Сегодня, готовя бодроперцовое зелье для колдокрыла, профессор Джиггер случайно ошибся в составе. Такое, казалось бы, незначительное событие могло легко забыться, ведь с кем не бывает, скажет любой, однако, с Аресениусом Джиггером такого не бывало. В мире были вещи переменчивые и перманентные, к последним относился тот факт, что Земля крутится вокруг Солнца, ирландцы недолюбливают англичан, а мистер Джиггер никогда не путает ингредиенты в зельях, последнему должна быть какая-то веская причина, сравнимая со сходом планеты с Орбиты.
Она у него была, хотя осознает это волшебник чуть позже, сидя в ложе Ковент-Гардена, дело в том, что Арсениус Джиггер влюбился.

Как и любое чувство, родившееся не в порыве страсти, сложно отследить, когда из простой очарованности оно переросло во что-то большее, однако, первая искра, прошедшая словно по бикфордову жгуту, чтобы вспыхнуть в сегодняшнем дне, вне всяких сомнений, зародилась еще в их первую встречу в Лондоне. Тогда чародей обнаружил, какой интересной собеседницей была мисс Эванс, он стал её слушать. Волшебника приятно удивило, что в такой юной девушке сочетается воспитанность, начитанность и, что лукавить, красота. Тогда Арсениус не смог удержаться от провокационных вопросов, наслаждаясь её рассуждениями, за разговорами, сами того не замечая, они прогуляли до самой темноты, а провожая взглядом её кэб, маг ощущал странное чувство, нет, это была не влюбленность, просто желание, чтобы им ещё раз довелось однажды поговорить.

Вторым неожиданным открытием стал некий артефакт в одном подпольном клубе магического Лондона, показавший волшебнику, что его интерес к мисс Эванс не был ограничен академическим интересом к миру магглов, хотя, даже после этого, выполняя обещание своему другу о новой встрече с мисс Эванс, он убеждал себя в обратном. Маг предпочитал называть это  “очарованностью”, прекрасный термин, не обязывающий сердце. Будучи очарованным можно позволить себе наслаждаться новыми встречами, отмечать, что ему приятна близость девушки, хотя обычно чужие касания вызывают в нём дискомфорт, узнавать её лучше, погружаясь в интересы и её мир, открывать для себя странные, но удивительные вещи не магического Лондона. При этом не строить планов и хрупких надежд.

Так он себя убеждал, хотя, если бы он решился посмотреть правде в глаза, то непременно отметил бы, что мисс Эванс, сама того не зная, стала частью его жизни - она проникала в его мысли, пусть и не заполняя образом все пространство, но присутствуя там. Он начал слушать музыку, которую она упоминала, читать её рекомендации, даже однажды купил снежный шар и подарил при следующей встрече, потому что запомнил её восторженный взгляд в антикварном магазине, и, конечно, пусть это отрицал, ждал новой встречи.

Поэтому, когда в камине его кабинета возникла голова Петита с предложением “посетить театр с некоторыми членами компании Граннингс” Арсениус просто кивнул и сказал “Хорошо”. К тому моменту чародей уже не отрицал, что ему приятна компания одной светловолосой магглы и не стал, по обычаю, упрекать Петита в неуместном сводничестве. Альфонсо сначала удивился этой неожиданной покладистости своего язвительного приятеля, но уже в следующее мгновение расплылся в довольной улыбке.
- Спектакль в субботу, билеты вышлю совой, - бросил он напоследок и исчез.
- Зачем ты мне шлешь билеты, если сам будешь там?  - мрачно проговорил Арсениус потухшему камину. Ответ на этот вопрос он получил гораздо позже, уже перед самым выходом в театр, когда попытался связаться с Альфонсо по каминной связи.
- Я не говорил, что пойду, - сделал он удивленные и кристально-честные глаза.
- Дай догадаюсь, - с иронией отозвался зельевар, - а “некоторые члены компании Граннингс” удивительным образом уместились в лице одной мисс Эванс?
- Нет, конечно, были приглашены и другие, - он немного стушевался, видя как бровь Джиггера поднимается, выражая сомнение, - но, возможно, у них сегодня крупная сделка с поставщиками и…
- Ясно. Мне пора выходить, здесь до анти-аппарационного барьера ещё идти.
- Хорошего просмотра, - улыбнулся маг и исчез, не желая получить новую порцию яда.

Через сорок минут Арсениус стоял у главного входа Ковент-Гардена, дожидаясь мисс Эванс. По магическому радио передавали, что в Лондоне сегодня планируется дождь, однако, пока погода была лишь пасмурной. Ему нравилась атмосфера вечернего Лондона - шум машин, обилие искусственного света, толпы людей, спешащих по своим делам, украдкой, он оглядывал их, стараясь запомнить детали и просто наслаждаясь пребыванием здесь. Мисс Эванс он заметил раньше, чем она его, но прежде чем сделать первый шаг навстречу, мужчина замер. Они виделись в последний раз больше месяца назад, на винодельне в восточном Беркшире, кажется, они тогда проговорили до рассвета, сидя в плетеных креслах террасы с видом на ровные ряды виноградника. Сейчас, глядя на то, как девушка озирается, маг осознал, что безумно скучал по её компании.

- Мисс Эванс, - привлек он её внимание, походя ближе, - я так понимаю, социальные обязанности компании вновь легли на ваши хрупкие плечи? Рад нашей встрече.

Отредактировано Arsenius Jigger (2023-03-26 10:17:04)

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек

Внутри театр выглядел не менее помпезно и при этом вполне классически - обилие красного бархата, резного дерева, хрустальных люстр. На сколько уже успел ознакомиться Джиггер, весь район Ковент-Гарден был чем-то вроде “театрального сердца” Лондона, куда стекались неравнодушные к этому жанру жители столицы и приезжие туристы. Поэтому, не удивительно, что театр был полон людей, удивительно было как Петит достал в такие короткие сроки билеты на представление. Арсениус надеялся, что магия не пошла в ход.

Пара спустилась в гардеробную и только теперь, когда девушка сдала свою накидку, чародей смог рассмотреть её сегодняшний наряд. Прикрыв глаза, чтобы эмоции не отразились на лице, он постарался спрятать всплывшие воспоминания приемами легилимента. Мисс Эванс в красном платье на фоне театральных декораций - он уже видел подобную картинку, только там платье было куда откровенней, а схожие декорации принадлежали подпольному клубу в Лютном.

- Вы очаровательно выглядите, - наконец, сказал он, когда нашел в себе силы спокойно смотреть на девушку. “Ничего предосудительного ты не делал” - говорил он себе, когда пара поднималась из гардеробной, в душе чародея шевелилось что-то отдаленно напоминающее стыд, “конечно” - спорила более требовательная часть Арсениуса - “ты просто видел то, что тебе не предназначалось, а сейчас ещё имеешь наглость сравнивать”.  От сеанса внутреннего суда над моральными качествами, его отвлек вопрос девушки о балете.

- Больше предпочитаю оперу, однако, балет тоже нахожу интересным, - проговорил он, разглядывая фотографии и картины на стенах театра. Волшебник все еще не мог привыкнуть, что они не двигаются, казалось, запечатленные герои просто издеваются над смотрящими, замерев, и вот-вот начнут свои танцы. Хотелось даже постучать по стеклу, привлекая их внимание. Вернув собственное внимание спутнице, маг продолжил, - на этой постановке я ещё не бывал, только с произведением знаком. А вам, мисс Эванс, какой жанр больше нравится?

Ресторан они оба решили посетить в антракте, поэтому сразу же отправились занимать свои места. Их ложа находилась почти в центре  - сцена была хорошо видна и, на взгляд Арсениуса, балет всегда надо было смотреть издалека, чтобы увидеть рисунок. Единственное, что немного смущало, поскольку их должно было быть больше, они сидели в большой ложе с пустующими креслами.

Оркестр в яме уже разыгрывался, наверное, для волшебника эти звуки всегда были некой квинтэссенцией театра. Арии и постановки, вне всяких сомнений, то за чем приходят, но с этой какофонии оркестра начинается атмосфера и обещание чего-то большего.

- Как вы думаете, - он улыбнулся, глядя на её профиль, - в современном мире имеет место сюжет этой постановки? Я бы мог привести в пример кастовую систему в Индии. Но, к примеру, в европейском. Существует ли такая вражда, способная препятствовать любви и разрушать отношения? - ему нравилось, когда мисс Эванс о чем-то серьезно рассуждала и маг не смог отказать себе в удовольствии послушать её. Времени порассуждать у них оказалось немного, кажется, уже прозвенел третий звонок, - можете поразмышлять и обсудим это в антракте.

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек

- И правда, чудесно, - улыбается маг, вглядываясь в светящиеся восторгом глаза девушки и чувствуя, как сердце пропускает удар, - танец рыцарей очень  сильная композиция, вкупе со всем действом создает невероятное впечатление.

Балет его на самом деле впечатлил, но больше его мысли сейчас занимало то, что он осознал, вглядываясь в светлые глаза мисс Эванс - он влюблен в неё. Не очарован, не восхищен, а по-настоящему влюблен и не знает, что с этим делать. Об этом он размышлял пока они прогуливались по театру с бокалом шампанского.

- Это история, на мой взгляд, о юности и горячности, - наконец, отвлекся он от незапланированного сеанса самокопания, - многие ли из нас были рациональны в шестнадцать? Однако, трагедия не в их глупости, а в обстоятельствах, заставивших пару бороться за свою любовь. Иногда мы… не в силах преодолеть внешние преграды и даже безмерной любви недостаточно. Но еще, конечно, история о том, как важны быстрые способы связи и хорошо продуманный план, - он весело улыбнулся мисс Эванс. Её слова о том, что за свою любовь нужно бороться вызвали странные ощущения - надежду и горечь. Посмел бы он? И дело было не только в том, что мисс Эванс помолвлена, хотя и это обстоятельство, жившему по высоким морально-этическим стандартом Джиггеру чинили препятствия, посмел бы он вырвать её из маггловского мира, изменить её жизнь настолько, что привычная картина разрушится, а на её месте девушке придется выстроить новую?
- Я мало что знаю о любви, мисс Эванс, - негромко заговорил маг, занимая свое место в ложе, - бороться за любовь, в контексте - добиваться её, когда тебя отвергают я, бы, наверное, не смог, но бороться с внешними обстоятельствами за сохранение взаимной любви - вполне. Мог бы побороться с целым миром, - он улыбнулся и посмотрел на сцену, в зале выключили свет. Весь остаток спектакля маг был погружен в свои мысли, лишь изредка понимая, что происходит на сцене. Балет был восхитительным, несомненно, но открывшиеся чувства поставили мага перед выбором, драматизм которой мог впечатлить бывалого Шекспира. Он влюблен в почти замужнюю девушку, не волшебницу, она о нем почти ничего не знает, вернее, не знает главного, а он, повинуясь законам, даже не может этого исправить. Разве не ирония? Обстоятельства и еще раз обстоятельства, но он смог бы их преодолеть, будь хоть небольшой шанс, что его чувства взаимны. Волшебник посмотрел на свою спутницу, вновь ощущая, как тепло и трепет поднимаются в душе. Он прикрыл глаза и вздохнул, едва заметно покачав головой. Влюбился как школьник, и в это его-то возрасте.

Вечерний Лондон встретил выходящих из театра людей сырым воздухом - вестником скорого дождя. Мистер Джиггер и мисс Эванс справились с гардеробной, в медленной очереди мужчина успел выразить восторг музыкой - она добавляла всей истории флер сказочности, как выразился маг, а также похвалил актеров постановки, видно, что артисты безмерно талантливы.Теперь, глядя на ночные огни города, он с привычной тоской думал, что близится час расставания. А ведь он всегда чувствовал это, когда приходилось прощаться с девушкой.
- Мисс Эванс, вы далеко живете? Не хотите ли прогуляться по городу, я мог бы проводить вас, - он надеялся, что его голос звучит достаточно спокойно и буднично, не выдавая волнения и надежд на её согласие.

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек

Арсениуса Джиггера редко посещали муки морального выбора, ему всегда казалось, что он имеет довольно четкие установки в рамках которых действует. “Намерения мои чисты” - любил повторять волшебник, даже когда приходилось оправдывать рискованные поступки, однако, сейчас, прогуливаясь с мисс Эванс по Эндел стрит и пытаясь свыкнуться с недавним открытием в своей душе, он испытывал самые что ни на есть муки морального выбора. На одной чаше весов были его чувства, эгоизм, желание личного счастья, на другой - хорошее воспитание и совесть. Последнее, впрочем, не помешало ему обрадоваться тому, что мисс Эванс приняла его приглашение к прогулке.
Они говорили много о театре, пусть Арсениус и не так много успел изучить за время их знакомства, к его приятному удивлению, многие классические музыканты были известны в обоих мирах, так что он с удовольствием обсудил любовь к Орфу, Холсту, Чайковскому и Бизе. Мисс Эванс знала много об искусстве и с охотой делилась впечатлениями, волшебник с улыбкой смотрел, как она восторженно говорила о художниках и писателях. К сожалению, девушка называла имена, неизвестные чародею, хотя он, непременно запомнит и почитает о них позже, чем ближе к современности, тем больше отдалялись миры в искусстве. И всё же он был осведомлен в некоторых течениях.

- Мне нравятся прерафаэлиты, - ответил он, чуть подумав, - Милле, Россети, Браун. Они, кстати, тоже начали своё творчество здесь, в Лондоне, и мне кажется, для своего времени это были смелые творцы, бросить вызов устоявшимся традициям, рискуя быть не понятыми достойно восхищения. Вы не бывали в Ковентри? Там есть галерея, где висит картина Кольера «Леди Годива», я уже однажды слышал эту легенду, однако, увидев полотно был поражен, как художник передал стеснение и отчаяние смелой женщины.

За разговором они не заметили, как упали первые капли дождя и уже в следующее мгновение беспощадный лондонский дождь попытался утопить путников под своим потоком. Они редко касались друг друга - не считая галантных жестов и того случая в парке, пара соблюдала верх приличия, поэтому когда девушка взяла его за руку, маг испытал массу эмоций. Арсениус старался скрыть насколько этот жест его взволновал и как приятен ему звук смеха мисс Эванс, когда девушка убрала руку, он ещё долго сжимал ладонь, стараясь сохранить тепло девичьей руки. Чаша весов неумолимо раскачивалась.

- Не берите мою вину на себя, ведь это я предложил проводить вас, - чародей улыбнулся, ощущая, как воспитание и совесть сдаются под натиском желания побыть с девушкой дольше, - но если это вас не стеснит, с удовольствием, - он старался убрать из голоса излишнюю заинтересованность, чтобы ненароком не смутить, итак, кажется, её собственные действия вызвали неловкость.

“Намерения твои нечисты” - кричала совесть на что Арсениус слабо врал себе, что это просто чай. Он мог высушить одежду одним движением палочки, а другим - уже быть дома у камина, прося чай у домового эльфа, но он все же поднимается в квартиру мисс Эванс. Не за чаем, конечно, за тем, чтобы побыть в её компании, услышать звук её голоса, услышать её не по годам взрослые рассуждения, посмотреть в чистые глаза и ещё раз ощутить это давно забытое чувство влюбленности. На сколько судьба могла быть к нему милостива, чтобы подарить ответность? Он не рассчитывал на неё, по крайней мере, убеждал себя в этом, но не мог отказать себе в удовольствии побыть с ней наедине.

Отредактировано Arsenius Jigger (2023-05-02 18:31:28)

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек

Весь путь на третий этаж Арсениус гадал, какой окажется квартира Петунии Эванс, воображение почему-то рисовало обилие комнатных цветов, но, скорее, ассоциация родилась из говорящего имени мисс Эванс. Тот факт, что они впервые останутся наедине тоже добавлял легкое волнение, безусловно - говорил рациональный внутренний голос мужчины, она предложила высушиться и переждать дождь только из вежливости, любой так бы поступил. И все же - добавлял другой голос, преисполненный надежд, с ним ещё мистеру Джиггеру предстоит познакомиться - возможно, она тоже хочет побыть вместе подольше.
Первое, на что обратил внимание чародей, переступив порог - чистота. Он сам был из тех, кто  любил порядок во всем, в магическом мире даже при наличии домовых и бытовых заклинаний дома волшебников нередко напоминали склады забытых вещей, словно магия сама стаскивала предметы, плела паутины и капала воском на все поверхности. Здесь же было уютно, Арсениус редко делал акцент на деталях - его зачастую устраивал минимализм и функциональность, а квартира мисс Эванс была полна небольших вещей, создающих ощущение настоящего дома. Он улыбнулся, разглядывая обездвиженные плакаты, полку со снежными шарами, в какой-то миг невольно промелькнула мысль, что их общий дом она тоже могла бы украсить… всеми этими вещами, заботой и своим присутствием.
- Что, простите? - он так увлекся изучением мира имени мисс Эванс, что едва не пропустил вопрос, - ах, да.
Передав легкое пальто, он продолжил изучение квартиры, медленно проходя мимо плакатов, книг, внезапно взгляд цепляется за фотографии. Это её жених - понял волшебник и сразу же отвернулся, ему так и не довелось лично познакомиться с мистером Дурслем и сейчас он не желал обличать эфемерный образ в реальный, ибо намерения его с минуты осознания собственной влюбленности уже не были чисты и  непогрешимы. Он желал, чтобы мисс Эванс была его, и если будет хоть один шанс, что его чувства взаимны, разбитое сердце незнакомого человека не станет помехой.
- Черный, если можно, - отозвался мужчина, заинтересованно разглядывая пластинки. У него в аптеке стоял граммофон и когда зельевар приходил работать нередко включал какую-нибудь легкую музыку на фон. За все время общения с девушкой, он отметил, что их вкусы во многих вещах относительно искусства совпадали, и теперь ему было любопытно, что же будет звучать на одной из этих пластинок. Оглянувшись, волшебник увидел, что девушка была занята приготовлением чая, поэтому позволил себе выбрать одну из пластинок и поставить в проигрыватель. Его привлекло французское имя и гитарист на обложке, игла плавно опустилась на черную поверхность и в квартире зазвучала тихая французская песня.
- Надеюсь, вы простите мне эту дерзость? - мужчина виновато улыбнулся, подходя к девушке, - соскучился по французскому языку. И голос у певца чарующий.
Мистер Джиггер хорошо знал французский и вслушиваясь в слова невольно улыбнулся, если бы он только умел признаваться в чувствах как французы.
- Чаю ещё предстоит настояться, а значит у нас есть время, - мужчина сделал вид, что задумался, - потанцевать? Знаете, как говорила наша соотечесвенница “Мы должны считать потерянным каждый день, в который мы не танцевали хотя бы раз”, - он протянул мисс Эванс раскрытую ладонь, если она откажется, это могло бы создать неловкость, однако, мистер Джиггер почему-то был уверен, что она согласится. И откуда в нем была эта уверенность, ответить бы не смог.

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек

Ощущение её ладони обжигает кожу, маг аккуратно сжимает пальцы девушки, кажущиеся в его руке невесомыми и хрупкими и легко притягивает к себе.
- У меня неплохой разговорный, но письма на французском я бы не решился писать, - отвечает он на вопрос, после чего с легкостью соглашается, что певец мог бы войти в музыкальную историю. Легкий и запоминающийся мотив, чарующий текст, по крайней мере, Арсениус был уверен, что запомнит песню на долгие годы.
То, что девушка любит танцы он вскоре убедился - её движения были легки и изящны, сам Арсениус тоже умел танцевать - его учил отец, дабы юный волшебник вписывался в высший свет, затем были уроки в Хогвартсе, а после ему самому приходилось бывать на светских мероприятиях, где танцы были важной частью этикета.
И всё же, это нельзя было сравнить с вежливым танцем на светском приеме, все его чувства сейчас были обращены к своей партнерше и он не был до конца уверен, хватит ли ему выдержки держать их в себе. Как она сказала? "Танец — поэма, в ней каждое движение — слово”, и действительно все его движения говорили - о нежности, желании быть ближе, обещании стать опорой.
- С радостью, Петуния. Буду рад, если ты тоже будешь звать меня по имени, - мягко проговорил он, заглядывая в её глаза. Казалось, что кроме этих глаз, её голоса, звуков музыки в мире больше ничего не существует. Ему хватало пространства небольшой гостиной, чтобы вместить всё, что он желал сейчас от Британии и целой Земли, был ли он хоть раз так влюблен? Все эти годы во главе его интересов стояла наука, его книги, казалось, что у него так мало времени, чтобы достичь чего-то в жизни и впервые он ощутил, что нашел что-то важнее. Ладонь мужчины бережно прижимает девушку ближе к себе, не встречая сопротивления, их танец становится медленней, время словно замедлилось, давая им больше возможности побыть рядом.
Он хотел её поцеловать, безумно хотел и сделал бы это, казалось, чувства не видели никаких преград, но пальцы чародея задевают помолвочное кольцо и звуки остального мира возвращаются, отрезвляя и сбрасывая туман. Мужчина чуть отстраняется, заглядывая в глаза спутнице, но не отпускает её руку. Поняла ли она, что он хотел её поцеловать? Хочет ли сбежать? Не до конца отдавая себе отчета, маг поднес её руку к своим губам и прикоснулся ими к тыльной стороне ладони девушки, только после чего мягко отпустил.
- Спасибо за танец… Мне нужно идти, Петуния, - пока я не сделал что-нибудь ещё, выбивающееся из этикета, здравого смысла, что-то, о чем ты будешь жалеть, - это был волшебный вечер и мне жаль, что он закончился.

Уже стоя в темном безлюдном переулке, подходящим для аппарации, маг провел ладонью по лицу, сбрасывая наваждение вечера. Больше всего он хотел сейчас вернуться в небольшую Лондонскую квартиру и остаться вместе с ней.

Подпись автора

Я смею всё, что можно человеку,
кто смеет больше, тот не человек