В целом пасхальный завтрак и обед вполне удались, к ним с Ремусом не слишком приставали вопросами про школу и дела родители Джеймса. А всё потому что очень кстати в гости зашла их соседка, Батильда Бэгшот, на которую временно и переключилось всё внимание.
И хотя прошло уже несколько лет после визита Мародёров к ней в дом, Поттеру всё равно было иррационально немного стыдно за их поведение. В нём не было ничего криминального, их ведь попросили полить цветы и присмотреть за домом. Но вот лезть в книги мисс Бэгшот их точно никто не просил. С другой стороны именно тогда они смогли придумать как помочь Люпину не чувствовать себя изгоем и решили попытаться стать анимагами.

- Ремус, ты конечно меня извини что я снова об этом, - насквозь фальшиво извинился Сохатый, когда они с Лунатиком вышли за пределы участка Поттеров, чтобы прогуляться после обеда. И заодно проверить одну теорию, которую они проверяли уже не в первый раз. - Когда тебя спрашивают за столом: “Сколько пирогов тебе ещё положить, мой милый?”, не нужно отвечать: “Спасибо, как у Джеймса.” Не нужно, Ремус. Потому что ты автоматически разрешаешь доложить пирогов не только себе, но ещё и мне. Ты не мог бы страдать от них в одиночестве, без меня, раз не можешь отказаться? Я вот не могу потому что мама начинает думать что я заболел и пичкать меня какими-то зельями.
Особой смысловой нагрузки их дружеская перепалка не имела, поскольку вечером за ужином, всё повторится почти в точности. Либо Джеймс будет выручать друга и изображать повышенный аппетит.
Поттер молча отмахнулся в ответ на все доводы Люпина, показывая что не хочет продолжать этот диалог, но и с Ремусом в корне не согласен. Если не хочешь, можно ведь сказать “нет”.

До кладбища возле Годриковой Лощины они добирались практически молча, кутаясь в мантии от редких порывов ледяного восточного ветра и лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Сказывался прошедший плотный обед после которого неизбежно тянуло в сон.
- Кстати, насчёт снов, - как всегда некстати начал Поттер, забыв что Люпин не читает мысли, - мне сегодня снилась какая-то дичь, словно мы здесь были ночью с Питером и Сириусом и ещё какие-то фейерверки были. А тебя не было с нами, представляешь? Наверное ты за добавкой к пирогам слинял.
Двое друзей обогнули небольшую церковь с цветными витражами и углубились по одной из дорожек лениво петляющей среди надгробий. Чем дальше они заходили на кладбище, тем более неухоженными выглядели памятники и имена на них читались всё хуже и хуже.

Они с Ремусом направлялись к могиле Годрика Гриффиндора. Считалось, что если посетить место захоронения основателя факультета Гриффиндора, на экзаменах будут попадаться только самые лёгкие вопросы. Мародёры не слишком верили в подобную чушь, но ненароком проронить в гостиной факультета нечто вроде: “да вот когда мы прогуливались возле могилы Годрика” или “надписи на памятнике Гриффиндору читаются лучше чем твои лекционные записи”. Правда и эффект такой им уже и не нужен был, седьмой курс. Выпускники.
- Да где же тут поворачивать, за статуей ангела или перед могилой Уоткинса или после статуи ангела и после Уоткинса, - вполголоса пробормотал Поттер, пытаясь вспомнить правильную дорогу и автоматическим жестом взъерошил собственные волосы в очередной тщетной попытке пригладить торчащие во все стороны вихры. - О, Великий Годрик, укажи своим истинным сынам путь к тебе!
Получилось немного неловко, потому что последнюю фразу совершенно точно слышал застывший возле одного из надгробий мужчина.
- Хм, добрый день. На самом деле мы не родня Годрику, это своего рода метафора, - Джеймс приветливо улыбнулся и внимательнее всмотрелся в незнакомца через стёкла очков. Оказалось что тот, ненамного и старше их Ремусом. И скорее всего не магл, что-то такое совершенно не магловское ощущалось. Хотя, пока они с Люпином не будут уверены в том что это точно маг, им необходимо соблюдать Статут о секретности. - Чудесная сегодня погода.
Поттер показательно устремил взгляд в небо. Именно сейчас было хмуро, но в просветах облаков достаточно часто для конца марта мелькало солнце. Надпись на памятнике возле которого стоял незнакомец, издалека не читалась.

- Не стоит извиняться. Вы не помешали, - Геллерт, стоявший до этого вполоборота, повернулся лицом к приблизившимся волшебникам, разглядывая тех с неподдельным интересом. По обрывкам фраз он уже понял, что имеет удовольствие лицезреть перед собой студентов Хогвартса.

«Питомцы Альбуса… Это может быть забавно».

Интерес его можно было бы назвать странным, если бы не акцент. Путешественнику простительно многое, в том числе и повышенное любопытство к жителям той местности, которую ему удалось посетить.

- Полагаю, для Англии сегодня действительно хорошая погода, - с приятной улыбкой согласился он, поднеся пальцы правой руки к голове, словно желая приподнять отсутствующую шляпу в знак приветствия. – Прошу прощения, но я невольно услышал несколько ваших фраз. Вы ведь студенты Хогвартса?

Вопрос был задан без излишних церемоний и обходных маневров. Вживаясь в роль молодого волшебника, почти сверстника двух студентов, он не собирался излагать свои мысли витиевато, изображая мудреца. Напротив, не дожидаясь ответа, он продолжил свои догадки.

- И уж коль скоро один из вас обратился к Годрику Гриффиндору, полагаю, что вы гриффиндорцы. Метафора, да? – уголок левого глаза Геллерта дрогнул, словно он намеревался подмигнуть Джеймсу, но этого не произошло.

- Позвольте представиться. Альфред Нойманн. Выпускник Дурмстранга, ныне путешествую по вашей замечательной стране и собираю легенды и предания, - немного старомодно, но весьма исчерпывающе для первого знакомства представился он. – Можно сказать, что я – историк-любитель в самом начале своих познаний.

«Что ж, старикам всегда следует держатсья поближе к молодым. А, Альбус? Потому-то ты и предпочел высшим постам должность директора Хогвартса. Я тебя понимаю…»

“Если бы легенда и передавалась, стал бы я рассказывать её первому встречному выпускнику Дурмстранга” - промелькнуло в голове у Джеймса. Впрочем, вслух он не стал высказывать недовольства некоторой бестактностью Альфреда.

- Легенда о Дарах смерти? - Поттер иронично хмыкнул. На самом деле лёгкий укол тревоги из-за осведомлённости иностранца насчёт собственной фамилии и родства с Игнотусом Певереллом, который являлся дедушкой родной прабабушки Джеймса Иоланты. Или что-то в таком роде. - Это всего лишь детская сказка. Я полагал что она не слишком известна за пределами Англии.
Причём достаточно скучная сказка, но этого он уже не стал добавлять, чтобы не казаться совсем не вежливым.
Нойманн старался выглядеть дружелюбным и общительным, несмотря на то что являлся выпускником Дурмстранга. Джеймс считал что студенты там  более хмурые и замкнутые, вот что значит сила стереотипов. В конце концов, то что там учился Гриндевальд, не должно влиять на восприятие.
Вполне вероятно, что Альфреду в незнакомой стране было скучно и он хотел завести новых знакомых.
- А почему этот знак у вас не стёрли? Как напоминание о злодеяниях Гриндевальда? - Тон Поттера был беззаботен, но он внимательно смотрел на реакции Ноймана. Сложно вообразить, чтобы, например, изображение метки Пожирателей смерти свободно висело где-нибудь в Хогвартсе на всеобщем обозрении. Да и при упоминании Волдеморта редкий студент не нахмурится.
На вопрос о лидере Пожирателей Смерти, Джеймс недовольно качнул головой, что при наличии воображения с лёгкостью можно было принять и как “да” и как “нет”. Проблема действительно есть, но зачем же обобщать, не все маги боятся произнести имя Волдеморта вслух.
Если Ремус захочет, сможет ответить более подробно, не всё же ему одному забивать собой весь эфир.

Из-за быстро летящих по небу обрывков туч снова показалось солнце. Где-то далеко слева послышались неясные голоса. Даже не разобрать с такого расстояния, мужские или женские. Видимо в этот погожий день не одни они решили посетить местное кладбище.
- А Вы знали, Альфред, что директором Хогвартса является тот, кто одержал победу над Гриндевальдом? - Сохатый произнёс это с такой гордостью, словно он лично помогал Дамблдору в этом непростом мероприятии. - Вам непременно нужно будет с ним встретиться. Никто лучше Дамблдора не сможет объяснить, о том что добро и любовь всегда одерживают победу.

- Я был бы счастлив встретиться с директором Дамблдором, - директором, который, безусловно, очень хотел оставаться героем в глазах своих студентов и всего магического сообщества. Оттого-то старый друг, видимо, и помалкивал все эти годы о своих тайных помыслах, которые не давали ему покоя в дни его юности. Что ж, Альбуса всегда останавливал страх. Он так хотел верить в собственную сказку о силе любви, которую придумал, терзаемый чувством вины, что даже Гриндевальд не собирался его осуждать за это. Да и развенчивать славу тоже. Если такова его судьба, то Дамблдор так и сойдет в могилу орденоносным победителем Гриндевальда. А вот Геллерт на тот свет пока не собирался.

- Но, господа, будем честны, едва ли у него найдется время на волшебника, который даже не был его студентом, - на этом речи о величии директора Хогвартса можно было закончить и вернуться к той теме, поверхностное отношение к которой со стороны нового поколения волшебников Геллерта удивило.

- Ошибаетесь. Дары Смерти – вовсе не сказка, - он покачал головой с видом человека, убежденного в своей правоте ровно настолько, чтобы не отступить от своего убеждения ни на йоту. – Едва ли простая сказка смогла бы увлечь столько блистательных умов. Разве в Хогвартсе не рассказывают о тех волшебниках, которые посвятили годы поискам этих Даров? Кто-то даже отдал этому поиску всю свою жизнь.

Можно ли было требовать от этих юношей большего уважения к легенде? Разве могли они хотя бы представить ту мощь, которую обретал тот, в чьи руки попадала Бузинная палочка? Нет, это были дети нового поколения. Им еще только предстояло узнать, что такое война, что такое страх и потеря близких.

- Знаете, мистер Поттер, многие пытались стереть упомянутый мной символ Даров Смерти, оставленный Гриндевальдом. Каюсь, я тоже однажды попытался, но… - волшебник развел руками, словно признавая свое поражение. – Понятия не имею, каким образом был оставлен этот знак, если его не смогло заставить исчезнуть ни одно из заклинаний, известное студентам и преподавателям Дурмстранга.

Он усмехнулся и вновь провел ладонью по памятнику. Помолчав, он спросил у англичан то, что могло, наверное, прийти в голову каждому.

- А вы не думаете, что Геллерт Гриндевальд способен объединиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть?