Лучше бы я умер вчера! Эта фраза воистину стала лейтмотивом сегодняшнего утра. Это была первая мысль, пришедшая в хорошенькую светловолосую голову ещё до того, как обладательница изысканной причёски открыла глаза. Казалось, невидимая сила вдавила её в кровать, мешая шевелиться. Руки-ноги не слушались, напоминая, скорее неповоротливые безжизненные столбы деревьев, веки были налиты свинцом и отказывались открываться. А голова - это было самое неприятное – голова гудела, звенела, колола, била, как будто кто-то достал мозг из черепной коробки и медленно, но методично стучал по нему строительным молотком, с радостью наблюдая, как откалывается кусочек за кусочком, каждый из которых падает на пол и разбивается вдребезги.
С губ сорвался слабый стон. Эвелин зажмурилась, но стало только хуже – боль не просто переместилась с затылка и висков, она распространилась дальше – на зоны лба и переносицы. Очередная попытка открыть глаза привела к вспышке яркого света, ослепившей на несколько мгновений, и девушка лишь натянула одеяло на голову в надежде, что с минуты на минуты не появится отец или домашний эльф с указанием вставать и отправляться завтракать. Есть не хотелось, а вот пить... Во рту обжигала пустыня.
Обычно мисс Рэйноллс оставляла на прикроватной тумбочке стакан с водой – нет, вовсе не потому, что такое состояние для неё было привычным, скорее наоборот – но потому, что эта здоровая привычка оздоравливала и продлевала жизнь. Вот и сейчас девушка потянулась за водой, но с удивлением ничего не нащупала. Кончиками пальцев она пробежалась по поверхности тумбы, почему-то оказавшейся на непривычной высоте, наконец, нащупала какой-то предмет, потянулась и... Дзынь! Прекрасно, теперь ещё и осколки под ногами.
Айви подождала, но ничего не произошло. Прислушалась, но домовик не спешил приниматься за работу. Выругавшись про себя, она открыла глаза и уставилась на одеяло, под которым лежала. Не было нужды разглядывать рисунок – это было не её одеяло совершенно точно. У неё лёгкое, как пёрышко, невесомое, прекрасного нежно-молочного цвета, идеально гармонирующего с цветом кожи мисс Рэйноллс. А здесь... Волшебница захлопала ресницами. Сон, как рукой сняло. Тяжёлое, старое, пахнущее отнюдь не розовыми кустами, а скорее удобрениями под ними, вырвиглазной расцветки, которую Айви никогда бы не одобрила для своей комнаты, одеяло.
Это не дом. Волшебница села на кровати рывком и ошарашенно оглядела небольшую комнату, подходящую больше для гардеробной, чем для полноценной спальни. Голова кружилась, расшатывая картинку вовне, но на редкость отвратительнейшее состояние Эвелин пока отошло на задний план. Единственный вопрос сверлил и без того уставший и невыспавшийся мозг: «Где Я?». Самым вразумительным ответом было бы что-то вроде: «У Стива», но не в смысле придорожное кафе-забегаловка, названное в честь хозяина, а в смысле Стива, который Эйвери - вроде бы её парня. Но аскетичная обстановка никак не вязалась с образом жизни этих заносчивых богатеев, в ряды которых так мечтала влиться сама мисс Рэйноллс, у которой, в свою очередь, с лихвой хватало первого, но, увы, ощутимо недоставало второго.
Что же вчера было? Возможно ответ на этот вопрос поможет бедняжке определиться с местоположением? Однако вчерашний день оказался укрыт туманом памяти, продираться сквозь который в данный момент у Айви не было сил.
С трудом превозмогая боль и ломоту в теле, мисс Рэйноллс спустила босые ноги на холодный пол, стараясь не наступить на осколки. В такой позе просидела несколько минут прислушиваясь к странному звону и шуму в ушах, который на поверку оказался вполне реальными отголосками кипящей на первом этаже жизни. Каждое движение истощало её силы, для каждого следующего требовалось собрать волю в кулак, прежде чем начать действовать.
Так, вот её волшебная палочка – чудесно! Правда, сейчас она совершенно не в состоянии колдовать, но это дело десятое. Главное – палочка при ней. Вот пустой бокал с отпечатками губной помады – видимо, её собственной. Вот наполовину оплавившиеся свечи – похоже, они горели всю ночь. Вон там, на видавшем виды стуле брошена её меховая накидка. Брошена небрежно, будто впопыхах. А свои полусапожки с оторочкой из чёрного меха Айви обнаружила в разных концах комнаты. Спасибо, что дорогое платье, сшитое по последнему писку моды, всё ещё было на мисс Рэйноллс. Всё измятое, перекрученное и свернувшееся в районе бёдер, да ещё и с ужасным пятном в зоне декольте... Короче говоря, ничего обнадёживающего в этой ситуации не было.
За дверью раздались глухие шаги, Эвелин инстинктивно схватила палочку и нырнула под одеяло с головой, оставив лишь маленькую щёлочку, желая увидеть гостя до того, как будет обнаружена сама.

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

Папаша-дракон и не думал появляться, поскольку был не в курсе, где пропадает его расчудесная наследница. И зря, между прочим, потому что разум Эвелин метался от страха к гневу, от чувства стыда к абсолютному равнодушию, вызванным состоянием нестояния. И его обладательница никак не могла определиться, что же в данный момент имеет приоритет? Закатить скандал, поставить всех на уши – где бы она ни находилась – громко хлопнуть дверью и удалиться? Или, наоборот, собрать вещички и прошмыгнуть незаметно,стараясь больше не вспоминать о случившемся? Строго говоря, чтобы решить, надо ли вспоминать или не делать этого, нужно было для начала определиться со случившимся и привести к какой-то оценке – и вот тут зиял провал. Огромная такая яма, брешь в памяти Рэйноллс, которая свербела и зудела. Айви – человек контроля, человек-план, человек-разум – и неизвестность потерянных часов жизни сводила волшебницу с ума. Она опасалась предполагать худшее, но не могла отмахнуться от этой мысли. И бывшая слизеринка, как любительница докапываться до сути, а также как девушка, строго следящая за своей репутацией (отец её просто убьёт, если узнает) и хорошо осведомлённая, что с человеком может сотворить всего одна сплетня (не обязательно правдивая), решила остаться и выяснить.
Скрипнула дверь. Эвелин затаила дыхание и даже глаза закрыла, хотя под одеялом этого всё равно было не видно. Она рассчитывала, что незнакомец зайдёт и поведением ли или речами пояснит, что произошло. Однако этого не случилось. Спокойный голос звучал абсолютно нейтрально и как-то даже учтиво. Слишком учтиво – показалось ей. Наверное ему есть что скрывать. А может он чувствует за собой вину? Ну, нееееет! В такой компании, что довелось ей праздновать Йоль, подобных слов не знают.
Рэйноллс дождалась, чтобы остаться одной, и откинула одеяло. Осмотрелась ещё раз и ошеломлённо выдохнула, когда поняла.
– Это что же... Тот паб? Вчерашний паб? О, Моргана-прародительница!
Она испуганно зажала рот ладошкой, будто бы кто-то мог подслушать, а потом обратить этот позор на её голову. Не видать ей тогда ни мужа, ни богатства, ни положения в обществе, а что ещё хуже – мистер Рэйноллс и вовсе может воплотить угрозу в жизнь и отослать Айви на другой континент. И хорошо, если это будет Северная Америка. А если Южная? А если Африка? Австралия? Девушка поёжилась – одна лишь мысль о подобной перспективе вгоняла волшебницу в депрессию.
И словно этого недостаточно, отвратительное самочувствие не оставляло мисс Рэйноллс. Придётся прикинуться больной и просить отца о снисходительности, хотя можно и не притворяться. Больше всего на свете ей хотелось забраться в свою постель и никогда из неё не выходить. Просто переждать, пока болезнь отступит, пока голова не перестанет кружится, приглашая с собой в пляс и желудок. Айви никак не могла найти причину столь дурного состояния – они, конечно, с ребятами вчера весело отмечали день зимнего солнцестояния, но меру волшебница знает (контроль, помним?) и вовсе не горит желанием испытывать похмелье – или что там это у неё сейчас?
Рэйноллс отворила дверцу шкафа в поисках зеркала и уставилась на своё разбитое изображение. Неужели она предала саму себя? Казалось, Эвелин Рэйноллс из Зазеркалья была более заторможена, чем настоящая, но та была соткана из кусочков, как паззл. Кажется, тот человек за дверью говорил что-то о восстанавливающем зелье? Она повернулась и увидела склянку. Но кто даст гарантию, что после не станет хуже? Нет, это не выход.
Как сумела, волшебница привела себя в порядок: умылась, освежив лицо и смыв остатки косметики (пришлось долго и упорно тереть вафельным полотенцем), распустила взъерошенные волосы, поскольку замысловатую причёску в таком состоянии повторить бы уже не смогла, накинула на плечи тёплую мантию.
– Похоже, будто я только что пришла? – пробормотала она своему отражению, критически его разглядывая. Разумеется, нет. Только невежду можно провести таким образом. – Что ж, будем надеяться, что меня никто не видел и не запомнил.
Ей показалось, будто отражение подмигнуло и насмешливо хихикнуло. Ещё бы! Айви всегда обращала на себя внимание одним лишь своим присутствием, хотя бы потому, что в компаниях, где она появлялась, странным образом оказывался дефицит женского пола. Так уж повелось с детства, что её друзьями становились обычно мальчишки. С девчонками не складывалось – слишком уж они сложные и капризные натуры.
Рэйноллс прихватила нетронутое зелье, палочку и вышла в коридор. Шум с первого этажа стал громче и развеивал малейшие сомнения относительно этого места.
– Гороховый суп тебе на ужин! Это и правда тот паб!
Она отмахнулась от желания поскорее сбежать и забыть, как страшный сон, напомнив себе, что лучшая защита – это нападение, задрала свой маленький острый носик кверху, расправила плечи и направилась вниз, превозмогая боль в конечностях и непрерывный стук в голове. Оставалось надеяться, что лицо её оставалось невозмутимым и неподвластным страдальческим гримасам.
Всё шло хорошо. Эвелин уверенно спускалась по лестнице, будто бы это была фешенебельная гостиница Риц в Париже, а не замшелый бар на задворках Лютного переулка. Держать лицо – это то, чему её научил отец. У последней ступеньки она заметила мужчину лет тридцати-тридцати пяти, который взирал на неё... Она никак не могла прочесть этот взгляд. Этот ужасный гул здорово мешал сосредоточиться. Айви наступила на подол мантии, продолжая движение, и ускорила спуск, упав прямиком на хозяина «Белой виверны», не оставив тому выбора, кроме как подхватить её в свои объятия. Склянка с восстанавливающим зельем выскользнула из рук и разбилась тут же, под ногами, а с мантии на ступеньку, кружась в медленном танце, опустился лист плюща.
– Да, я хотела бы получить от Вас объяснения, мистер, – будто бы продолжая ранее начатый разговор, сообщила Эвелин, поднимая свои ясные очи на Карадока Дирборна. – Надеюсь, они окажутся приемлемыми. Это в наших общих интересах, так ведь?

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

Айви проследовала за хозяином заведения, чувствуя, как каждый шаг вбивает гвоздь в её голову, так что если бы визуализация работала, к тому моменту, как они пришли в помещение, служившее Дирборну кабинетом, вся её светловолосая головушка оказалась бы полностью утыкана этими самыми гвоздями. Или иголками. В общем, если бы сию минуту потребовалось бы принять облик какого-то волшебного существа, голова Рэйноллс напоминала бы нарла.
– Это кабинет? – хмыкнула девушка и высокомерно заметила. – Больше похоже на чулан для мётел.
Если точнее, то чулан для мётел и тот просторнее, чем комнатушка, заставленная разными рода редкостями. Увы, для проявления природного любопытства было слишком рано и слишком плохо. До кресла бы добраться. Рэйноллс, не теряя грации, опустилась в кресло и откинулась на спинку, медленно растирая виски. Однако информация заставила волшебницу немного взбодриться.
– Одурманивающее зелье? – переспросила она, переваривая информацию. - И кто же это сделал, позвольте спросить? Вы знаете, кто это сделал? Или, может быть, Вы знаете, зачем этот таинственный «друг» это сделал? В своих друзьях я уверена, как и в том, что все они влиятельные и приличные молодые люди.
Эвелин потянулась через стол и забрала склянку, чтобы получше рассмотреть. Повертела в руках, поднесла к лицу, принюхалась. Не почуяв ничего важного или интересного, она пожала плечами и с громким стуком поставила склянку на стол.
– Тогда как Ваше заведение не внушает абсолютно никакого доверия.
Рэйноллс снова заинтересовалась столом Карадока, на этот раз её внимание привлекла стопка перьев. Волшебница без спроса извлекла одно и принялась крутить его в пальчиках.
– Вы полагаете, я должна поверить в эту историю? С чего вдруг? Может это Вы подлили мне одурманивающее зелье? Решили, так сказать, воспользоваться беспомощным состоянием дамы, например. Не удивлюсь, если это не первый случай в этих стенах, – Айви склонила голову и пощекотала пёрышком шейку. Волшебница мягко улыбнулась, излучая приятное расслабление, покой и негу, затем положила перо на стол и выпрямилась. Её лицо мигом преобразилось. Не было больше ни улыбки, ни мягкости во взгляде. Весь её облик напоминал не милого нарла, а грозную хищную птицу. – Признавайтесь, что у нас было, – потребовала вдруг девушка, угрожающе прищурившись. – И желательно с подробностями, дабы я могла объяснить отцу, что случилось всё против моей воли. Думаю... Нет, уверена, ему это не понравится.
Сцена, описанная пару минут назад Дирборном, не вызывала в душе Эвелин никаких шевелений. Девушка старалась напрячь память, но так как своими глазами она не видела, чтобы кто-то подливал запрещённые зелья в её бокал или, в целом, пытался опоить, а доверять чужим словам не привыкла, то не ощущала никакой угрозы в том, на что пытался намекать хозяин паба. Во всяком случае, Айви продолжала равнодушно хлопать длинными ресницами, хотя очень жаждала услышать подробности, пожалуй, даже несколько романтизируя картинку. В её идеальном мирке, где царит пусть и напускное, насквозь фальшивое уважение к старшим и почтение к дамам, ничего пугающего не случалось, а все истории оставались просто историями, достойными лишь упоминания в романах мисс Мопси Флиберт.
Однако воспоминания Эвелин обрывались где-то на опушке леса, где ребята шумной компанией чествовали лесных духов и отмечали праздник зимнего солнцестояния. Было весьма вдохновляюще – прикоснуться к дикой природе, слиться с нею, спрятавшись за маской, отпустить поводья контроля и просто отдаться праздничному настроению, почувствовать себя лесной нимфой, пустившись в дикую пляску вокруг костра. Было весело. Было смешно. Было радостно. Было таинственно и загадочно – ведь все ребята прятались под масками и разгадать кто есть кто не представлялось возможным. Девчонок было не очень много, но это прекрасно устраивало мисс Рэйноллс, любящую всеобщее внимание и жаждущую своего звёздного часа. И этот час настал, когда её короновали венком из плюща. Эйфория поглотила Айви, подмяв под себя, наградив беспечностью и легкомыслием, не позволяя заглянуть за тонкую завесу суровой действительности.

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

Ах, если бы Эвелин только знала, о чём думал Дирборн! Хотя бы глазком заглянуть за завесу его мыслей! Она бы непременно дала ему один из своих непрошенных, но всегда действенных советов: сворачивай беседу и прощайся. Отделайся от этой милой и добросердечной леди, пока её ангельский облик не ввёл тебя в заблуждение окончательно. Но ведь она такая тонкая и звонкая, такая хрупкая, как фарфоровая статуэточка с белоснежной кожей, идеальной причёской и таким чистым и возвышенным внутренним миром... Ладно, последнее явно было лишнее и к Айви имело отношение, примерно как смеркут к человеку. Так что если Карадок Дирборн надеялся, что встреча с мисс Эвелин Рэйноллс обойдётся ему лишь попорченными нервами, то он явно недооценивал её слизеринскую сущность.
Впрочем, никто не любит пустых угроз, так? Так же как юная мисс не любила разбрасываться словами. Хозяина паба её намёки не слишком проняли, очевидно, будучи слишком тонкими для его деревенского происхождения, так что Эвелин многозначительно дёрнула бровями, всем своим видом показывая, что терпение у неё на исходе, но так и быть, готова предпринять ещё одну героическую попытку выслушать его. В нужном месте она демонстративно кивала и даже подставила кулачок под подбородок – чудесная собеседница.
– О, это так мило, насколько ответственно Вы подходите к своим обязанностям по содержанию данного питейного заведения, – захлопала своими длиннющими ресницами, подкрученными с помощью магии. – Однако присмотр за детишками требуется, должно быть, у Вас дома. Не здесь, – для наглядности подёргала носиком. – Как владельца заведения, где торгуют алкоголем, – в точности воспроизвела его слова Айви, чья голова не унималась, напоминая о перипетиях вчерашнего вечера. – Вас должно, в первую очередь, волновать соблюдение запрета на продажу алкоголя лицам, не достигшим допустимого возраста. Соответственно, детишек, в принципе, не должны пускать в данное пристанище порока. Надеюсь, Ваша совесть чиста перед законом? – Айви откинулась на спинку и сложила руки на груди, как будто бы нанеся удар и ожидая ответа.
Происходящее начинало забавлять мисс Рэйноллс. Она бы получила нескрываемое удовольствие, когда бы не дурное самочувствие. Сейчас девушка от всей души жалела только об одном – что не успела выпить восстанавливающее зелье, пока то не разбилось. Вряд ли от него стало бы хуже.
– Вы так переживаете за меня? Или за себя? – Эвелин прищурилась, внимательно глядя в его глаза. Мужчина был старше примерно раза в два, то есть плюс ещё несколько лет и он бы годился ей в отцы, а значит наверняка, как и все представители старшего поколения, ожидал беспрекословного подчинения, безграничного уважения к своей персоне исключительно в силу возраста и невзирая на несомую ересь. – Мистер... Простите, я никак не могу вспомнить Вашего имени! – волшебница взяла паузу, ожидая, что мужчина, наконец, представится, потому как была уверена, что он не делал этого ранее. - В конце концов, должна же я знать имя того, в чьей постели провела целую ночь... – Айви сжала губы и снова выразительно подняла брови.
Как ни странно, но у неё до сих пор не было чёткого плана действий – непрекращающийся стук в голове мешал сконцентрироваться и спокойно обдумать происходящее, мысленно расписать диалоги, а затем лишь следить в реальности, чтобы все главные герои строго придерживались своих реплик, ну и направлять их в случае недопустимой импровизации. Однако чем дальше, тем глубже она погружалась в трясину пассивной агрессии, вызванной страхом. Ещё несколько фраз – и самостоятельно выбраться будет решительно невозможно. Хуже всего, когда осознаёшь, что ты тонешь, но при этом делаешь всё, чтобы усугубить это состояние.
– Так вот, мистер Дирборн, кажется, Вы либо не поняли, либо просто не знаете, насколько близкими и доверительными бывают отношения между отцом и дочерью. Я расскажу отцу то, что сочту нужным: в том объёме, в котором сочту нужным, те детали, которые сочту нужным, и те факты, которые имели место быть. А факты у нас налицо, – она приняла загибать пальчики. – Раз: именно в Вашем заведении меня пытались опоить. По Вашим же заверениям, заметьте! Два: я пришла в себя в Вашей спальне. Три: в неподобающем виде. Четыре: своего согласия на такое я не давала. Дальше продолжать?
Разумеется, Эвелин не нужны было, чтобы эта история всплыла, поскольку ставила под угрозу самое главное, чем могла обладать юная особа на выданье в те времена. Испорченный товар никому не нужен. Волшебница подалась вперёд, чтобы Дирборн ни слова не упустил из того, что она собирается сказать. Она даже голос понизила - пусть прислушивается, это же в его интересах:
– Я хочу, чтобы Вы усвоили одно: если я начну тонуть, то потяну Вас за собой. Я не буду одна нести ответственность за Ваши непотребства. Вся эта грязная история отцу явно не понравится, и можете мне поверить: он найдёт способ защитить мою честь и уничтожить Вашу. После того, что ВЫ со мной сделали, Вам придётся на мне жениться или же навсегда расстаться с пабом.
Эвелин развела руки в стороны ладошками вверх и по очереди покачала, изображая чаши весом. Её губы тронула улыбка.
– Что выберете, мистер Дирборн? М?

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

– Оскорбления не делают Вам чести, между прочим.
Семь лет пребывания на змеином факультете, где никогда не знаешь, что скрывается за дружелюбными улыбками и мирными похлопываниями по плечу, где ты учишься точно таким же приёмам, научили Эвелин никогда не показывать свои слабости. Разумеется, её не могло не задеть замечание Дирборна о том, что он считает девицу недалёкой. Пусть временами она намеренно прикидывалась такой вот светловолосой глупышкой и любила разыгрывать карту «дева в беде» ради достижения цели, но сейчас момент был, мягко говоря, неподходящий и никакой «дурости» она не выкидывала. Тем неприятнее кольнула его фраза. Она успешно окончила Хогвартс, можно даже сказать блестяще, она отлично справлялась с рабочими обязанностями в Министерстве, причём отнюдь не в Бюро по связям с кентаврами. Да, предела совершенству, разумеется, не существует, но не тогда, когда на это указывает челядь.
– Пусть мои умственные способности Вас не волнуют. У меня впереди ещё много времени, чтобы наверстать упущенное. А вот есть ли оно у Вас?.. – задумчиво протянула волшебница, намекая как раз на противоположное, а именно, что, в отличие от мисс Рэйноллс, дни хозяина «Белой виверны» если не сочтены, то явно идут на убыль.
Впрочем, её это совершенно не волновало. Айви безразлично пожала плечиками.
– Какая разница, что думаю я на самом деле? – своё истинное мнение волшебница привыкла держать при себя. Полезное качество, между прочим. – Важнее то, как это может выглядеть в общественном свете.
Смешно не было никому из них, какие бы эпитеты они не подбирали. Диалог скорее напоминал партию в волшебные шахматы, вопрос лишь в том – что же стоит на кону. Хотя у мистера Дирборна наверняка была наготове ассоциация с куда более азартными играми.
– Хм, разве? Я вроде как пыталась, попросила Вас назвать имя, но, судя по тому, как Вы ловко ушли от ответа, Вы понятия не имеете, кто это был. Мы все были в масках. И Вы даже не представляете, что за люди присутствовали в Вашем заведении. Даже жаль отчасти. Возможно в этом случае Вы не вели бы себя настолько дерзко со мной.
Хотелось бы Рэйноллс узнать подробности? Бесспорно! Верила ли она в то, в чём пыталась обвинить Дирборна? Ни в коем случае! Но с предполагаемым хм... Предателем она пока ничего не могла поделать, а вот незаметный человечек в самом сердце Лютного переулка мог обладать достаточными знаниями, связями и отсутствием моральных принципов, чтобы служить целям Эвелин.
– Увы, этого я не помню, - сокрушённо заметила волшебница.- Но могу вспомнить что угодно. Моё слово против Вашего, мистер. Вы всерьёз считаете, что Вам поверят?
Неужели он так и не понял, что разыграть пострадавшую девицу Айви ничего не будет стоить? Или его ввела в заблуждение уверенность и напор? Зря. Очень зря. Эвелин на самом деле могла быть милой и дружелюбной, беззащитной и слабой – таланта бы точно хватило, во всяком случае, чтобы убедить отца, а большего и не требовалось. Ради своей дочурки он бы сровнял это историческое место с землёй, даже если бы это стало последним делом его жизни.
Глаза Эвелин широко распахнулись, когда вместо продолжения словесной дуэли на неё направили волшебную палочку. Страх мелькнул и притаился, грозя вырваться наружу. Айви собрала всю силу воли в кула и заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла немного кривоватая из-за обуревавших чувств, слово она шагала по дну Чёрного озера, но в самый неожиданный момент земля ушла из-под ног, и нужно срочно искать твердыню. Волшебница медленно подняла руки вверх, всем своим видом демонстрируя беззащитность и открытость к диалогу. Пожалуй, если бы Рэйноллс взялась за анимагию, то стала бы хамелеоном.
– Я скажу, мистер Дирборн, что весьма не рекомендую Вам использовать на мне ни данное заклинание, ни какое-либо другое. И настоятельно советую убрать Вашу палочку и больше никогда не направлять её в мою сторону. Последствия Вам точно не понравятся. Подумайте хорошенько вот о чём: очень много людей видели меня в Вашем заведении, в Вашем обществе. Подозреваю, что найдутся и такие, что готовы будут поклясться, что видели, как Вы прикасались ко мне, – ни один мускул не дрогнул на узком бледном личике, хотя сама мысль о подобном заставляла внутренне содрогнуться. – Вы знаете, кто я, и, вероятно, должны догадываться, что у меня могут быть весьма именитые друзья, – ну или друзья отца, что, в сущности, одно и то же. - И тот факт, что после моей пропажи на всю ночь Вы применили на мне Заклятие Забвения, также будет свидетельствовать против Вас.
Эвелин не шелохнулась, когда Карадок протопал через всю комнату и попросил её на выход. Она ещё не договорила. Впрочем, руки опустила, но продолжила, не повернув головы, зная, что волшебник и без того услышит.
– А теперь, мистер Дирборн, когда мы с Вами, наконец, познакомились поближе, закройте, пожалуйста, дверь, угостите даму завтраком и давайте обсудим, как мы с Вами выйдем из этой неудобной ситуации и чем можем помочь друг другу. Как взрослые, да?
Айви расположилась в кресле поудобнее и вопреки требованиям этикета положила ногу на ногу.

Отредактировано Evelyn Rayknolls (2024-01-09 15:18:16)

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

Трансфигурацию табурета в кресло, появление домовика и прочие приготовления к завтраку Айви благополучно проигнорировала, как и недовольный взгляд слуги Дирборна. Их краткий диалог шёл фоном, слегка раздражающим, но, в целом, удобным, чтобы перевести дух и продумать свои дальнейшие действия. План складывался сам собой, исходя из общения с этим человеком. Карадок оказался не самым приятным волшебником, но этого от него и не ожидалось, так что его поведение никакого недоумения не вызвало. Разве что Эвелин немного задевало то, что он не бросал всё на свете, чтобы её угодить. Это слегка не вписывалось в идеальную самоцентристскую картину мира мисс Рэйноллс, но было вполне поправимо.
На письменном столе возник завтрак с обыденной сервировкой, что вызвало недовольство юной мисс, которая даже не догадывалась, что дальше будет только хуже. Она долго взирала на накрытый стол, выискивая то, что сможет съесть без последствий для своего самочувствия.
– Мне, что же, самой накладывать еду? – на этот раз возмущение выглядело более искренним, чем все те угрозы, что озвучивались ранее. – По-маггловски?
К хорошему быстро привыкаешь, а домовой эльф в поместье Рэйноллсов работал очень хорошо, тщательно следя за то, чтобы с каждой перемой блюд, еда появлялась в должном количестве на тарелках хозяев. Вся эта близость к народу уже порядком ей надоела. Хотелось поскорее вернуться в родные пенаты к тому, что так близко и знакомо, но сначала надо было уладить кое-какие разногласия.
А Карадок, похоже, наконец-то почувствовал себя в своей тарелке и принялся болтать с – о, Моргана, позволь это развидеть! – с набитым ртом.
– Тыквенный сок, пожалуйста, – милостиво согласилась Эвелин, глядя на отвратительную картину поглощения завтрака. Она уже тысячу раз пожалела, что потребовала его здесь и сейчас. Аппетит давно испарился.
– Отрадно слышать, что в Ваших чаяниях Вы не одиноки, что даже у таких, как Вы, есть друзья. Возможно мы и впрямь говорим об одних и тех же людях. А может и нет. Может так статься, что наши с Вами друзья стоят по разные стороны баррикад. Сейчас такое в мире происходит, что друзей нужно выбирать с умом. Вы согласны, мистер Дирборн?
Однако вскользь брошенная фраза вдруг привлекла внимание мисс Рэйноллс. Винтики и шестерёнки завращались в голове с ускоренной сило, мысль начала, наконец, обретать очертания.
– Значит, Вы можете найти... Что-нибудь? Что именно? Что угодно? Или есть ограничения?
Айви наколола малюсенький кусочек яичницы на вилку и надкусила, будто та была сдобрена смертельной дозой мышьяка. С этого проходимца станется прикончить въедливую девицу и замести следы. Очень скользкий тип, подумалось волшебнице, наверняка со Слизерина – весьма комфортно с таким общаться, будто вернулась в факультетскую гостиную в Хогвартсе. Рэйноллс пообещала себе обязательно подробнее разузнать биографию владельца паба.
– Воздержусь, пожалуй, – уклончиво сообщила Эвелин, хотя её разбирало любопытство. – Нашли швейцара. Это Ваша – забота – выпроваживать незваных гостей.
Не спеша прожевала яичницу, заботливо отодвинув в сторону сочную хрустящую полоску бекона, источающую жир в чистом виде, а затем отложила вилку и медленно, аккуратно промокнула салфеткой уголки губ, будто опасаясь испортить несуществующий макияж.
– Разве только одним глазком.
Эвелин сложила салфетку на край стола и поднялась. Она просто была обязана выяснить правду, чтобы знать, как потом ею манипулировать и для кого готовить отмщение – для Дирборна или же кто-то из её приятелей-друзей-знакомых и впрямь таит в себе угрозу, а значит, недостоин её общества.
– Вы отдадите мне склянку? – Айви пока сама не знала, зачем ей понадобилась пустая бутылочка и что собирается с ней делать, но хотела иметь доказательство при себе.

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome

Ну уж нет! В больнице им. Св. Мунго место нет, так что истории про микробов держите при себе, пожалуйста! А то Эвелин – девушка легковерная и с живым воображением, поверит ещё в эти россказни, потом спать не будет, а вскоре и есть откажется. И тут уже одной ночью дело вряд ли ограничится. Так что брезгливость юной мисс была скорее связана с несовпадением представлениями об эстетике, хотя в плане аккуратности работы домовика придраться было не к чему, разумеется. Это не считая того, что отрицательная оценка подачи завтрака больше относилась к личности самого Карадока – ну, не могла Рэйноллс не поважничать и не продемонстрировать, что она-де привыкла совсем к другому уровню обслуживания. Между прочим, владелец «Белой виверны» выступал не меньше девушки, будто нарочно выпячивая тот простой, деревенский образ жизни, которого придерживался обычный люд.
– Хорошо, – поджала заалевшие от масляного жира губки волшебница. – Я уже и так поняла, что рекомендовать Ваше заведение своим друзьям не стану. Что это за паб, в котором такой ограниченный выбор напитков?
Понятно, паб алкогольный, но днём наверное и не за тем волшебники забегают, а чтобы перекусить там хотя бы сэндвичем. Не станут же они запивать сэндвич огневиски с самого утра! Хотя... Эвелин бросила оценочный взгляд на Дирборна. М-да. Почему же не станут? Очень даже. Да и вообще, сложностей наколдовать нужный напиток нет никаких – он ведь не своими руками будет этот сок из тыквы выдавливать. Взгляд переместился на мужские пальцы, которые явно не знали тяжёлой работы. Честно говоря, Айви понятия не имела, как должны выглядеть руки простолюдинов, поскольку никогда не интересовалась этим вопросом и не разглядывала – лишь читала глупые романтические истории за авторством Старой девы Флиберт. Короче, Дирборн просто вредничал и явно испытывал характер Рэйноллс на прочность. Что ж, Айви не из тех, кто ломается легко.
– Для начала чисто теоретически интересуюсь, а дальше – как пойдёт, – равнодушно пожала плечиками девушка. Ей не хотелось, чтобы Карадок придавал этому моменту большое значение, поскольку сразу станет понятно, что ей от него что-то нужно. Пусть лучше продолжает думать, что она просто глупая скучающая наследница папочкиного состояния, затеявшая шантаж с целью развлечения. Впрочем, с неё станется – сколько историй с печальным концом свершилось именно по этой причине!
И в празднество она ведь ввязалась исключительно ради хохмы. Эвелин совершенно не из тех девушек, что чувствует родство с природой. Все эти дикие и варварские традиции сильно расходились с представлениями о том, как должны отмечаться праздники. Единственной приятной традицией были поцелуи под омелой, танцы и выбор королевы лесы, которую венчают венком из плюща и омелы. А кто лучше всех подходит на эту роль? То-то же! И само собой, ничего удивительного, что многие мечтали бы оказаться с девушкой-плющом под омелой. Айви такое внимание льстило и тешило её неупокоенное из-за поведения Стива эго. Отчасти из-за последнего она и решила присоединиться к языческому празднованию, зная, что нужная сова донесёт до Эйвери на своём коротком хвосте весть, что мисс Рэйноллс вовсе не печалится и не сидит взаперти, тоскуя по его компании, а может веселиться и без него, и даже назло ему. А там, глядишь – и новый кавалер подвернётся. Айви была бы не против такого расклада. Но что-то пошло не так. Но в какой же точно момент всё пошло не так, она не понимала.
Волшебница спрятала руку за спину, злясь на то, что этот тип не кинулся тотчас исполнять её вежливую – заметьте! – просьбу и не вернул это злосчастную склянку. Она могла бы сотворить призывное заклинание, но ящик был заперт на ключ, а стекло - слишком хрупкий материал, чтобы заставлять его прорываться с боем. Бутылочка нужна была целёхонькой.
Эвелин выскользнула за дверь кабинета и укрылась в тени лестницы, оставаясь незамеченной, но имея возможность следить за ходом разговора. Да, она узнала гостя, как и предсказывал Карадок, и, конечно, этому не обрадовалась. Парень был старше на несколько лет, но не очень искушён в светских беседах, раз принимал вежливость и приветливость девушки за невербальное одобрение его настойчивости, которая, если говорить начистоту, пугала Эвелин. Очевидно, в итоге отказа он не принял.
Однако Дирборну не обязательно было об этом знать, к тому же прямых доказательств не было ни у кого. Роль играл лишь вопрос доверия. Того парня она знала без году неделю – симпатичный, кстати, малый, мог быть очаровательным даже. Но Карадок был знаком Эвелин и того меньше.
- Ну и? – вернулась она в комнату. – Молодой человек потерял свой кошель. В этом нет ничего ни странного, ни подозрительного. Может его стянули в Вашем пабе, а может – и где-то на улице. У Вас нет других доказательств, что это был он? В таком случае... – Эвелин развела руками. – Мы закроем, наконец, этот вопрос или Вы предпочтёте вернуться к тому, с чего мы начали? А начали мы, не сказать, что с хорошего.

Подпись автора

Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de la piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo abrazándote
Hacerte el amor es ir y volver
es encender la llama dentro de mi piel
Hacerte el amor, morir y caer
es elevarme al cielo liberándome