Ночь Уолдена выдалась бурной. Эти чёртовы новенькие контрабандисты, у которых напрочь отсутствовал кодекс, совершенно зажрались. Мало того, что груз упустил, гнить ему на дне Темзы, так пока отбивался от погони, умудрился сильно повредить плечо. Не до подпольных сейчас было лекарей, неизвестно, кому можно доверять, пришлось вверять себя собственным знаниям колдомедицины. Мягко сказать, выходило не очень.

Макнейр проснулся с ознобом и жаром, тело ломило от боли, травма никуда не собиралась исчезать, только ныла и напоминала о себе по всему организму. Радовало только то, что сегодня был выходной, и ему никуда не нужно было являться. Да и если бы нужно было, его состояние и вид не играли на руку, по собственному предписанию он бы остался дома. Выпив очередную порцию зелья, он снова уснул. Как говорят в простом народе: сон - это лучшее лекарство от всех болезней. Будем продолжать проводить эксперимент, пока не заживёт, спать сутками.

Он в Ирландии, вместе с Алекто, в той самой палатке, на той самой тесной софе. Они продолжаются целоваться. Переходят границы друг друга, лаская и томясь в ожидании близости, они уже не играли, отбросив эту дурацкую затею в сторону. Они затеяли собственную игру, где каждый желал доставить друг другу удовольствие, и главный приз заключался лишь в том, кто сделает это более ярче. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали, где они находятся, по ходу дела был исследован каждый сантиметр этой палатки, все было перевернуто вверх дном, на полу валялись осколки разбитых стеклов шкафов, диван оказался в другой части комнаты, а стол, которому удалось уцелеть даже после нашествия гриндилоу, был не просто первернут, а сломан. То, что происходило во сне Уолдена Макнейра, трудно передать словами.

В тот момент, когда он спал, сознание зафиксировало чье-то присутствие за дверью, обозначенное присутствие. Вот только сознание не удосужилось разбудить Макнейра, он по-прежнему спал, и шёл открывать дверь будучи в своём сноведении. Образы, мысли, действия - все было спутано. В данный момент он не принадлежал себе, и не мог контролировать свои поступки.

Мужчина, совершенно не обращая внимания на удивлённый взгляд, стоящей в дверях девушки, втащил её за руку в свою квартиру, громко хлопая входной дверью; буквально набрасывается на неё в коридоре, напрочь не отдавая себе отчёта в том, что реальность и действительность, и где его сон. Даже боль, которая сейчас сигнализировала ему о том, что он перебарщивает со своими порывами, не могла привести его в чувство. Если смотреть со стороны, Макнейр словно сильно перебрал, он встретил её совершенно голый, так исторически сложилось, что не привык он спать в одежде, все мешало; мало того, что голый, так ещё и в боевой готовности; перебрал так, что не отдаёт себе отчёта, кто перед ним, и главная его задача сейчас - удовольствие, неважно, с кем, для него все сейчас будут Алекто Кэрроу.

Не заставив себя ждать, он начал срывать с неё одежду, не давая не то, чтобы повода что-то ему сказать, отбиться, достать палочку, просто даже вздохнуть. В нем буквально пробудился, как бы смешно это звучало, учитывая, что он сейчас спал, монстр, у которого силы втрое больше, чем у мужчины в обычном состоянии. И в этот момент он был совершенно не нежен, аккуратен, подобно мужчине, который все же контролирует себя во время секса,  осознавая свои силы, применяет её жёстко, но с умом, нет, он больше походил на сексуального маньяка, которого точно надо было остановить, чтобы ненароком не получить травм или чего похуже.

Голова гудела и изнывала, слово по ней ударили тяжелым предметом, - что это еще за новая боль такая? - этой боли  точно не было в его списке рациона страданий на этот день. Плечо, мало того, что просто болело, теперь еще и ссадило, словно его собака покусала и он забыл ее предупредить, что это его больное плечо, и в него впивать свои челюсти нельзя, кусай куда-нибудь в другое место. Мужчина морщился от изнуряющей его боли и непроизвольно мычал.

Где-то за кадром затуманенного сознания, которое еще пребывало в своем бреду, ему слышался знакомый голос. Сначала он и внимания не обратил, списал на то, что ему кажется, сновидение - штука коварная, и если сейчас он откроет глаза, он точно никого в своей квартире не увидит. Такого в принципе не могло случиться, о том, где он жил, не знала даже его родная семья. Они только обменивались совами, и он сам иногда все же навещал родовое поместье.

Мужчина не любил светлые помещения, равно как и дневной свет. По его квартире нельзя было определить какое время суток сейчас было за окном - утро, день, вечер, ночь. Окна были завешаны темными, плотными шторами, подальше от света и лишних, посторонних глаз. Тем более, он жил в маггловской части Лондона, прекрасно осознавая, какие могут быть последствия от случайных гостей в его квартире, поэтому он всегда предусмотрительно накладывал чары на дверь, и без его на то разрешения, вряд ли кто-то проникнет к нему в жилище и будет сейчас с ним таким больным разговаривать.

Новая порция неприятных ощущений - словно тебе пощечины выдают, да еще и незаслуженно, начали гореть щеки и на время отвлекли от острых впечатлений в остальных местах. Однако открывать глаза он не спешил, все еще списывая происходящее на сон, нужно было только добраться до склянки с зельем, обезболивающее и снотворное в одном флаконе - самое необходимое, самое нужное, что ему только было надо в этот момент.

Что за? В те секунды, когда он на ощупь пытался нащупать склянку с зельем, в его руке оказывается чужая рука. Не то чтобы его руки внезапно стали в два раза меньше, в квартире определенно кто-то был. И этот кто-то, вестимо, не мираж, раз теперь он сам могу проверить свои собственные способности осязать в действии. Отлично. Интересно, как обстояли дела с визуализаций? Еще лучше.

Перед ним, наклонившись поближе к больному, стояла Алекто Кэрроу - собственной персоной. Вроде как даже та, что только что была в его снах, растрепанная и в разорванной одежде, вот только в его сновидении у нее не было синяков и ссадин, да и вид был менее обеспокоенный, скорее даже ничем не обременный, чем сейчас. Волшебник удивленно уставился на свою гостью.

- Алекто? Что ты здесь делаешь? - вот не стоило ему говорить, боль, которая на время утихла в силу его неподвижности, вернулась с троекратной силой; он поморщился от этих американских горок страданий, стиснув зубы, предпринял попытки подтянуться и принять положение полулежа. Боль была такой адской, да и приход Алекто, еще и в таком виде, его поразили до глубины души, что он внимания не обращал на то, что был совершенно голый. К тому же, когда он начал себя контролировать, все вернулось на круги своя, и его «дорогая, я так рад тебя видеть» решил стремительно принять положение ленивого удава.

Будь он в состоянии получше, он бы обязательно спросил, почему все их встречи сопровождаются какими-то странными обстоятельствами, которым надо бы придумать логическое объяснение, но увы, сейчас он был даже не способен возмущаться ее незваному приходу, практически проникновению в его жилище, сил не хватало на простой разговор. И вот ты на перепутье между интересно, что она здесь делает, и адской боли.   

- В шкафу футболка есть. Там, - он кротко кивнул в сторону громоздкого платяного шкафа, предприняв попытку устроиться поудобнее, все еще морщась от боли и скрепя зубами. Пока Кэрроу занималась своими делами, он наконец добрался до своей склянки с волшебным, приволшебным средством от всех болезней. Стало намного легче. Хотя бы вернулась ясность ума и способность вести диалог. - Ты все-таки скажешь, что ты здесь забыла, еще и в таком виде?

Зачастую наш разум проделывает с нами забавные вещи, которые мы не можем контролировать в силу того, что это просто ход мыслей, который по определению будет возникать, и эту цепочку невозможно остановить. Уолдена нельзя быть назвать полноценным отшельником. Он не отказывал себе в удовольствии мимолетных романов, да и длительных в том числе, но мало с кем он оставался ночевать. Вот так, чтобы утром вместе проснуться, приготовить завтрак, пожелать приятного дня и отправиться по делам, или же вовсе весь день просто провести в постели. Таких моментов он старательно избегал, чтобы не было ни к чему не приводящих привязанностей; во избежании этих самых теплых чувств, он всегда отказывал сам себе и другой в этих маленьких радостях, которые являются неотъемлемой жизнью практически каждого человека.

Все же в каждом правиле случаются свои исключения. Он ловил себя на мысли, что снова, как в той самой Ирландии, с интересом наблюдает за девушкой. Она удивительно умело создавала уют вокруг себя, который ему фактически не встречался, вела себя так, словно бывала здесь практически каждый день, и так ненавязчиво, и в то же время, по-хозяйски расположилась на кровати рядом с ним, что на какое-то мгновение ему показалось - она была здесь здесь, с ним, всю жизнь, в этой самой футболке, еле прикрывающей манящие бедра, соблазнительно щеголяла босиком по паркету к нему на кровать. От этой мысли невольно сжалось что-то внутри, пришлось зажмурить глаза и сделать громкий вздох, чтобы избавить себя от этих эмоций.

- У меня отличный вкус, - пошутил Уолден, сделав попытку засмеяться, но это была плохая идея, зелье все-таки сильная штука, но все же не настолько, необходимо было сохранять покой, чтобы продолжать контролировать хотя бы ясность ума и возможность разговаривать. Его творение? Опять во сне блуждал? Именно когда она пришла? Что он умудрился сделать? Разорвал одежду? Он ее бил? Столько мыслей хаотично закрутилось в голове, и ни одна из них не дала бы полноценного ответа, если прямо не спросить, что он натворил. Макнейр не мог запомнить того, что происходило, пока он пребывал во сне, и об этом он старался ни с кем не говорить, кроме своей семьи, и тех, соответственно, с кем когда-то ему пришлось столкнуться в школе, к сожалению, и там с ним происходили казусы, о которых лучше было не вспоминать. Так или иначе, в глазах Алекто он не видел ни страха, ни желания уйти, напротив, он отметил заинтересованность в перемешку с беспокойством, не без доли иронии и широкой улыбки, конечно, но тогда перед ним была бы не Алекто Кэрроу. 

- Удачно на метле погонял, - все, что ответил Уолден на ее вопрос относительно произошедшего, описывающего его состояние [точнее - не_состояния], в котором он сейчас не способен быть гостеприимным. Почти правда, если учесть, что это была не метла, а целая карета, запряженная фестралами, вслед за которой неслась по небу громадная клетка с мантикорой. Зрелище было фееричное, особенно эпично выглядели двое, которые преследовали его по небу как раз-таки на тех самых метлах. Он видел, как один из них полетел вслед за той клеткой, которую ему удалось отсоединить, но о дальнейшей судьбе двух новичков на рынке не стал беспокоиться, другой все же умудрился хорошенько зарядить заклинанием так, что Уолден нарвался на свое сломанное в данный момент плечо. Ребра, вероятно, тоже задело, но это его беспокоило меньше, чем плечо.

- Так и скажи, что про послание ты придумала, чтобы скрыть свое желание увидеться с самым великим дизайнером современности, - не одной же Кэрроу давить улыбку, - так сложно признаться в своих чувствах? - прилетел ответ мужчины на шутку девушки, на который он на самом деле был не против получить ответ, в каждой шутке всегда есть только доля шутки. Послание - посланием. Темный Лорд всегда вызывал его лично, никогда не прибегая к помощи своих новичков, чтобы те делали работу посыльного. Тем более сейчас. Осторожность в это время была в моде, и передавать сообщения через других было рискованно, если только Алекто не заслужила особого доверия в глазах Темного Лорда по итогу успешного выполнения миссии.

Чувствовать себя беспомощным ребенком, когда по твоей квартире бродит полуголая девушка - унизительно? - нет. Эта уже история не про Макнейра, но про юношей, которые стремятся показать весь свой пыл, и продемонстрировать красотке, какой же он жеребец и всегда готов браво стоять на ногах, чтобы ее только ее впечатлить, и по классике жанра с ней переспать. В силу сложившихся обстоятельств, особенно эротических снов в сопровождении Алекто Кэрроу, мужчина сделал вывод, что переходить эту границу не стоит. Пока. Пока он не разберется со своими эмоциями на ее счет, или не прикроет лавочку их поступления насовсем.

Он не без забавы наблюдал над «доминирующей» в этой ситуации Кэрроу. Ей определенно нравилось в данный момент «быть выше» Уолдена, хотя бы в состоянии своего физического здоровья, и считает, что ей позволительно отпускать шуточки, на которые Макнейр реагировал с ухмылкой. Мужчина предпочитал не мешать девушке развлекаться - смысл? - его не было и не появится. Он покалеченный и помятый, валяется в постели, а она скачет, словно на подиум выпустили, вот только представление о моде у спонсоров были весьма странные. Назовем это - утро после секса.

Может быть, Алекто и могла дать форы Уолден в физическом состоянии, но, увы, сдавала позиции в другом. Как два ребенка в песочнице собрались, каждый готов перетянуть одеяло на себя, съязвить, слукавить, лишь бы прямо не сказать о том, что испытывает. Правда, подколы, действительно, - лучший способ обороны. Было бы только от чего защищаться. Видимо, обоим было что терять. За себя Уолден мог точно ответить. Он никогда не хотел и не хочет расставаться с собственной свободой, однако с каждым появлением этой фурии в близком пространстве, вот отчего-то всегда в особенно близком, он все больше понимал, как много претензий у нее может оказаться на эту свободу, и ведь он понимал, что мог этому поддаться. Нет.

Машинально мужчина приподнял одеяло и понял, что он совершенно голый. Как лег спать, так и остался. Выходит, он встретил ее в таком виде? От удивления поморщил лоб, бровь поползла вверх. Паззл потихоньку стал собираться, благодаря тем крохам, которые подсыпала Алекто. Та очевидно тоже не особо решила рассказывать о полученных незначительных травмах прямо сейчас, оставив это, видимо, на десерт. Остроты-то же еще не закончились. Терпение Уолдена хоть и славилось своей выдержкой, однако тоже имело лимиты.

- Может лучше твои губы? - одним резким движением мужчина приблизился к ее лицу, схватил девушку здоровой правой ладонью за щеки и слегка сжал их, от чего ее губы подались вперед. Как бы напоминая Кэрроу, что он хоть и разрешает себе так себя в его квартире, но вот забываться на его счет не следует. Хворь не вечна, да и обезболивающее действовало уже гораздо лучше, чего нельзя было сказать о поведении девушки.

- Ты забыла стереть помаду. Вот здесь, - переведя взгляд с ее миндальных глаз, он медленно провел, прикладывая вымышленное усердие, большим пальцем по ее нижней губе, слегка выгнув ее на себя, и слегка ущипнув ее, вернул положение руки в изначальное положение, удерживая лицо девушки уже не так грубо. Уолден сдерживал свое желание поцеловать девушку, тем самым он бы поощрил ее нахальное поведение и закрепил его. Такого отношения к себе он явно не желал. Здесь он не станет тем самым мальчиком, с которым собираешься играть до тех пор, пока ты его не приручишь, потом тянуть за свой поводок в ту сторону, которую пожелаешь. - Все, что здесь произошло, и то, что ты видела, не должно покидать стен этой квартиры. Ты поняла меня?

- Что в конверте? - он вновь посмотрел ей в глаза, аккуратно отпустил ее нежное личико и обратил внимание на забытый конверт, валявшийся рядом на постели. - Ты вскрывала его? - он еще пребывал в сомнениях, насколько правильно будет открывать его при ней. Уолден не знал, можно ли верить Кэрроу. Да, она была хороша на задании, но насколько сильна ее преданность Темному Лорду, сильнее ли она преданности ее брату? Способна ли она на предательство ради собственной выгоды?

- Похоже сам Темный Лорд верит в нас больше, чем я, - с этими словами Уолден потревожил одиночество волшебницы на его кухне, появившись в проходе. Время лечит очень многие вещи, даже самые тяжёлые травмы способно излечить только оно. Можно долго этому сопротивляться и говорить себе, что это не поможет, но с этим временем утихает любая боль, даже та, которая причиняла тебе самые непереносимые эмоции, с которыми, казалось, справиться было невозможно. Даже травма плеча казалась уже не такой смертельной, чтобы позволять себе роскошь прозябать в постели и звать девушку к себе, словно она твоя прислуга, в конце концов, она не на своей территории, это необходимо осознавать и с этим нужно считаться.

Он нежно обнял её со спины, немного склонился [удачно выбранные барные стулья], зарываясь лицом в её густые рыжие волосы, жадно вдыхая её запах. Так сладко. Он скучал по её аромату. Не мог забыть. Мысли о Кэрроу отвлекали в самые неподходящие моменты, в те моменты, когда требовалась полная сосредоточенность и концентрация, кажется, именно это, свою собранность, он оставил в другой стране, вместе с мыслями о том, чего не случилось. Он оставил себя ей. Насколько он отрицал это в самом себе, и насколько это было очевидно на самом деле. Ему нравилось находится рядом, нравилось её присутствие с ним, нравилось молчать вместе, нравилось прикасаться до любого места её бархатной кожи.

- Прости меня, - очень важно уметь признавать свои ошибки, не менее важно, чем уметь прощать. Он понимал, что поступил некрасиво и грубо по отношению к ней, стараясь сохранить себя, не поддаваясь эмоциям, но они буквально лезли из всех щелей, и вместо демонстрации их в более правильной форме, он выбрал иную тактику. И снова оказался на шаг позади, Алекто поступила очень сдержанно и мудро, совершенно несвойственно девушке, которой едва стукнуло за двадцать. Этим она снова притянула его к себе ещё ближе. То желание, которое следует за этой цепочкой событий, вполне ожидаемо для Уолдена.

Мужчина переключил свое внимание на те зоны, на которых были оставлены синяки, засосы и ссадины, те, которые были сейчас в зоне видимости и досягаемости. Стал проводить по ним бережно рукой, оставливаясь на каждом отпечатке его стараний. Видимо, его сон, который снился ему до момента появления Алекто, вылился в продолжение и в момент её пребывания здесь. - Я так соскучился по тебе, - его голос звучал тихо и ласково, сильно отличающийся от обычной интонации, и тем более, той грубости, которая была буквально пару минут назад. Мужчина запустил руки в её шевелюру, сжав пальцы у самых корней, словно передавая нестерпимость своей тоски по ней через прикосновение. - Сильно.

Мужчина едва заметно смутился, когда Кэрроу сняла с себя футболку, немного ощущая себя шестнадцатилетним мальчишкой, с неподдельным любопытством восхищенно изучающим ее стройную фигуру, желанную упругую грудь, манящие округлые бедра. Буквально пожирал ее глазами начиная от острых лодыжек, заканчивая густыми огненными волосами. Он невольно по-доброму усмехнулся, услышав от нее очередную остроту, к которой сейчас у него сменилось отношение, в ней он слышал и чувствовал игру. Игру, которую они когда-то начали и остановились на самом интересном месте. Все было предопределено с самого начала, раздражар в ванной комнате - лишь подброшенная мышь в портфель девочке-однокурснице, которая тебе очень сильно нравится, но ты, будучи школьником, не умеешь еще выражать свои чувства по-другому, а будучи взрослым мужчиной просто не научился делать это иначе. Да, тебя научили дарить цветы, говорить комплименты, вести себя галантно, ты даже спокойно можешь играть роль самого вежливого ухажера и страстного любовника в одном лице, в любой момент; если дело только не касается чего-то действительно настоящего, ценного. Здесь ты становишься тем самым задиристым школьником, который так и застрял на уровне пакостей.

- Да. Видеть тебя в своей спальне мне нравится. Быть в ней без одежды тебе особенно к лицу, - не переставая улыбаться, ощущая, как растет его напряжение, за руку он потянул ее за собой, сдерживая порывы сжать в руках ее обнаженные груди; чтобы не утонуть в ощущениях от прикосновения к ее выпирающим соскам, он прижимает ее совсем близко к себе, даря эти впечатления своему оголенному торсу - ему доставляло непередаваемое удовольствие соприкосновение ее напряженных сосков к его телу, и его не менее твердых - к нежной, гладкой коже молодой девушки. Мужчина сдерживает очередной порыв - прямо сейчас запустить руку между тыльной стороны ее бедер, почувствовать теплую влажность в самой конечной точке, вершине ее длинных, стройных ножек, - вместо этого он жадно целует ее в губы, в его поцелуе легко можно было прочитать эти желания, которые сейчас он старательно загонял ниже пояса, и чем усерднее он делал это, тем ощутимее становились эти «труды», легко осязаемые через свободные, домашние штаны, которые он успел натянуть, прежде, чем появился на кухне.

Продолжая целовать Алекто, Уолден медленно, спиной вперед, двигался к кровати, мягко маня девушку за собой - чем ближе они оказывались к заветной цели, его напор в страстности поцелуя становился менее накаленным, травма все еще давала о себе знать. Он аккуратно приземлился на спину, вернувшись в то же положение полулежа, в котором его оставила девушка, уволакивая Алекто за собой, бережно располагая ее сверху, он не терял своей внимательности и сосредоточенности к ней, тонко заботясь и о ее комфорте, чего не наблюдалось за ним с момента ее появления в этой квартире, о совершенно ином отношении Макнейра в порыве бесконтрольного желания свидетельствовали его дизайнерские решения и легкий макияж от визажиста, который любит, чтобы все выглядело куда более реалистично.

Есть вещи, наблюдая за которыми, тебе хочется сохранять молчание, любой звук, шорох, казалось, может испортить момент. Вот и сейчас, словно наблюдая картину горящего пламени свечи, то разгорающегося от малейшего дуновения, то стихающего от легкого выдоха в сторону фитиля, не давал возможности что-то произнести. Сейчас это казалось безумно лишним, неуместным, пламя этой свечи не должно погаснуть еще долго, пока само пламя не распорядится по своему усмотрению или не превратит свечу в уставший огарок.

Оказавшись в более комфортном случаю положению, он стал менее осмотрительным, давая свободу своим рукам, которые до этого довольствовались только изящной, выгнутой спинкой девушки, едва прикасаясь к верхней части ее ягодиц. Теперь он крепко сжимал в своих руках ее упругие бедра, доводя нажим до максимума, с примесью легкой грубости, переводя его на более щадящий режим, мужские руки блуждали по этому еще неизведанному пространству, ощущения от прикосновений к которым ему еще предстояло почувствовать от девушки. Его губы были заняты острыми ключицами Кэрроу, и сколько же было грубости в руках мужчины, столько же невероятной нежности было в его прикосновениях губами к ее бархатной коже. Он прокладывал дорожку поцелуев, спускаясь ниже, к ее груди, играючи язычком прикасался к орелу, покусывая одними губами ее напряженные соски. Сквозь ткань ее кружевных трусиков он чувствовал насколько влажно и горячо сейчас было у нее между ног, и чем больше он ощущал это, тем сильнее становилось его желание войти в заключительную стадию вдребезги разлетающихся между ними границ.

Отредактировано Walden Macnair (2023-03-07 23:19:24)

Разрешение - это то, что очень важно получить от партнера, когда активно громишь границы его личного пространства. Вот именно эти три слова, которые обозначали собой полную капитуляцию всех выставленных войск в виде этих самых острот и язв, всех провокаций, манипуляций и прочей чепухи, которая исчезает, в момент самого доверительного акта между мужчиной и женщиной. Именно эти слова и искреннее желание отдать себя, вверить в руки партнера, поверить в его надежность также, как верить самому себе.

Неловкий вопрос избавления от лишних предметов гардероба не заставил себя долго ждать, благо у обоих уже имелся опыт в таких моментах, да и друга друга они уже успели рассмотреть со всех сторон до того, как, наконец, дошли до самой главной кульминации их нынешней встречи. Момент напряжения обоих участников процесса уже зашкаливал за самые немыслимые отметки, хотелось отдаться ощущениям целиком, забыться друг в друге, поддаться водовороту страсти и тянущему, практически зудящему, чувству чуть ниже живота.

Не останавливаться. Перебудить самыми пикантными музыкальными сопровождениями всех соседей. От стонов до внушительных ударов спинки кровати в стену. Вместе посмеяться над необузданностью друг друга. Лежать, давая себе возможность передохнуть, а кому-то еще и выкурить сигарету, и выпить чертов рябиновый отвар, который под видом чистейшей заботы о здоровье и благополучии ему все же был всучен в перерывах. Со стороны прилетает остроумная шутка и вот они снова занимаются любовью, вместо их стандартного обмена словесной любезностью, они, наконец, дают выход накопившимся эмоциям в нужное русло. Главное правило этой игры - никаких правил.

3 июля, полдень

Под начало полудня следующего дня на кровати квартиры Уолдена Макнейра переплетены два изнеможденных тела мужчины и женщины, которые так плодотворно провели эти ночь и утро, что даже не помнили, как именно они заснули. Это было не столь важным моментом, как то, что оба спали сладким сном самых настоящих взрослых людей, которые всю ночь были так заняты делами, что разбудить их мог только звук падающего Тауэроского моста или взрывающегося прямо под окнами поезда. Собственно, именно звуки взрыва их и разбудили.

Произошла утечка газа, одна из квартир в доме, где жил Макнейр, вероятно кто-то из соседей не выспался, благодаря ночным утехам парочки выше этажом; она полыхала ярким пламенем, жители подняли панику, кто-то еще не осмелился эвакуироваться, кто-то бежал, сломя голову. Крики, шум, общий хаос заполнил стены этого дома. По общей истории развития совместного сотрудничества Кэрроу и Макнейра мы помним об их слаженности и хладнокровии в подобных ситуациях. Нет, они не бросились тушить пожар или спасать людей, как честные, добросовестные жители Британии. Они спешно, но с умом, собрались, прихватив послание Темного Лорда, лекарства, из самого нужного и необходимого, вышли и трансгрессировали возле первого попавшегося в голову Уолдена кафе.

- Блины на сеновале, - вслух читает название Уолден. - Как ты находишь местный колорит маггловской части Лондона? - название, конечно, лучше было не придумать, но как есть, ситуация уже сложилась и место было определено. - Внушает ли надежду на лучшее будущее перспектива позавтракать в полдень блинчиками на сеновале? - несмотря на такое пробуждение и вынужденную эвакуацию, настроение у мужчины было на уровне павлина, с самым красивым и пестрым оперением.

Макнейру показалось дикостью, когда Алекто обронила фразу про вольности и взяла его за руку посреди многолюдной улицы. Только на краткий миг. Он понимал, что этот барьер существует только в его голове и это вполне нормально, когда двое идут за руки и никто фактически не обращает внимания на это, а тебе это еще и приятно - улыбнувшись в ответ он крепче сжал ее руку в своей. К такому привыкнуть достаточно сложно, особенно, когда ты долгое время живешь в совершенно других реалиях и даже не думаешь о таких греющих где-то внутри мелочах.

- Твое легкое отношение и умение искать положительные стороны в любой ситуации - врожденное или приобретенное? - риторический вопрос на замечание относительно разницы вкусов кухни мира магглов и мира волшебников. Блины они везде блины. Может быть, разве что, начинка действительно будет повкуснее, в мире волшебников все-таки имелись какие-то свои технические особенности приготовления еды, но иногда они выливались в слишком отточенную технику и превращались в резину, а вот в мире магглов люди при приготовлении пищи все еще продолжали вкладывать душу в то, что они готовят. - Вот и проверим.

Для выходного дня народу было действительно удивительно мало, что, конечно, не могло не радовать с одной стороны, потому что двое волшебников не планировали такое свидание, и никак не были готовы к лишнему вниманию со стороны лишних глаз. Разумеется, место все равно было выбрано намного дальше скопления основной массы, но все же у окна. Темноту Макнейр любил исключительно в своем помещении, в других же чем больше было света - тем лучше.

- Первое, что пришло в голову, - честно отвечает Уолден, разрушая вероятность сохранения какой-либо интриги. Долго думать не пришлось, пока они выходили из дома, выбираться куда-то в магическую местность - ни к чему, чтобы их видели вдвоем, все-таки мир волшебников достаточно тесен, демонстрация двух свободно прогуливающихся по кафешкам небезызвестных чистокровных волшебников выглядит весьма и весьма странно.

- Примерно через час мне нужно будет попасть на встречу, - с долей неохоты в голосе произнес мужчина, разумеется, ему больше хотелось остаться с ней, поддаваясь новым впечатлениям от такого весьма интересного приема пищи, и изучая для себя нечто новое, но дела Темного Лорда не заставят себя ждать, пока двое влюбленных успеют насладиться обществом друг друга. Тем более, он ощущал влияние Алекто на себя, какого прежде избегал, и старался держаться от этого подальше, чтобы не было искушения менять в себе то, что он складывал на протяжении многих лет. В этом была доля опасности дня него. Вероятно, если они разойдутся, и волшебник не будет встречаться с ней в течение некоторого время, ему удастся сохранить себя и не поддаться на ее провокации.

- Тебе тоже есть, чем заняться. Нужно организовать портал в Нью-Йорк. Там планируют провести аукцион, на который нам с тобой любезно предоставили пригласительные, - он перевел взгляд на конверт, спокойно отдыхающий на свободном соседнем стуле. В свертке лежали только пригласительные, само задание от Темного Лорда самоустранилось, как только его прочел адресат. Ничего важного, кроме этого, он уже не содержал. - Через две недели нас ждет увлекательное путешествие, шампанское и самые сливки общества американских волшебников, - салютовал Макнейр ей чашкой чая, словно в его руках был фужер с алкоголем. 

Он смущенно усмехнулся такому своевольному поведению Кэрроу, она не переставала его удивлять. Насколько можно быть такой чертовски притягательной, красивой, умной и при этом свободной? Этому вообще есть какой-то предел? Или чистокровных волшебниц нынче рождают и воспитывают так, словно им принадлежит весь мир и если есть в радиусе досягаемости тот, кто с этим не согласится, ему точно не сдобровать? Будьте любезны принимать правила моей жизни и с благоговением наблюдайте за этим? Мужчина с присущим ему артистичным недовольством по тому, что ему не дали снять «первую пробу» упавшей капли на грудь с пальчика Кэрроу, на пол тона сбавившим тональность в голосе произнес, - повтори.