Следующий день после бала на Хэллоуин

Энтони шел в кабинет отца слегка нервничая. Тяжело ожидать реакции от хищника. В какой-то момент он может на тебя кинуться, а может и быстро исчезнуть во мраке леса. Отец был хищником. Он шел по головам других с абсолютным хладнокровием, действовал всегда только в своих интересах и не спускал неповиновения. Но его ошибкой было родить со своей женой сына, который, безусловно, шел по стопам отца. Энтони не чурался давления, игры на чувствах других, упивался страхом и обращал все в лучшую для себя сторону. Даже то, что юноша стал Пожирателем в уклон отца - уже было ярким примером того, как далеко продвинулся парень в попытках стать отдельной от семьи личностью. Конечно, он все еще страшился отца, но теперь под его ногами была твердая почва, а ночами, надеялся Мальсибер, его будет греть Алекто. У него появился достойный смысл, чтобы пойти наперекор отцу.

Дверь отворилась бесшумно, впуская юного Пожирателя в кабинет отца. Глаза его лениво скользнули по дивану, на котором еще вчера они с Алекто предавались такой страсти, что удивительно, если дивану не понадобится колдомедик для залечивания душевных ран. Энтони украдкой улыбнулся своим мыслям, пока плавно опускался в кресло и доставал сигарету. Мальсибер-старший сидел в кресле, молча глядя на сына, закуривавшего и выпускающего сигаретный дым в воздух.

- Вот я, пришел, как ты и просил.

- Ты ослушался.

- А я тебе кто, домовик?

Глаза отца прищурились. Он не любил, когда ему дерзят, юноша это знал. И все же здесь он сидит не в целях обласкать отца хорошим словцом, ну уж нет. Почти месяц назад глава семьи душил сына, пытаясь навязать ему свое слово, заставляя отречься от Алекто, но он недооценил чувств Энтони к рыжей волшебнице. И вот, его просчет сидит на кресле и мирно пускает дым, обволакивающий помещение.

- Ты совершаешь ошибку.

Парень усмехается на его слова, отворачивает голову в сторону окна, затягивается. Ему нечем крыть. Я победил. Но отец еще не закончил. Тяжело вздохнув, он поправил свой галстук, будто собирался с мыслями, что тут же привлекло внимание Энтони. Отец явно нервничал, или это показное?

- На роде Кэрроу лежит проклятье. Их женский род преследует безумие.

Энтони смеется. Это действительно смешно! Отец опустился до того, что в отчаянных попытках отвадить сына от Алекто, называет ее сумасшедшей! Это было низко и даже глупо. Смех обрывается под серьезным взглядом хозяина дома, у которого не дрогнул ни один мускул, пока сына одолевал смех. Но парень не собирался верить отцу.

- Знаешь, безумен здесь только ты, отец. Нести такую чушь об одной из чистокровных семей. Я буду с Алекто и не нужно пугать меня какими-то сказками.

Вместо слов отец взмахивает рукой, раскрывая створки шкафа сбоку от своего стола. Из него выплывает небольшой омут, с плещущейся зеркальной поверхностью. В руке отец сжимает склянку. Энтони выпрямился на стуле, понимая, что сейчас будет. Воспоминание.

Когда все готово, Мальсибер с отцом опускаются в омут, летят вниз, пока воспоминание набирает силу, краски, жизнь.

***

Темный угол какого-то кабака, напротив сидит человек, большими глотками выпивая содержимое бокала. Допив, с грохотом ставит на стол.

- Ах, хороша! Так что, Мэнни, по-третьей?

- Без проблем, - Мэнни рыгнул. - Мистер Шафик, а вас не схватятся в доме? Время позднее для такого господина, а в карты мы всегда можем сыграть и после.

Энтони косит глаза на отца. Один из его рабочих - Мэнни? Карточник, работающий в букмекерской конторе? А перед ним - изрядно подпитый и помятый мистер Шафик. Мальсибер помнил его, но уже давно не видел воочию. Терпение стало потихоньку покидать парня, но он не издает звуков протеста.

- А некому ждать, - чистокровный маг шумно втягивает носом воздух, отводит волосы со лба. - Женушка уже сошла с ума, дали мне бракованный товар и даже не предупредили.

Мэнни молчит, явно сбитый с толку от таких откровений, но и не останавливает собеседника.

- Представляешь, проклята семья! Чертовы Кэрроу, знал бы, что подсунули мне - не женился бы. И так у них со всеми женщинами. И к черту весь их род! Давай еще выпьем, я сказал!

Он громко бьет по столу бокалом, а затем наклоняется, изрыгая из себя спиртное вперемешку с едой. Энтони отворачивает взгляд, а отец тянет его за собой вверх, прочь из воспоминания.

***

Глубокий вдох. Они молчат. Энтони снова закуривает, отец ему вторит. Глаза юного Мальсибера нервно переходят от одного окна к другому. Затем он смаргивает наваждение, успокаивается, выдувая из легких сигаретный дым.

- И ты поверил? Поверил минутному откровению пьяного человека? Нелюбовь к женщине заставляет мужчину и не такое сказать в порыве помутнения рассудка. Он мог просто преувеличивать.

Мальсибер-старший дернул головой, но сдержался. Энтони воспринял это как попытку держаться с сыном на равных, когда очень этого не хочется, хочется лишь снова взять за грудки и впечатать свое мнение в лицо отпрыска. Но сдержался, спасибо за это.

- Мистер Шафик, хоть и из наших, но славой и богатством их род не славился никогда. И все же, он женился на тогда еще мисс Кэрроу, а я ее помню совсем крошкой, - Энтони вопросительно глядит на своего отца, - в детстве мы были дружны с Аароном. Да и по жизни общались. Странной и стала его смерть.

Мальсибер-младший, не выдержав, встал с кресла, раздраженно туша сигарету в пепельницу. Надоел ему этот цирк, он свирепо глянул на своего создателя.

- Ты еще и в этом хочешь обвинить Кэрроу? По-твоему, они и отца убили? Что-то еще?

- Он был здоров, Энтони. Внезапный сердечный приступ? Как удобно.

- Хм, знаешь что? - Пожиратель наклоняется к отцу и тихо, сквозь зубы произносит: - Возьму на заметку.

И парень разворачивается, не в силах больше терпеть этот нездоровый диалог. Выйдя из кабинета отца, Энтони направился в свою комнату, желая все обдумать. Хотя, что же тут было думать? Он все врет. Воспоминания можно подправить, да, Мерлин, их можно и вовсе стереть и начертать по-новой! А тут, как удобно, у отца аж целый отрезок нужных слов! Немыслимо.

Энтони заходит в свою комнату, стараясь забыть все сказанное и увиденное в кабинете отца, но еще не подозревая, что Мальсиберу-старшему удалось посеять зерно сомнений в его разуме.

Сейчас

Отец еще несколько раз заговаривал с сыном на эту тему, давая понять, что ему не все равно. Видел ли парень в его глазах страх? Нет, скорее, серьезное беспокойство. И это беспокойство как-то все же просочилось и в него, поэтому, когда он аппарировал к воротам поместья Кэрроу и быстрым шагом шел к двери, его терзали эти мысли. Все предыдущие дни он наслаждался компанией Алекто, они приносили друг другу удовольствие и наслаждение. Но вчера Энтони поймал себя на мысли, что выискивает в ее глазах, в ее лице сокрытое безумие, какие-то следы его присутствия. И понял, что это его правда стало мучить.

Он не задумывался о далеком будущем. Будут ли они вместе? Не знал. Но хотел бы? Три дня назад Мальсибер-младший зашел в комнату матери и нашел среди украшений фамильное обручальное кольцо, которым когда-то его отец позвал замуж матушку. Он ничего с ним не сделал: не украл, не потрогал, лишь взглянул, убедился, что оно есть, реально и, когда-нибудь, перейдет в руки его будущей жены. Возможно ли, что это будет Алекто? Все могло быть.

Поэтому Энтони и мучили вопросы. Стоило ли их озвучивать? Он не был уверен, что вопрос "Эй, Алекто, а ты как, с головой вообще дружишь?" был бы уместен. Мужчина поднимается по ступенькам, стягивает с правой руки перчатку и стучит в дверь, которую тут же открывает домовик семьи Кэрроу. Завидев гостя, эльф с поклоном пропускает волшебника в дом, а в гостиной его уже ожидает в соблазнительных одеяниях Алекто.

- Я скучал.

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-04-29 00:46:50)

Подпись автора

Ее теплые руки обвивают его за шею, ее мягкие уста целуют его в лицо, губы, ноги - на его талии, его руки - на ее бедрах. В порыве страсти он доходит с ней до стены, прижимает. Ему нравится, как они друг с другом здороваются. Куда вкуснее, чем обмен рукопожатиями. Закрытые было глаза Энтони приоткрываются, наблюдая за рыжими ресничками девушки, за ее легкими веснушками на светлой коже - их практически не видно, но он подмечает в ней каждую маленькую деталь. Внутри что-то дрогнуло от мыслей о безумии Алекто, Энтони шумно выдыхает через нос, тушуется и Кэрроу сразу это считывает. О, она его чувствовала так хорошо, что казалось, будто они пара старых супругов, с той лишь помарочкой, что их страсть можно было ложкой черпать, ощущать в воздухе, как чистый запах озона. Мальсибер вновь всматривается в ее лицо, но оно лишь слегка беспокойно тем, что его руки не такие страстные, как прежде, а губы тверже, чем обычно. Нет там никакого безумия. Нет и быть не может. Уж кому и быть сумасшедшим, так это юноше, который все еще может так легко усомниться в чем-то под натиском отца.

Пожиратель отпускает девушку, которая вглядывается в его лицо, требует открыться перед ней. Энтони молчит. О таком действительно нельзя говорить так просто, это вам не шутки шутить о выигрыше ли Пушек Педдл хотя бы в одном матче по квиддичу. Здесь нужно мягче, осторожнее. Парень уже по-свойски наливает из графина виски в бокал себе и Алекто, подает девушке, а сам усаживается в кресло. Поднимает с пола лежащую рядом книгу, кладет на кофейный столик. Делает глоток. Парень обладал красноречием, но, если оно не требовалось, то старался обходиться немногословием и простотой мысли. Как подступиться сейчас - понятия не имел. Еще глоток, уже более долгий, обжигающий грубо горло, но успокаивающий нутро.

- Алекто, нельзя быть такой проницательной, ты не оставляешь загадки, - что ж, Энтони выбрал вариант красноречия, дабы оттянуть момент со своим глупейшим, но таким важным вопросом. Поставив бокал на подлокотник, он закидывает ногу на ногу, смотрит на Кэрроу. Потрясающую, ослепительную в своем величии, принадлежащую ему. Надолго ли? Если он не будет с ней честен, если не перестанет, даже хоть и против своей воли, играть с ней в странные игры, то нет. А ему ужасно не хотелось ее терять. Он закурил, затянулся, выдохнул. Пальцы свободной руки терли переносицу, разгоняя кровь, остатки смущения.

- Как много ты знаешь о родовых проклятиях? Мы вскользь проходили их на седьмом курсе, если ты помнишь, -  затягивается, а сердце начинает отплясывать танго в груди, - чуть больше я о них узнал уже... Через внеклассное чтение. На прабабушке по маминой линии лежало проклятие двойного языка, но оно не передалось по наследству, - он не может смотреть в глаза девушке, поэтому сосредотачивается на бокале, который вновь оказывается в его руках. В нем опасно мало оставалось виски. - Но, не так давно, отец мне рассказал об одном родовом проклятии, - взгляд его зеленых глаз украдкой цепляется за рыжую вейлу, - которое не дает теперь и мне покоя. Это и терзает мои мысли, душа моя.

Сигарета в руках предательски быстро кончилась. Не стоило ему приходить сегодня и выдавать свои мысли. Но Алекто как-то очень быстро и незаметно прокралась в его мысли, стала близким ему человеком, с которым, казалось, невозможно и неправильно было играть в игры, недомолвки. Как играть с огнем. Но говорить прямо Мальсибер не мог. Язык не поворачивался.

Подпись автора

Ее ответ заставляет Энтони застыть с тлеющей сигаретой в пальцах. Она говорит спокойно, как-то даже отстраненно, будто бы не в силах передать чуть больше эмоций. Боится его спугнуть? Или это ее личная броня, которая не дает ей скатиться в истерику? Странно даже представлять Алекто безумствующей - уж слишком она живая и циничная для такого. И все же ее ответ лишь усиливает беспокойство.

Отец не может быть прав. Не может быть. Сейчас она съязвит как и всегда и все встанет на свои...

— Не ходи вокруг да около. Спроси прямо.

Мальсибер сжимает губы в тонкую нить, насколько это возможно. Желваки играют на лице, выдавая его состояние. Глаза ее холодны, ее теплые, светло-карие глаза, в которых мужчина любил ловить дьявольские огоньки, сейчас источали лишь лед. Холодный замерзший ад. Энтони выдыхает и задает вопрос, как и просит его Кэрроу - прямо и без излишних обиняков:

- Род Кэрроу проклят? Проклят безумием?

Молчание. Ну давай, подразни меня, а потом отшутись. Прошу тебя, Алекто. Бокал его в руке предательски трещит, но держится, он весь подался вперед, ближе к Пожирательнице, ближе к ее нутру. Он вглядывался в ее лицо, считывал движением рук, вздымающуюся и опускающуюся грудь. И ждал. Казалось, что мучительно долго ждал ответа. Но она говорит это короткое слово, подтверждая его опасения, слова отца, его добытое и хранимое воспоминание. Мальсибер-старший был прав. Небезосновательно предполагал, что такая пассия не годится для его сына. Своими грязными способами он пытался что? Защитить сначала чувства сына? Вряд ли, скорее, просто быстро и грязно отвадить его от Алекто. А, когда не вышло угрозой, то перешел к правде. Правда ведь всегда бьет больнее?

И что же теперь было делать? Энтони точно знал наперед, что он не отступится. Хватит уже убегать, хватит чураться проблем, хватит быть сыном Мальсибера. Нужно быть им без привязки к отцу. Да, он выказал свои опасения, но бросить Кэрроу и жить беззаботной жизнью - лишь одна из возможных попыток бегства. Легче было бы всяких дурацких проклятий, без этого неприятного воспоминания, связанного с мистером Шафиком, который так грубо, без толики любви, говорил о своей обезумевшей жене. Что с нею стало? Мальсибер пытался за эти дни узнать хоть что-то, выйти на правду, доказать, что это чушь. Но не узнал ничего. Она пропала или была спрятана, хотя для всех женщина просто отдыхала в пансионе для магов. И вот человек, бывший ей мужем, поддержкой, казалось бы, и так говорит о ней. "Бракованный товар". Глядя на Алекто язык не поворачивался сказать такую чушь. И мужчина подумал о том, сколь много сил приложил мистер Шафик, чтобы помочь жене? Ведь у каждого проклятия есть лазейки, ключики, по которым можно все исправить, либо хотя бы  уменьшить последствия. Верно ведь?

Энтони встает с кресла, тушит сигарету в бокале, засовывает руки в карманы, принимается ходить по гостиной. Нужен был план действий? Первое - узнать подробнее о проклятиях в целом, о родовых проклятиях, о тех, что передаются по женской линии. Узнать подробнее о тех Кэрроу, что сошли с ума, когда, в каком возрасте, что с ними стало. И найти, найти в этом какую-то закономерность, которая все исправит.

Мужчина останавливается и смотрит на Алекто. В груди что-то переворачивается от взгляда на девушку. Она только что ему призналась в чем-то важном для нее, а он, вместо того, чтобы подойти и обнять ее, ходил, как безмозглый гриндилоу, по их персидскому ковру. Энтони подходит к сидящей на подлокотнике волшебнице, встает перед ней на колени, глядя снизу вверх. Берет ее руки в свои, сжимает, а после его ладони скользят к ее талии, где слегка сжимают девушку. Он смотрит ей в глаза.

- Я найду выход. Алекто, это ничего страшного, - он силится улыбнуться, но до улыбок ли? - Проклятия кто-то накладывает, значит, их можно снять. Для меня это не препятствие, чтобы тебя не... - Мальсибер осекается, быстро моргает, - чтобы не быть с тобой. Возможно, все это слишком стремительно, но ты знай, что я настроен серьезно, - его рука тянется к ее ладони, он целует ее пальцы один за другим, - и я найду выход. Тебя не коснется никакое проклятие.

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-04-30 00:42:55)

Подпись автора

Что решено? Мальсибер удивленно смотрит на Алекто, не понимая, что она имеет в виду. Вытирает ей большими пальцами слезы со щек. Такая ранимая... Тяжело поверить, что чуть больше месяца назад он намеревался ее проткнуть ножом, пустить кровь и убить. Такую нахальную, язвительную и жесткую тогда. И как она ему открылась сейчас. Энтони смотрел на нее и сердце разрывало от эмоций. Тяжелых, но нужных и правильных.

А после стало все еще запутаннее.

Что за темная магия? Мужчина лихорадочно в секунду попытался вспомнить хоть что-то близко похожее на решение ее проблемы, но нет - таких заклинаний он не знал. Его больше привлекало то, что может причинить человеку душевную боль, сильные муки, а не вылечить от них. Это бы стало его наказанием, но, судя по словам Алекто, все было позади благодаря ей и Амикусу.

Амикус. Рыжий демон. Мальсибер с трудом переваривал близнеца Кэрроу по многим причинам. Во-первых, он просто какой-то больной тип. Во-вторых, он и сам недружелюбен с Энтони, а, в-третьих... Его невестой была Эмма Ванити - та самая Ванити, по которой сох его лучший друг Стив. Все настолько сильно смешалось, что, казалось, клубок этот можно разрушить лишь сбежав куда-нибудь в Барселону, взяв фамилию самого типичного волшебника и создавать магические игрушки на потеху детям. Таким безрассудством Энтони страдать не собирался, поэтому решил, что, рано или поздно, он смирится с присутствием Амикуса в своей жизни. Как никак - это близнец Алекто и важная ее часть. И, если он помог ей справиться с проклятьем, то достоин, если не уважения, то хотя бы короткого комплимента.

Губы девушки накрывают его, Мальсибер притягивает к себе на колени Пожирательницу. Поцелуй получается мокрым, но таким мягким, полным чувств, что парень успокаивается, и теплой приятной волной этот поцелуй уносит тревоги куда-то в сторону. А робкое, сказанное дрожащими губами откровение Кэрроу вызывает счастливый тихий смех у волшебника. Он обхватывает ее щеки, целует в губы, нос, мокрые глаза. Сейчас что-то происходит между ними, что-то такое, чего больше в его жизни ни с кем и никогда не будет. Момент чистого откровения, ясности чувств, открытия душ. Его горло и язык перестают слушаться его от радости, но он старается, когда произносит слова в ответ:

- И не потеряешь. Я буду рядом.

Он не боится ее потерять, а как? Она его, он это говорил ей в их второй раз. Еще тогда он это чувствовал, понимал ли? Едва. Но ощущал эту связь, которая сделала ее частью Мальсибера, его жизни. И он, лишь по детской глупости чуть было ее не лишился, но таких ошибок юноша более не допустит. Теперь всегда он и она будут на первом месте, их желания и их воля, их стремления и их решения. Энтони берет девушку на руки и аппарирует их в ее комнату, запрыгивая в этот водоворот магической круговерти в поцелуе.

Он бережно укладывает девушку на кровать, ложится рядом, уступая ей место на своей груди. Прижимает к себе ближе, отводит мокрые от слез волосы от лица, стирает остатки соленых капель. Что ж, одной проблемой меньше, кажется, но стоит знать все, если есть на то воля Алекто - рассказать подробнее. Не окажется ли так, что они с братом лишь оттянули момент безумия его девушки, а не убрали сам корень проклятия? Это было важно знать. И уж лучше сейчас сорвать с кровоточащей раны прилипший бинт, чем делать это медленно и в течение какого-то долгого периода. Поэтому мужчина дает отдышаться волшебнице, шепчет ей ласковые слова, но все же выводит снова на разговор: осторожно, мягко, не травмируя больше, чем нужно.

- Алекто, расскажи мне, что вы сделали с Амикусом? Вы полностью избавились от проклятия? Или это...полумера?

Его рука лежит на ее шее, большой палец нежно глядит щеку. В полумраке комнаты, освещенной лишь несколькими дрожащими свечами, он всматривается в ее лицо, в ее глаза и запоминает, изучает, присваивает себе. Кажется, он никогда никем из чужих ему людей так не дорожил, как этой рыжей волшебницей, пленившей его разум и душу. Прошу тебя, скажи, что вы все решили...

Отредактировано Anthony Mulciber (2023-04-30 22:18:22)

Подпись автора

Что ж, Амикуса он явно переоценил. Как можно было прибегнуть к ритуалу с собственной сестрой, когда ты не уверен в его действии до конца? Энтони заметно напрягся, но молча слушал дальше. Все больше думал, где-то на фоне нервничал. Отец всегда учил "Сначала думай, а затем только действуй", и быть может, подумай он в самом начале хорошенько, сдержись еще на первом задании и ее проблемы не стали бы проблемами Мальсибера. Он бы не мучился сердцем, порываясь отказаться от нее, не влез бы в перепалку с отцом. Не увиделся бы с Мэри, с которой не стоило видеться вовсе, бередя старые раны. Стоило подумать...

Но вот мужчина смотрит на Алекто, слушает ее рассказ и не чувствует ни капли сожаления. Его необдуманные поступки привели его в место, где ему хорошо, к объятиям, в которых ему комфортно. Энтони гладит по голове Кэрроу, а после притягивает ее к себе и целует. Все решаемо, для Мальсибера еще не была ни одна дверь закрыта на замок. Тем более, по словам волшебницы, безумие отступило и не проявляется. Это успокаивало, но оставался вопрос - до какой поры?

Если собрать всю логическую цепочку воедино, то, выходит, Алекто и Амикус связаны. Не только кровью и родственными узами, но и ритуалом. Если он делит с ней эмоции, то рыжий братец - залог спокойной жизни для его сестры. А, если не станет его, то что тогда? Вот в чем был вопрос. Конечно же, Энтони его не собирался убивать, но, если бы он стал назойливой проблемой, то было бы приятно от него избавиться. Когда-нибудь. Если бы он стал проблемой. Но пока он не был таковым, зато был гарантом здравого рассудка его девушки. Сложно, слишком сложно для занудной аристократичной жизни, которая бы ждала юношу, женись он на той, кого бы выбрал ему отец. И маг не знал, хорошо это было или плохо.

Ну и, конечно же, Мальсибер не загадывал так далеко, но мысль о том, что их с Алекто потенциальное чадо женского пола может быть также заклеймено безумием, как и все в ее роду, настораживало. Да и загадывать бы уже стоило. Обнимая в полумраке комнаты Пожирательницу, он думал, что кого-то еще он больше подле себя не видит. Или он ослеплен новыми чувствами, или просто уверен в том, что мисс Кэрроу - та самая. Девушка поднимает на него свои глаза и тьма внутри него, как и всегда откликается. Словно играется с той тьмой, что живет в Алекто, как два котенка. Ему здесь хорошо, ему даже хорошо, когда она язвит или недовольно щурится. Он принимает ее, а она его. Не это ли...Любовь?

- Алекто, - Энтони переворачивает ее на спину и нависает над ней темной тенью. Целует мягко в шею. - Спасибо, что была со мной честна, - он ведет носом по ее щеке, трется об ее носик, - мне было важно знать, что ты в безопасности. Но, - его рука сжимает ее талию, пока он еще ближе притягивает себя к ней, - то, что вы не до конца знаете все о ритуале и его последствиях - настораживает. Потому что ваши с Амикусом жизни теперь связаны, а твое душевное состояние зависит от того, жив ли твой брат. И, для... - Мальсибер замолк, прижимая к себе девушку вплотную, чтобы она вдруг не вырвалась из его объятий, возмущенная его дальнейшими словами, - для ситуации, когда с ним что-то может произойти, у тебя, нет, у нас должен быть другой план. Который, может быть, и не понадобится до конца дней наших, но все же должен быть.

Он неотрывно смотрит в глаза колдуньи, надеясь, что она его поймет, услышит, согласится. Времена сейчас такие, что Министерство, как и Темный Лорд, набирает больше людей для защиты. В аврорат ушло много знакомых с курса ребят, большая часть из них - это, конечно же, Гриффиндорцы. Кто знает, в каких талантливых авроров они вырастут.

Подпись автора