть он и произнес всего лишь одно слово. Энтони стоит с опухшим лицом, сломанными ребрами, но стоит прямо, не чувствуя физической боли. Чувствует ли он боль внутри, в своем сердце? Он не знает. Это странное ощущение: вдруг узнать, что ты мог стать папой, но узнал это уже после того, как тебе им не быть. Не укладывалось в голове. - Повтори.

- Мисс Кэрроу потеряла ребенка, - мистер Уиггинс сглатывает, делая еще один шаг назад. - Мистер Мальсибер, я ничего не м-мог...

Яростной волной Энтони наваливается на мужчину, впечатывая его в стену, держа за грудки. Где-то в глубине он понимает, что врач не виноват в случившемся - он и так сделал все, что мог. Но воющей тьме внутри наплевать, ей нужен выплеск.

- И ты ничего не сделал? - Энтони шипит ему в лицо, вдавливая в стену, практически лбом касаясь его лба. Хочется впечатать его несколько раз в стену, желательно головой, раздавить, сломать и выкричаться. Алекто носила ребенка. Его ребенка. Человечка, которого они не ждали, если только Кэрроу знала и молчала, но она бы ему сказала, обязательно. Это был бы страстный до жизни и великий человек, появись он на свет. Это был бы сын или дочь, который стал бы для пары сокровищем, рыжим ли? Кто теперь знает. На глазах выступила влага. Он отпустил Уиггинса, впечатал у его головы в стену кулак и отвернулся от него, хватаясь за лоб, растирая виски, проглатывая новость непрожеванной. Странно больнючей, хоть и минуту назад всего этого не было. Словно бы тебе сказали, что купили десерт на ужин, но съели его раньше, если такой пример вообще был уместен в его голове. Плечи его опустились.

- Мне очень жаль, - медик стоял у стены страшно бледный, но в глазах его, как и в голосе, было сочувствие. - Она потеряла много крови и...

- Молчи, - голос тих, требователен, мистер Уиггинс замолкает. Энтони делает глубокий вдох, пытаясь понять, что делать дальше. Говорить ли об этом Алекто, а если и говорить, то когда. Дверь за его спиной тихо скрипит, открываясь. Он быстро оборачивается, видя стоящую на ногах девушку, прижимающую к себе одеяло. Черт возьми. - Алекто, тебе не нужно было вставать, ты еще слаба.

Пожиратель подходит к девушке и аккуратно подхватывает ее на руки, морщась от боли. Душевной, физической, глубокой и острой. Он проносит ее снова к кушетке, непроизвольно в пути прижимая ее крепче к себе, так как не знает, как все сказать. А сказать надо.

Кэрроу смотрит на него доверительно, осторожно спрашивая, что случилось. Мальсибер, неумело берущий себя в руки, отстраненным голосом рассказывает ей о том, что произошло после того, как портал перенес их к Дороге Гигантов, как он аппарировал их к колдомедику и как тот залечивал ее раны. Подобравшись к самому тяжелому, у него мелькнула мысль, что вдруг Алекто и не хотела никогда детей, не ждала их и, наоборот, воспримет эту ситуацию с легкостью, но, пока не расскажешь - не узнаешь. Он воспроизводит пустым голосом то, что сказал ему мистер Уиггинс, и его ладонь непроизвольно ложится на ее живот - осторожно, ласково, но кончики пальцев едва-едва сжимаются, выдавая всю гамму эмоций, клокочущих в груди Энтони. Мужчина держит ее в объятиях, машинально вытирая льющие с ее глаз слезы, прижимает к груди, укладывая подбородок ей на макушку.

Это было страшно, но им, так или иначе, нужно было это пережить. И, пережив, нужно было понять, что делать дальше. Вероятность не стать никогда отцом не пугала Мальсибера, но невозможность сделать этот выбор самому - да. Ему было всего восемнадцать, он сам едва-едва перестал быть юнцом, какие дети? Но льющая ему в рубашку слезы Алекто и он, не ожидавший сам от себя мокрых глаз, дали возможность вдруг осознать, что иметь выбор - прекрасно. И Энтони бы сделал в свое время правильный для самого себя.

- Прости меня, - тихо молвит волшебник, прижимая Алекто еще ближе к себе. Они так много раз были вместе, так часто открывали друг перед другом души, но еще ни разу они не были такими ранимыми.

- Я люблю тебя, - это был первый раз, когда он это говорил девушке и этот первый раз. несомненно, был самым правдивым в его жизни.

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-05-06 23:48:12)

Подпись автора