Древние руны - важный урок. Эта дисциплина говорит о сложных материях, которые можно с успехом использовать в самых разных ситуациях, если ты достаточно разобрался в принципах и закономерностях предмета. Но, все же, не такой важный, как, скажем, ЗОТИ или трансфигурация. Не зря же он факультативный. По крайней мере Лунатик в этом себя убеждал, когда согласился на зетею их дружной мародёрской компании. К тому же, он заранее почитал материал наперёд и убедился, что никаких контрольных или промежуточных тестирований по теме сегодня не будет. И тема достаточно лёгкая. Да и не так часто пропускается факультатив, ничего страшного ведь не произойдет?..
Разве что просто не пойти Лунатик отказался. Есть огромная разница между прогулом и информированным пропуском. Во втором случае они не только сразу же узнают задание к следующему уроку, но и не снискают недовольство учителя, не нарвуться на дополнительные проверки в следующий раз, да и с деканом объясняться, всё равно придумывая оправдания, не придется. Гораздо ведь проще придумать достойный повод для учителя рун, чем для МакГонагалл, давно уже изучивший все их отговорки.
Примерно вот этим апеллировал Ремус, настаивая на посещении класса перед занятием, прежде чем они отправятся на спонтанно запланированную сходку вместо последнего урока.

В плане был и минус. Спонтанность затеи предполагала её непродуманность. А именно повод. Ведь не скажешь профессору, что собрался немного прогуляться вместо урока. Чувство вины тоже имело место. Не столько даже за пропуск, сколько за враньё, к которому Лунатик морально готовился заранее. Врать он научился, пусть и не очень хорошо, а вот чувствовал себя, при этом, паршиво, всякий раз бледнея, слегка заикаясь, ощущая дрожь в руках и бешеное сердцебиение. Ему-то полагается сидеть на каждом уроке и быть благодарным за такую возможность. Учиться, не отсвечивать, свято соблюдать всякое правило, по возможности убеждая друзей придерживаться тех же принципов. Так оно должно работать в идеале и, конечно же, не работает. Никакие правила и вина не отменяет любопытства, тяги к приключениям и веселью, присущего всякому юному гриффиндорцу. А вот внешние проявления волнения даже на руку прямо сейчас, легко укладываясь в образ наспех придуманной отговорки.

- Так, ладно, значит мне плохо и ты ведёшь меня в больничное крыло. Надеюсь, что профессор не захочет потом проверить, действительно ли мы там были, - Рем с несчастным видом смотрит на Джеймса, в очередной раз проговаривая нехитрые пункты нехитрого плана.

- Только лучше ты будешь говорить, я все испорчу, - дёрнув друга за рукав, словно бы это добавляло убедительности словам, продолжает мысль, становясь всё несчастней, чем ближе был класс. - Может лучше не надо? Двумя часами больше, двумя меньше...
Ну, а вдруг получится. Отступаться не в их привычках, тем более, что всё уже было запланировано, и вот уже дверь замаячила перед ребятами неумолимой преградой, последней на пути, отделяющей гриффиндорцев от учителя, но вдруг, всё же, ещё не поздно передумать.

Нет, гигантсткие тыквы не бесконечны... Кто бы сомневался, Рем, впрочем, и не особенно надеялся дать заднюю, но, хотя бы молчать и прихрамывать он вполне мог. Это не сложно, пусть только Джеймс сам всё говорит, иначе наспех придуманный план провалиться с треском, и им придётся ещё и с МакГонагалл объясняться.

В эту минуту Лунатик был готов согласиться с чем угодно. И с профессионализмом Поттера в прогулах, и с гениальностью, и с любым другим определением, которое захочет примерить Сохатый. Справедливости ради - вполне оправданных, жалко только время от этого не отматывается, нельзя закрыть глаза и открыть их когда уже всё закончено и они идут обратно.
Рем кивает со страдальческим видом, ему не нужно даже изображать мучения, совесть справляется с этим и сама. А что дело вовсе не в боле от повреждённой ноге, ну, так это детали, кого они волнуют.

Дверь распахивается и они проходят внутрь. Лунатик старательно прихрамывает и отводит взгляд, не поднимая его от пола, пока Джеймс распинается со всем энтузиазмом юного колдомедика, вцепившегося в свой первый практически проект. Практический проект в лице Ремуса, в свою очередь, холодеет от мысли, что сейчас их разоблачат, потому что друг явно переигрывает и придётся сидеть в классе, весь урок не отрывая лица от парты, ещё и доводя спектакль до конца, потому что просто соврать и просто отступиться от вранья, на самом деле, совсем уж не "просто".

Исчезающая ступенька и правда была подлой, имела мерзкую привычку ловить забывчивых неудачников в самый неподходящий момент. Забывчивым Ремус не был, но падал всё равно часто, потому что нужно смотреть под ноги, а не утыкаться в конспект или учебник находу.

- Упал, — выдавить из себя хоть что-то оказалось настоящим подвигом для мальчишки, так и не заставившего себя поднять взгляд. Ему нравились руны, нравилась профессор Бабблинг и совершенно не нравилось врать в лицо. Слава волнению - Рем очень удачно пошатывается, запутавшись в мантии и не падает под ноги профессору только благодаря Сохатому, за которого и ухватился ещё и второй рукой, уронив при этом сумку. - Извините... - Ремус почти шепчет, чувствуя на себе взгляды однокурсников, часть из которых, как и профессор, осознаёт, что от мародёров ждать ничего хорошего не приходится. Но судьба смилостивилась! Ойканье от неожиданности, когда полетела сумка, было воспринято как болезненное (возможно, Ремус надеялся на это), и профессор, вздохнув, махнула рукой.

- Ладно, идите. К следующему занятию подготовите эссе по теме, - долгий внимательный взгляд преподавателя - как толпа насекомых на коже. Неприятно, стыдно, хочется извиняться и чесаться, а лучше поскорее уйти. И эссе он обязательно напишет. И Джеймс напишет... Ну, или спишет, смотря какое будет настроение, главное убраться отсюда поскорее.

Невнятно поблагодарив преподавателя, Ремус чуть было не забывает, что он тут, вообще-то, жертва ступеньки и хромает. Делает неловкий шаг в сторону, утягивая за собой Джеймса, так что снова спотыкается и виснет на нём.

- Я не понимаю, как вам удаётся так запросто врать. Я готов хоть сейчас под землю провалиться, — негромко обращается к Джеймсу, стоило им отойти от дверей на десяток шагов, подходя к лестницам. План, вроде бы удался, от урока они освободились, оставалось добраться до опушки леса, где их ждали друзья. А для этого, всего лишь, преодолеть десяток лестничных пролётов (или воспользоваться одним из коротких путей), не встретив при этом преподавателей или старост.

- Это какой-то кошмар, я думал, что, ай!!... - Возглас взлетает к сводам замка, пол уходит из-под ног и спасибо! что не вцепился в Сохатого снова, на одном рефлексе, иначе утянул бы его за собой. Носок цепляется за край ступеньки, которая, конечно же, снова исчезла, и Лунатик кубарем летит вниз, прокатившись по пролёту, приземляясь у нижних ступенек.

Как, порой, не хватает этой лёгкости восприятия мира, присущего друзьям. Для Джеймса их маленькая ложь не представляет собой ничего особенного, он её и за враньё, похоже, особенно не считает, чётко обозначая список своих приоритетов. Даже в чём-то прав, потому как окружающим людям много о чём знать не стоит, тем более, они ничего плохого не делают, а вот педагогический долг учителя заставил бы её оставить ребят в классе.
Ремус так не мог. Он предпочитал быть честным, тем более в мелочах, хотя бы затем, чтобы мучительно не вспоминать потом, кому и что сказал. Например, в ситуациях, как сегодня, идя в разрез со своим чувством правильного. Впрочем, долго рефлексировать по этому поводу юноше не пришлось, потому как встреча с каменным полом в буквальном смысле вышибла из головы всё неважное.

- С моей удачей, там я бы уже убился, — мрачно бурчит Лунатик в пол голоса, со скрипом осознавая происходящее. Это явно судьба намекала, что прогуливать уроки не лучшая из возможных затей, а враньё, даже маленькое, наказуемо и без всяких разоблачений. И какое счастье, что чернильница зачарованная, иначе конспектам и учебникам пришлось бы несладко, а Лунатик провел бы несколько бессонных недель, заново записывая материал.
Джеймс помогает засунуть в сумку всё, что из неё вывалилось и вскакивает на ноги, протягивая руку. Только вот со встать как-то не задалось. Пока Рем сидел, ему не казалось, что что-то не так, ну, подумаешь, ушибся, это нормально, когда летишь с лестницы, а вот стоило попытаться наступить на левую ногу, сразу стал чувствоваться ощутимый дискомфорт. Ремус ойкает, в этот раз вполне по-настоящему, сразу же притихает, прислушиваясь к ноге и пытаясь решить, на сколько ощущения мешают жить. Ощущения мешали. Не достаточно сильно, чтобы страдать, но характерное онемение вместе с тупой болью говорили о возможном переломе.
Ответить что-то на высказывание о тайне прогулов Рем просто не успевает, потому как староста Рейвенкло вмешивается в их глубокомысленное общение.

- Привет, всё в порядке, упал, - отводя взгляд отзывается Ремус. Они вне аудитории, о выходках мародёрской компании знает вся школа, если он потащит их сейчас обратно к профессору, а это был бы весьма вероятный исход, получится очень неловко.

- Занятие уже началось, разве вы не должны быть в классе? - Не столько вопрос сколько утверждение, подтверждает очевидное умозаключение. Ремус скорее бы удивился, если бы его удовлетворил ответ и он пошёл по своим орлиным делам. Старшекурсник косится на них с нескрываемым подозрением, закономерное интересуясь, как они оказались на лестницах вместо уроков, не спросив, что задумали ребята, может, разве что, из вежливости.

- Потому, что я упал, — вздохнув, ещё раз поясняет Лунатик, пока Джеймс не придумал какую-то ещё причину, ведь информацию слишком легко проверить, поднявшись вверх всего на один пролёт и пройдя по коридору.
- Упал, травмировался, нас отпустили в больничное крыло и я снова упал, - секунду подумав, уточняет, решив что объяснение недостаточно ёмкое.
Лунатик недоволен, больше раздражён собственной неловкостью и огорчён, нежели переживает за повредившуюся конечность. Планирует проигнорировать внезапное подтверждение и морщится, стоит сделать ещё один шаг, потому что больно.

- Я вас проведу, — всё ещё недоверчиво, даже как-то немного обречённо сообщает староста, от чего Ремус огорчается ещё больше, бросив несчастный взгляд на друга    Вот Лунатик всё и испортил, потому как по-настоящему идти в больничное крыло никто из них не планировал, а теперь от этого не отвертеться. И они идут, более того, Ремусу приходится пользоваться помощью Джеймса без притворства, так как нога давала о себе знать и уже не требовалось изображать хромоту. Ещё и урок прогуляли, с тем же успехом могли и в классе сидеть...

- Извини. - Когда они доходят до лазарета и  рейвенкловец отправляется позвать колдомедика, негромко говорит Ремус. - Я не хотел чтоб так вышло. Иди к ребятам, они ждут, мадам Помфри решит, что ты пошёл обратно в класс. Потом вас найду... - Конечно же Лунатик извиняется, как иначе. Ладно сам неуклюжий, но он действительно не планировал срывать Сохатому веселье, а теперь, выходит, и весь спектакль с преподавателем был зря. Так пусть, хотя бы, кто-то из них дойдет к намеченной цели.

Прекрасно! Просто замечательно... Теперь Лунатику стыдно ещё больше, так как реакция Джеймса закономерна. Тот не собирается никуда уходить, возвращает вопрос, от которого мальчишка заливается краской, отводя взгляд. Не ушёл бы, да, но Рем искренне хочет как лучше, тем более, что больничное крыло не кажется ему таким уж унылым местом. Как и вообще любое другое, где можно читать, потому и не видит ничего такого в своём предложении. И, вместе со стыдом, испытывает и прилив благодарности. Потому, что несмотря на все возможности читать - оставаться одному не слишком приятно и сложно не ценить помощь друга.

Ремус успевает только головой мотнуть, прежде чем они оказываются перед взором мадам Помфри. Медиковедьма предполагает самый очевидный для неё вариант - что поделать, если завсегдатаи квиддичного поля оказываются в её владениях чаще других, сталкиваясь не только со своенравными мячами, но и недружелюбием команды-соперницы.

Джеймс опровергает это предположение, после чего Лунатик в очередной раз пересказывает про ступеньку и падение, радуясь хотя бы тому, что сейчас можно обойтись без вранья. И ещё тому, что мадам Помфри не задаёт дополнительных вопросов, или забыв, или не интересуясь, куда именно направлялись гриффиндорцы. Благо и староста, выполнив свой долг перед совестью, умчался восвояси, так что некому дополнить картину ненужными деталями.
Дальше просто - сиди себе на кровати, пока тебя осматривают, молча случай привычное ворчание ведьмы, да прислушивайся как Джеймс измеряет шагами помещение.

- Жить будет, даже не перелом. А вы далеко не уходите, молодой человек, вижу бладжер вы, всё же, не заметили. Или будет какая-то другая история?

Одного заклинания достаточно, чтобы боль в ноге утихла, для мадам Помфри такие травмы обычное дело, а в более серьёзных случаях существует костерост и подобная ему дрянь.
Потом настаёт черёд Джеймса, который, похоже, пострадал уже из-за Лунатика. Для Сохатого предлагается кровать напротив, спустя пару мгновений точно так же отделяемая ширмой, а ещё предложение сидеть спокойно и не мешать.
Теперь уже Ремусу нужно маяться и ждать, рассматривая потолок и ширму, разве что по лазарету он не шатается, поправляя штанину уже в десятый раз. Ну и с медиковедьмой он пообщаться не пытается, торопя события, как и в целом предпочитал поменьше разговаривать со старшими обитателями замка, если только не нужно было отвечать урок или оправдываться за очередную выходку их компании. Так меньше проблем и не рискуешь ненароком сказать лишнее.

- Сидите тут, я скоро вернусь, - всё так же строго велит мадам Помфри, уходя вглубь лазарета, а Лунатик, тем временем, перебирается за ширму к другу.

- Твоя рука... Извини, - говорит тихо-тихо, чтобы не было слышно, если тут ещё кто-то есть, забирается на кровать рядом. - Из-за меня ты тоже пострадал, и к тыквам мы не попали. - Для четверокурсника такие простые вещи, как сорванные планы, могут показаться близкими к трагедии, вместе с ощущением вины и того, что испортил всё собственными руками.