Уже пятый день Ремус слонялся по Хогвартсу тенью самого себя. Погруженный в свои мысли, нервно дёргался если застать врасплох и молчал больше, чем обычно, открывая рот лишь при нужде, предпочитая закрыться от мира книгами.
С одной стороны, юноша хотел одиночества, нуждался во времени, чтобы переварить происшествие и перестать ждать подвоха, не видеть дурных снов, в которых он то ребенок, за которым проследили трое таких же, то уже подросток, едва не ставший убийцей. Всё обошлось только лишь благодаря друзьям. При всех талантах Снейпа, его хороших оценках и знаниям, которые он мог почерпнуть за пределами школьных классов, например у своих старших товарищей, имеющих определённую репутацию, Ремус сильно сомневался, что он, будучи пойманным врасплох, вот так запросто одолеет верфольфа. А сам Лунатик, находясь в закрытом помещении, едва ли остановился бы на малом, ведь контролировать это он не мог.
С другой стороны, от одиночества было только хуже, потому Лунатик выбрал усреднённый вариант. Не прятаться от людей в библиотеке или спальне, на сколько это было бы возможно, но и не привлекать к себе внимания, стараясь сливаться с друзьями, однокурсниками, стенами или столом в Большом зале. Получалось с переменным успехом.

Однако этот вечер Ремус Люпин проводил в библиотеке, не столько скрываясь от чужих глаз, сколько пытаясь убедить себя, что готовится к Древним Рунам.
Дамблдор сказал, что беспокоиться не о чем, Снейп сохранит тайну и гриффиндорец может продолжать учёбу в школе, а вот Лунатик уже не был уверен, на сколько это хорошая идея, хотя причин сомневаться в словах директора у него небыло. Просто неожиданная встряска показала, насколько непредсказуемыми могут быть события. Правильней было бы сказать, что в голове у Люпина была несвязанная каша. Зато экзамены, неумолимо надвигающиеся на студентов, стали элементом стабильности - их не упразднит ничто. Тем более СОВ, которые определяют, чем ты сможешь заниматься после выпуска.

Дотянувшись до верхней полки, Рем достаёт коричневую книгу в твердом переплете, по которому причудливой вязью тянулось рунное плетение, вытесненное, ощутимое под пальцами, едва не пульсирующее теплом хранимой им магии. Или так разыгралось воображение в тишине полутёмной библиотеки, которая уже успела почти полностью опустеть. Сколько он здесь был? Пропустил ужин, исписал один полный свиток пергамента, мелким аккуратным почерком фиксируя особенности использования защитных рун для шкатулок, сейфов или писем, чтобы скрыть содержимое.
Книга была увесистой, приятно ложилась в ладонь, словно бы её вес и содержимое страниц могли помочь скрыть тревоги от себя самого, запечатать их в памяти и не беспокоиться ни о чем.

- Эванс... - Рем замер между стеллажами, где за небольшим столиком сидела однокурсница, рыжеволосая и всегда милая Лили Эванс, староста факультета, с которой он неоднократно выполнял свои обязанности, добрый друг, истинная гриффиндорка и неразделённое увлечение Сохатого. - Привет.

Фамилия девушки прозвучала чуть громче, чем следовало бы в библиотеке, здоровается Лунатик уже шепотом. Она, видимо, тоже засиделась, Рем не ожидал наткнуться хоть на кого-то кроме мадам Пинс, которая уже скоро захочет выгнать посетителей, аргументируя это началом комендантского часа.

- Извини, не хотел тебя отвлечь. Тоже готовишься к СОВ? - Голос немного дрогнул, Лунатик отвёл взгляд от сокурсницы, снова принявшись рассматривать обложку книги в своих руках.
Лили общается со Снейпом, интересно, может он рассказал ей и она знает? Мысль кольнула тревогой, заставляя вскинуть голову и всмотреться в девушку. Ничего необычного в её поведении за последние дни Ремус не заметил, да и не сомневался, узнай она о тайне, молчала бы. Но умение хранить секрет ещё не значит, что знание не повлияет на тебя и всё останется как раньше.

- Да, ты права, — в подтверждение своих слов, Ремус демонстрирует учебник, бегло проходится по книгам вокруг Лили.
Жест следует раньше предложения и говорит Лунатику про искренность порыва. На душе становится теплее, такое всегда приятно, такое сложно не оценить.

Улыбнувшись уголками губ, гриффиндорец кивает, опускаясь рядом с ней, укладывая книгу на стол. Проводит пальцами по тисненому названию, переходя на символы и к корешку. Книга под пальцами успокаивает, привычная рельефная поверхность, скрывающая за собой тайны мира, о котором они, на самом деле, так мало знают.

- Спасибо. Мне нравятся руны, не так сильно, как защита, но, мне кажется, их недооценили сделав факультативом. - С помощью рун можно было создавать не менее сложные плетения, способные приносить массу пользы, а, порой, быть даже сильнее чар. Только и разбираться с ними было гораздо сложнее и дольше, не все были готовы высиживать часы, составляя нужную комбинацию, так чтобы и эффект был достигнут и ни одна руна не вступала в конфликт другой, не перечёркивала её воздействия.
Лунатик вот не всегда высиживал, больше беря упрямством, чем ярым увлечением. Но был бы не против расширенного курса с большим количеством часов, на котором им бы наглядно объясняли весь материал.

- Будешь продолжать посещение после СОВ? Ты же остаёшься на шестой и седьмой год? - Вопрос, скорее, риторический, Лунатик не сомневается в ответе, который даст девушка. Ещё недавно он не сомневался и в ответе, который дал бы сам, а теперь был не уверен, ведь после сдачи экзамена по Супер Отменному Волшебству достигшие семнадцатилетия ребята уже могли начинать пробовать себя в некоторых профессиях. Например — дрессировать троллей, как красочно описывал буклет из Министерства, почему-то чаще всего попадающийся Лунатику на глаза.

- Выбрала, какие предметы изучать дальше? - Говорить об учёбе было легко, хотя и немного муторно изнутри. Давила навязчивая мысль, возникшая слишком внезапно и появившаяся не из обдумывания, а из страха. - Я вот не уверен... - Реплика слетела языка сама собой, Лунатик не планировал говорить об этом, да и сам не понял, про что именно, про старшие курсы или предметы.

Лили права, так думается Ремусу. Конечно, были ребята талантливые и в этой области, кто мог схватывать на лету сложный материал, но их было мало. У большинства посещавших факультатив хватало усидчивости и терпения, однако наука была очень сложна для школьников. Она уходила вглубь, росла своими корнями к самым древним из искусств, которые находятся даже в маггловских упоминаниях, от древних культов фетешистов и позабытой магии ацтеков с их кровавыми ритуалами, до нынешних времён, когда орнаментальными символами украшают предметы быта или инструмент. Как взывали к старым богам, как молятся им сейчас. Магглы не умеют применять руны, очень многое из их книг - это лишь краткий исторический экскурс для волшебника, так, для общего развития, но кое-что срабатывает там, принесённое случайно или с умыслом, становясь оберегами или несущими беду проклятьями, слишком слабыми, чтобы их обнаружило и изъяло Министерство Магии.
Наверное, чтобы стать по-настоящему крупным специалистом в этой области, нужно было положить даже больше чем пол жизни и провести их в архивах и склепах. Ремус так не хотел, он предпочитал чары письменам, но и наука от того не становилась менее интересной.

Свои мысли он, впрочем, не озвучивает, ловя себя на том, что сбивается в пространные размышления. Да и подготовке на пользу это точно не пойдёт, как и общению, хотя болтать про учёбу они могли долго, обсуждая предметы, успехи и неудачи.
Чуть улыбается ей, кивает. Лили всегда была очень рассудительна и умела расставлять приоритеты. И в том, что выбор, как строить свою дальнейшую жизнь, не прост, он Лунатик был полностью согласен, хотя и по иным причинам, так как точно знал, чего бы хотел. Но не верил, что это возможно.

- А со специальностью не определялась? Мне кажется, профессор МакГонагалл из каждого душу вытрясет, дожидаясь хоть немного чётких ответов. - Рем снова улыбается, вспоминая беседы, свидетелем которых ставал. И гаснет, когда в памяти всплывает сочувственный взгляд из-за стёкол очков и совет выбирать очень тщательно и всё обдумав. Декан не хуже Лунатика понимала, что его далеко не ко всякой работе допустят. Не говорила этого вслух, но знала, как знал и Ремус, не особенно рассчитывая на чудеса.

- Я тоже не знаю. Не уверен, нужно ли оставаться в школе и что мне здесь место. - Слова срываются сами, Ремус отводит взгляд, чтобы не видеть лица Лили сейчас. Он малообщительный, замкнутый, предпочитает молчать и чувствует себя некомфортно в компаниях, кроме одной единственной и нескольких человек. Лили была одной из тех, с кем он мог расслабиться. Потому что они оба старосты, потому что оба тянулись к знаниям, оба были рассудительны. Но рассказать ей о ликантропии Ремус бы не решился, хотя бы потому, что у него есть указание от директора и декана. "Будьте ещё осторожней, мистер Люпин, это не игра.", как будто бы он не знает. Неосознанно сжимается, стиснув руки.

- Ты никогда не чувствовала себя здесь чужой? - Вопрос без подвоха и без намёка. Лили Эванс, кажется, любят все, она талантлива, лучшая на курсе ученица, усердна в работе и всего добьётся. Но, кроме прочего, она из другого мира, который, конечно, не хуже, но в котором многое совершенно иначе. Ремус наблюдал за своей мамой, она, порой, становилась очень потерянной, когда речь заходила о магии, а порой злилась, не понимая каких-то вещей, и пугалась, когда Ремус начинал вести себя иначе в преддверии полнолуний. И это, конечно, не тоже самое, но тоже ведь отличие, которое могут не замечать другие, пока им не скажут, но ты знаешь сам. Всегда знаешь.

Склонив голову к плечу, Рем долгим взглядом смотрит на Лили, обдумывая её слова, примеряя на неё мысленно лимонную мантию с гербом больницы, представляя её среди больничных коек и волшебников, не совладавших с заклятием, зельем или магическим недугом.
Ей подходила роль врачевательницы, той, кто протягивает руку нуждающимся, становясь для них ведущих к надежде лучом. С огненным водопадом волос, поцелованная солнцем, доброй улыбкой и тёплым взглядом - Лили Эванс была другом для многих, не отказывала в помощи никому, даже если её о просьба не была озвучена в слух. Она замечательно подходила на выбранную роль, хотя не меньше Ремус видел её и в Отделе тайн, создающей новые плетения магии, составляя заклинания и, быть может, даже найдя способ защиты от самых страшных из них.
Кивает со всей серьёзностью.

- Тебе подходит. После шестого курса можно посещать летнюю практику там, чтобы узнать наверняка. Думая о тебе, первыми в голову приходят чары. Или зелья, но чары больше. Ты ведь лучшая в потоке, у тебя точно получится. - Ремус не пытается похвалить девушку, скорее анализирует, констатирует очевидный для себя факт, выныривая из накатившей меланхолии, разбавляя её.
Она лучшая, ей ничего не помешало прийти к этому. И это уже само по себе ответ, но Лили отвечает и сама, не таясь.
В её словах отголоски и собственной истории. Совсем другой, но также прошитой нитями одиночества, до того, как Хогвартс принял его под свой кров.
А потом Лили доказывала другим, Ремус себе. И для каждого из них это стало своего рода борьбой. Лили Эванс свою, как будто бы выигрывала. Ремус проигрывал в ней прямо сейчас, вновь столкнувшись с невоплощенным кошмаром, итогом которого может стать прерванная жизнь.
Позволяет улыбке вновь обозначиться на кончиках губ, когда речь заходит Поттере — про отношения Джеймса и Лили, их бурное противоречие уже едва ли не легенды внутри факультета ходили.

- Я не верю шляпе, - Лунатик качает головой, выдыхает короткий смешок, снова уткнувшись в переплёт учебника. Очень хотелось рассказать, посмотреть, будет ли милая, всегда добрая, всепонимающая Лили Эванс такой же, если узнает правду. Одна часть верила что да, будет. Вторая ждала страха в глубине изумрудного взгляда, ведь именно это было бы правильно, расставило бы всё на свои места, как и должно быть на самом деле. - Уж очень нас равное количество с каждым набором, - поясняет, пожимая плечами. Мысль была когда-то высказана мамой, слушавшей про распределения, Лунатику она очень понравилась, показалась логичной. - Но мне хотелось бы, чтобы твои слова были правдой.

Потом снова хмурится, поднимая голову.

- Не говори так о себе, даже пересказывая слова других. Быть магглорождённой не значит иметь грязную кровь. Ты права, конечно... Мы можем делать выбор, по крайней мере в чём-то точно можем. - Но не в обращениях, не во влиянии луны на тело и разум, когда ты не помнишь почти ничего и едва узнаёшь мир, но даже если узнаешь - это не имеет значения, стоит почуять человека. Кем был бы Ремус, если бы не друзья? В лучшем случае забитым одиночкой, шугался бы по углам замка и сходил с ума. В худшем обозлился и, может, давно бы нарушил границы безопасности, очерченные стенами хижины и колдовством, не позволяющим вервольфу выбраться.

- Вы с сестрой так и не помирились? - Кое-что Ремус знал, не мог ни замечать и совсем уж не спрашивать, даже если старался не лезть в чужие дела. Но темы семьи не так уж часто затрагивались между ними раньше. Иногда мне кажется, что мы могли бы прекратить это. Разойтись с ним на мировой и, по крайней мере, игнорировать друг друга. Пока не столкнёмся где-нибудь в коридоре, - Рем фыркает, подразумевает Снейпа, упомянутого девушкой буквально только что. Говорит без раздражения или злобы, скорее с долей вины, от которой не избавиться, хотя, справедливости ради, слизеринец тоже не был невинной овечкой.
Для Лунатика эта вражда подтянулась за компанию, но вот головой он понимает, что стычки не прекратятся, пока Джеймс и Снейп не перестанут ревновать Лили друг к другу. С самого первого курса и это бросается в глаза, пусть и началось с детского и совершенно глупого "как она может дружить с этим... Этим слизеринцем!?".
- Ты можешь в любом найти что-то прекрасное, Лилс. А стоит ли? Снейп не рассказывал тебе? Не говорил, что мы сделали? - Ремус задерживает дыхание, даже не моргает, ожидая ответ. Они дружат, как сама Лили напомнила сейчас. А Снейп ненавидит их компанию и не то, чтобы для этого не было поводов. Что помешает ему нарушить запрет и рассказать тому, что не проболтается, но может изменить своё отношение?
Лунатик ловит каждую эмоцию, которая может отразиться на лице Лили, думает, что она, всё же, не знает, намеренно говорит "мы", чтобы тоже не нарушить приказа директора о молчании, да и технически, почти каждый из компании поучаствовал в происшествии. Возможно, узнай Лили, что Джеймс спас Снейпа, несмотря на вражду, она бы увидела больше его и хороших сторон тоже.

- Тебе верю, - откликается эхом, с тенью смеха в интонациях, в ответ чуть сжимает ладонь, жестом благодаря за выказанное участие. Ответ не мог быть другим по-умолчанию, но, в данном случае, это не просто вежливость. По крайней мере, юноша не сомневался, что Лили Эванс думает именно так, как говорит. При всей её доброте и такте, Лили была честна и умела высказать своё несогласие. По крайней мере Ремус такой привык её видеть и был благодарен за это.
Кроме того, обнадёживает знать, что кто-то видит тебя лучше, чем ты есть на самом деле. Или лучше, чем видишь себя сам.

- В чём причина? - Ремус не уверен, что ему можно задавать этот вопрос, он не обидится, если Лили не захочет отвечать. Он пытался поставить себя на её место и не мог, потому что даже такого как он семья принимала, пусть и не совсем уж без страха. А Лили не так уж отличалась, просто умела ещё и колдовать, а в остальном...
Это зависть? Страх? Обида? Представить свою жизнь без колдовства было сложно, хотя Ремус думал, что мог бы без него обойтись, даже обошёлся бы, исчезни вместе с ними ещё и обращения. Не без друзей, которые были самыми близкими людьми, и не без сложностей, потому что есть привычки,  но ведь, по сути, магия это лишь способ взаимодействия с миром, без неё тоже живут и живут неплохо, Ремус мог видеть это наблюдая за мамой, которая хоть и могла порадоваться чудесам, считала магию скорее баловством, способом облегчить жизнь, но не тем, что её определяет.
Возможно, гриффиндорец себя переоценивал, ему просто было не с чем сравнивать, ведь он всегда знал, что будет колдовать, даже когда казалось, что никогда не пойдёт в Хогвартс. И, всё же, ему было сложно представить, как это, отвернуться от своей семьи, каковой Лили была для Петунии и, как она сама говорит, они были близки когда-то, только из-за магии.

Ремус почти сразу пожалел, что упомянул Снейпа. Проблема была в том, что он не хотел скрывать, но это касалось не только его, но и было под запретом. Глупая шутка. Стечение обстоятельств. Роковая случайность. Три разных выбора и одна неосторожность. Сириус сделал глупость, неудачно пошутив. Снейп сделал глупость, поведясь на детскую провокацию, словно бы Бродяга каждый раз предлагал ему только что-то приятное. Джеймс сделал выбор спасти его жизнь, правильно оценив происходящее. Ремус сглупил, не зачаровав проход, хотя следовало, уже потому, что сейчас он старше и место давно знакомое, достаточно, чтобы зверь, которым становился, мог выбраться не вовремя...
Только Питер не отметился в происшествии. Но рассказать Лилс было нельзя.

- Всё. И ничего, - качнув головой, с грустью отвечает Рем. Отводит взгляд, напрягается. - Значит, не рассказал. Нам нельзя, вообще-то, никому из нас, так что не спрашивай, пожалуйста, и его тоже. Могу сказать, что произошла глупость. По крайней мере, его никто не караулил и не пытался обидеть, скорее уж он проследил, увидел что не следовало и чуть не пострадал в самом бездарном из стечений обстоятельств. Из-за меня. - Последнее добавляет с горьким смешком, действительно так считает. Виной тому не Сириус, потому что Снейп уже не в первый раз шпионил за ними и ничего не мешало ему проследить совершенно самостоятельно, без подначек со стороны неприятеля. Реальную опасность же представлял только Ремус и не важно, что он хотел или не хотел. Всё произошедшее очень явственно показало, на сколько ему не место в Хогвартсе и что бывает, если оборотня не изолировать. Больные ликантропией маги не злые. Редко когда нападение - это не роковая случайность, в которой никто не желал беды, только вот разрушенной жизнь отсутствие злого умысла не исправит.

Но было и другое. Прямо сейчас, когда Рем пытается сформулировать внятный ответ, подбирая слова, рациональной частью мозга он понимает, на сколько это всё именно случайность. Не что-то, в чём он мог бы обвинить кого-то. Кроме себя, разумеется, в этом ему не откажет никто. Снейпа не тянули к проходу под Дракучей Ивой силой. Он пришёл сам. Сам. Добровольно. Ведомый одним только желанием сунуть нос в чужие дела. Более того, Джеймс успел увести его до того, как произошло непоправимое. Это всё и правда была лишь глупость, показывающая только тень последствий. Для любопытства. Для шутки. Для подаренного шанса. У всего есть своя цена и порой она гораздо выше, чем ты можешь себе представить.

Лили не знает и это незнание даётся ей тяжело.  Это читается в интонациях и вздохе, в мелькающих на лице эмоциях, в затаившейся на дне изумрудного взгляда горечи. И как бы Лунатику хотелось ей помочь. Не только потому, что Лили Эванс была хорошим другом, ей можно было верить и совершенно невозможно отстраняться от неё. Невероятная, исполненная доброты, умела располагать к себе. Не удивительно, что Джеймс так увлечён ею. И ей хотелось помочь, ответить добром на добро. Но ещё и потом, что думать о ком-то проще, чем о собственных гнетущих мыслях. Сместить вектор внимания, делать то, что можешь, там где можешь... Очень жаль, только сейчас Рем не мог ничего. Потому что в некоторых взаимоотношениях третий - всегда лишний. А ещё потому, что своего брата и сестры у него не было, а друзья, которые, по сути, были как братья... С ними всё гораздо сложнее и их не разделяли друг от друга такие разные миры.
Вот и получается, что всё что может Ремус Люпин - слушать и в ответ ободряюще сжимать тонкую ладонь.

- Лили, ты невероятная, ты же знаешь? Это правда, ты очень хорошая и, уверен, она тоже это знает, что бы вас не разделяло - тихо говорит Лунатик. Он не может дать даже совет, потому что не знает, что можно посоветовать в такой ситуации. Да и в целом не является знатоком человеческих душ.

Потом тоже хмурится, качает головой, не зная что сказать.

- Спасибо. Ты не можешь помочь, но я очень ценю твою дружбу, спасибо... за всё. - Скорее всего, подразумевают ребята разное. Ремус мгновенно гонит едва зародившуюся в голове мысль "что она имела в виду под молчанием?", слишком страшась представить, что ещё кто-то, за такой короткий срок, узнал о его тайне. Но правда благодарен ей. За то, что говорит с ним. За терпение и милосердие, в котором, слава Основателям, не нашлось места неосторожным фразам, которые можно было бы трактовать двояко. Лили Эванс умела подбирать слова, а Лунатику, который и сам прекрасно справлялся с тем, чтобы загонять себя в мысленную ловушку, очень нуждался в этом сейчас.
С одной стороны, он хочет продолжить тему, хочет сказать, что доверяет и что не может рассказать, потому что Директор запретил. В эту самую секунду даже готов был бы принять мысль, что Лили не оттолкнула бы его и не осудила.

- Я правда не могу сказать. На самом деле, моя проблема в том, что я зацикливаюсь на том, что не произошло, - в памяти всплывают слова Сириуса, с которым Лунатик сам себя отрезвляет, мысленно прокручивая в голове, напоминая себе, что ему пора прекращать ныть. Звучит не так расслаблено, как этого хотелось, вместо шутки получается с осуждением, направленным на себя же. Кроме прочего, он сказал, что больше не заговорит о страхе кого-то прикончить. Это касалось друзей, да и Лили такое не расскажешь, но стоило напомнить хотя бы себе.

А в следующую секунду Ремус закашлялся, поперхнувшись воздухом, с ужасом уставившись на подругу. Он-то был уверен, что ведёт себя незаметно и никто никогда не догадается о тайной симпатии, которую хранил за тысячью замков, не осмелившись заговорить о ней даже с остальными Мародёрами. Лихорадочно думает, что ответить, а потом сдаётся, откашлявшись. Ведь да, верит, и на эту тайну у него нет сторонних запретов, было бы нечестно лгать.

- Я думаю, что она не знает о моём существовании... И никогда не узнает. - Густо покраснев, Ремус прячет лицо в стол, за которым они сидели, не рассчитав и врезавшись лбом. Разумеется, они пересекаются с рейвенкловкой на занятиях и уже только поэтому знают, хотя бы, имена друг друга, но когда вы не общаетесь, это всё равно, что не знать никогда.
- Я надеялся, что не привлекаю к себе внимание... И что, ты думаешь кто-то ещё заметил? - Лунатик говорит глухо, в парту, стесняясь оторвать лицо от прохладной деревяшки. Мысль о том, что кто-то ещё в курсе приводила в ужас, пожалуй, другого характера, но не меньший, чем если бы от Снейпа в минувшее полнолуние не осталось бы ничего, кроме горки хорошо обглоданных костей.

- И кстати, если уж мы об этом... - спрашивает потому, что в иной ситуации не стал бы говорить на эту тему, если только Лили сама бы не захотела что-то сказать или спросить, - как насчёт тебя, тебе кто-то нравится? Лили Эванс нравилась многим и не удивительно. И сама она дружески держалась с многими. И, конечно, Лунатик не говорит имён, но то, что она нравилась Джеймсу было ясно даже келпи в Озере.

Слова должны были прозвучать ободряюще, так это, наверно, задумывались, но смех всё равно получается нервным, Ремус краснеет ещё больше, хотя, казалось бы, куда уж. Мычит в стол что-то невнятное, по смыслу межу "да ладно тебе" и "убейте меня", накрывает голову руками. Ни за что он не решится на такой шаг.

- Что ещё? - Не просто смотреть. Что вкладывает в это Лили Эванс? Она, безусловно, могла смотреть в глубину, замечая неочевидное, видя в других нечто прекрасное, не останавливаться на типично подростковых подначках, пусть и не несущих в себе злого умысла.

- Я не знаю, что хуже, окажешься ты права или ошибёшься, - так же в стол, но честно отвечает Ремус. Знать, что ты не представляешь интереса - это неприятно, но ожидаемо. Ремус Люпин - ботаник с неизменной книгой в руке, зануда-староста, который непонятно какой силы магии, чудом, силой влияния самого Годрика, не иначе, ставшей частью самой шумной школьной компании, доставляющей учителям немало хлопот. Кого он может заинтересовать? Кроме, может, кого-то обладающего громадным терпением и с кем проводишь много времени, чтобы была возможность увидеть и что-то другое. Ну а если Лили права? Тогда, это было бы ещё хуже, потому что однажды Ремусу пришлось бы рассказать свой секрет и разочарование было бы куда сильнее, острее и большее. Для обоих. А лгать юноше не хотелось. Тем более в таком. Он бы не посмел подвергать кого-то опасности и слишком серьёзно относился вообще ко всему, чтобы допускать мысль отношений на время, просто развлечься. Это было не для него, а в остальном... В остальном Ремус опасен, значит не стоит тешить себя мечтами и подпускать кого-то близко в таком смысле.

- Я тоже не скажу, - тихо отзывается. Говорить про Лили легче, Рем поворачивает голову, чтобы видеть её, не упуская из вида лица Эванс.

- А что именно он делает? - Они не называют имён, но это и не нужно. Ремус же хочет понять, в том числе и потому, что делает один из них - делают и остальные. И, с точки зрения Лунатика, кроме вполне обычных ссор со слизеринцами, которые ой как не редки для представителей их факультета и самой последней, по-настоящему опасной, они не делали ничего такого уж плохого. Покидали пределы гостиной, искали загадки, исследовали территорию. Шутили над кем-то время от времени, но никогда ни один из них, как считал Рем, не желал кому-то зла взаправду. - Я имею в виду такого, что могло бы причинить тебе боль?

Юноша не пытается и не собирается переубеждать её, он спрашивает и готов принять любой ответ, может быть посмотреть под другим углом на что-то, в чём был замешан друг. Ожидает услышать про стычки с вполне конкретным человеком и тогда это действительно было бы камнем преткновения, потому что их противостояние более чем взаимное. Ну а если речь не только об этом?