В какой-то момент, дорога от Дракучей Ивы, вдоль кромки леса, привела Лунатика к берегу озера. Никакой цели, ни даже обязанностей старосты, ведь до отбоя и привычного обхода время ещё не пришло, и даже не для каких-то задумок их неугомонной четвёрки. Ремус гулял, если можно так назвать бесцельное блуждание, уткнувшись в учебник по ЗОТИ. Теплая апрельская погода располагала, отсутствие учеников вокруг помогало лучше сосредоточиться на теме. Лишь иногда молодой человек отрывал взгляд от страниц, чтобы убедиться в отсутствии деревьев, коряг, ямок или любого другого препятствия на пути, способного привести к падению.
Возможно именно поэтому однокурсницу юноша заметил не сразу.

Девушка сидела на берегу, подтянув колени к груди. Ещё несколько секунд понадобилось Ремусу, чтобы осознать - она плачет.
Ему бы уйти, оставить её одну и не мешать. Люди, которые хотят компании и желают поделиться своими эмоциями не убегают подальше от замковой суеты, где есть друзья и приятели, тем более на Гриффиндор. У представителей алознаменного факультета могли быть свои недостатки, но уж чем, а равнодушием к друзьям львы не славились.
И, всё же, Лунатик не уходит. Не может, чувствуя, как что-то внутри сжалось от открывшейся картины. Чужая печаль всегда отдаётся острее, вызывает желание помочь, сделать хоть что-то, даже если ты обычно замкнут, мало контактируя с кем-то, кроме близких друзей, и подавно не знаешь, как правильно вести себя с девушками.
Кроме того, он очень хорошо знает состояние, в котором хочешь, чтобы уединение было нарушено. Даже если ты не один, у тебя есть друзья, те, кто готовы всегда протянуть руку помощи, эмоции могут настичь не в то место и время.

- Привет, — голос тихий, нужно было подойти совсем близко, чтобы быть услышанным, а врываться в чужие мысли неожиданно, заставая врасплох, Лунатик считал совершенно бестактным. - Извини за вторжение, можно я останусь?

Видеть Мэри расстроенной было чем-то совершенно непривычным, а от того тревожным. Должно было произойти что-то по-настоящему серьёзное, так кажется Лунатику и пусть они никогда небыли близки, уйти Рем не мог. Разве что она сама его прогонит, такой вариант гриффиндорский староста тоже рассматривал и был готов с ним считаться. Ведь он не Лили, с которой однокурсница дружила, и даже не девочка, что делало бы их ближе.

- Ты расстроена... - Не спрашивает, констатирует. Очевидный вывод очевидной эмоции, которую застал. Мэри казалась не просто расстроенной, сорвавшейся. Было бы странно делать вид, что не замечаешь этого. Не дожидаясь ответа, Лунатик садится рядом на траву, обеспокоенно всматриваясь в девичье лицо.
- Я могу помочь? - Спрашивать, всё ли в порядке и случилось ли что-то - глупо. Очевидно, на оба вопроса ответ будет "нет". Но если ты можешь что-то сделать - сделай это. Пусть даже этим чем-то будет лишь нахождение рядом, потому что не все вопросы можно решить совместной деятельностью, да и вряд ли Макдональд стала бы убиваться из-за плохой оценки или неосторожного слова студента.

Ремус ждёт, не отводя взгляд от однокурсницы. Не в его привычках лезть в дела других ребят или лезть им в душу, не в его привычках заговаривать с девушками вне классных комнат. Прогонит или нет? Решит рассказать или отделается от него дежурной фразой и каким-то ни к чему не обязывающим враньём в стиле "плохой оценки"? Каждый из них будет понимать, что это неправда, но и такой вариант Лунатик готов принять, хорошо понимая, что такое "личное" и как может не хотеться пускать кого-то за эту незримую черту.
Вместо этого Макдональд чуть подвигается и протягивает смятый листок. Запросто, не скрываясь. Рем подсаживается ближе, расценив жест как приглашение, быстро пробегая листок глазами, несколько раз вчитываясь в строки, прежде чем вернуть письмо владелице, слушает тихий, слишком спокойный для такой ситуации голос.

Что ж, в этом он и правда не мог помочь. Очень мерзкое ощущение - бессилие, отвратительно с ним считаться, но на некоторые вещи не могут повлиять даже волшебники, что-то просто нельзя исправить. 

- Мне жаль, Мэри, правда. - Отвечает так же тихо, обращаясь по имени, на секундочку переходя невидимую границу - уже огромный шаг для Лунатика, как и многие, как принято, привыкшего использовать фамилию в общении со всеми, кроме близких друзей и родных.

На секунду повисает неприятная пауза. Что он может сделать для девушки, чтобы ей стало легче? А что бы хотел, было сделано, на её месте? Даже поставить себя на её место не мог, понятия не имея каково это, пусть и триста раз говорил как думает. Ему жаль. Мэри Макдональд милая, смешливая, всегда уверенная в себе - непривычно увидеть её такой, хоть она и быстро взяла себя в руки. Такого он не пожелает ни ей, ни вообще кому угодно, а сделать, на самом деле сделать, ничего не может. Сюда бы Лили, она наверняка точно бы знала, что нужно сказать и как поддержать гриффиндорку, но здесь Ремус, который, в отличие от Джеймса не умеет сразу же находить темы для разговора, болтая о чём угодно и в любое время, и не Сириус, который мог бы предложить вместе выпить, и не Питер... Хотя, вот, как бы повёл себя Пит в подобной ситуации, сходу предположить не удавалось.

- Ты поедешь домой? - Ремус бы поехал. Захотел бы поехать, по крайней мере, тем более, что до конца учебного года ещё несколько месяцев.

- Расскажешь, что с ним? - Возможно не захочет, её право, а, может, от разговора Макдональд станет немного легче, ведь если молчать - от эмоций можно просто разорваться. Или сорваться. Не сейчас, так на уроке, в один из моментов, когда этого совсем не ждёшь.

И Макдональд рассказывает, словно бы и не было между ними дистанции, которая стирается лишь с обретением доверия и близкой дружбы. Либо для неё это не такой трудный шаг, какой был бы для Ремуса, либо же гриффиндорец подошёл в особенно удачный - особенно неудачный, если точнее, — момент. Девушка явно успела немного привыкнуть к мысли, так что даже недавние эмоции не служили помехой. Либо она успела устать, пока плакала.
Когда не можешь ничего сделать - остаётся только слушать и делать выводы. Вот этим Ремус и занимается, осознавая, как мало он, на самом деле, знает о своей сокурснице, с которой они делят одну башню и вместе посещают занятия уже шесть лет.

- Уверен, он очень сильный, как и ты, - кивает юноша, в ответ на усмешку. Что бы он испытывал на её месте? Трудно себе представить, да и не хочется думать, что с кем-то из близких людей может случиться недуг. А ведь по легенде как раз ему и положено знать, каково это.
Из письма можно сделать простой вывод - Мэри пора готовиться к худшему из исходов и от этого, почему-то, становится немного жутко. Сложно думать о смерти, когда тебе едва исполнилось семнадцать и ты с ней сталкивался лишь на грани и относительно человека, с которым никогда не был особенно близок.

- Не вижу ничего плохого в том, чтобы верить в чудеса. - Лунатик пожимает плечами, говоря об этом как про обыденность. Для него это и правда было нормой. И пусть Мэри говорит совсем не о той магии, которую они изучают в Хогвартсе, разве это отменяет надежды на лучшее? - Может быть не на сто лет и даже не на пятьдесят, но вдруг твоему отцу станет лучше.
Да, Лунатик не особенно умел утешать девушек, да и какие слова вообще помогут при таких новостях? Разве что "Мэри, твой папа полностью здоров", принесённые совой.
Взмах волшебной палочки и произнесённое заклинание заставляют бумажную птичку, сложенную Мэри, вспорхнуть на высоту в несколько ладоней и приземлиться ей на плечо, шевеля бумажными крылышками, но не спеша улетать далеко от владелицы письма, было бы неловко, если оно ей ещё нужно.
- Если мы можем заставить листок пергамента подражать живому существу, как не верить, что колдомедики не смогут хотя бы немного помочь. Пусть не вылечиться, но немного отложить ухудшения. Вдруг и правда смогут.
Произнести "смерть" Ремус не решился, словно бы от того, что ты говоришь вслух о страшных вещах - это приближает их, пусть Макдональд и сама упомянула неизбежность исхода.
- Моя мама маггла, но и она, и отец-волшебник всегда говорили одно и то же, что даже при самых страшных исходах и любых потерях, это не конец и мы их ещё встретим. Поэтому когда бабушка умирала, мама не боялась, хоть и очень грустила. - Кто-то может назвать такую веру детской, но с ней и правда легче жить. Даже маги не могут сказать наверняка, что там за гранью. Хотя наличие призраков, само по себе, является вполне весомым фактором, чтобы верить подобным заявлениям.
- Извини, тебе от этого вряд ли станет легче, — Лунатик спохватывается, подумав, что на такие острые темы, может, лучше бы и не высказываться, чтобы не расстраивать Макдональд ещё больше. Роется в сумке, находя среди баночек с чернилами и пергаментных свитков завёрнутый в салфетки сэндвич с сыром, оставшийся с обедом.
- У меня нет ничего сладкого с собой, но, может хочешь это? - Нелепый жест, сопровождён отведённым взглядом. Лунатику тут же становится неловко за такую нелепую попытку поддержки, сподвигнутую желанием сделать ну хоть что-нибудь и мыслью, что расстроенные люди не редко что-то едят. Вот мама сразу же тянулась за сладким.

Взмахи ломких крылышек из бумаги и неровный полёт. Птица, крохотная, нескладная, ещё пару минут назад бывшая письмом, принесшим такие плохие новости, упорхнула из девичьих ладоней, обертая свой нервоный ритм полёта. Жаль, вместе с буквами не могла унести и горе, развернуться фениксом с исцеляющими слезами и пролить парочку над её отцом, или, хотя бы, душой и мыслями сокурсницы.
Ремусу не доводилось слышать песнь феникса, её описывают как прекрасный звук, который невозможно забыть, только негромкое курлыканье птицы в кабинете у директора, когда оказывался там вместе с друзьями, слушать очередной выговор. На своём насесте, переминаясь с ноги на ногу это величавое создание выглядело даже немного нескладным, совсем как бумажная птичка, растроворяющаяся в небе над озером сейчас. Но даже это тихое курлыканье действовало успокаивающе, было уютным. Только не просить же у директора феникса на пару часов и не тащить Макдональд к Дамблдору. Ни ей, ни директору не объяснить, с чего в голову взбрела такая идея.
Надежда. Хрупкое эфимерное чувство, обладающее такой невероятной силой и способное причинить такую же невероятную боль. Несколько раз Ремусу довелось испытать её крушение, совсем ненадолго, пока не выяснилось, что она, всё же, может возродиться и оправдаться, а страшные последствия минуть стороной. С ней уютней, с ней можно жить боясь не так сильно, а порой и вовсе забывая про страх, хотя Мэри такого не скажешь. Макдональд сталкивается с медленной смертью близкого человека, это совсем не то же самое, что переживания Ремуса, потому он не спорит. Молча и внимательно слушает, уважая право и силу человека смотреть в глаза реальности, не бежать от неё.

Собственная характеристика в этом разговоре становится неожиданностью и Лунатик отводит взгляд, не зная что ответить. Ладонь сама легко сжимается в ответном жесте, сейчас было не до смущения, оно улетучилось, иначе Ремус мог бы и дёрнуться от неожиданного прикосновения.

- Хочется в это верить, - не отрицает, смотрит искоса, подмечая лёгкие перемены в Макдональд. - Как и ты. Наверняка твои родители очень гордятся тобой.

Рем и правда так думает, вспоминая всё, что помнил про однокурсницу, какая она храбрая, сильная, как заводит друзей, учится. Мэри Макдональд из тех, кто нравится людям и это искренне, потому что когда так долго живёшь и учишься с кем-то, видишь его каждый день - сумеешь отличить фальш.

От сэндвича девушка не отказывается и можно немного выдохнуть. Хотя шоколад всё равно был бы лучше, или чай, какао... Про термосы в Хогвартсе, конечно не слышали, ведь всегда можно подогреть что угодно магией, но и носить с собой в бутылке (от чего? Не от сливочного пива же) кофе или чай было бы по меньшей мере странно.

- Если честно, я был готов и к проклятию, вместе с предложением катиться к дьяволу и не лезть ни в своё дело. - Рем чуть улыбается, шутит как умеет, выдавая за шутку вполне правдивое ожидание. - Хочешь ещё посидеть здесь или пойдём в замок? - Конечно, конец апреля, уже не так холодно, но у самой воды, к вечеру, как обычно поднимается ветер, возможно завтра они будут пить перцовую настройку в больничном крыле, но уходить Рем не планировал, даже если девушка пока не настроена возвращаться обратно. Оставлять её наедине с мыслями не хотелось, уж лучше раздражать нелепыми репликами, если вдруг не знаешь, что сказать.
- Или, можем пойти в конюшни?.. - Мысль посетила внезапно, но не тащить же сокурсницу гулять в лес, а лошади, как говорила мама, благотворно влияют на людей. Вряд ли волшебники в этом так уж сильно отличаются.

Рем негромко смеётся в ответ на реплику, качает головой. Он мог бы оспорить такое предположение, только зачем, ведь сокурсница говорит не всерьёз, шутит вопреки всей той тяжести, что должна быть у неё на душе сейчас.
Пожалуй, стоило брать с неё пример. Мэри Макдональд талантливая и сильная, это Ремус знал и так, всегда видел её бойкой и весёлой, не унывающей. При том, что много ли нужно детям, чтобы расстроиться и загрустить. Однако и сейчас гриффиндорка улыбалась, пусть даже совсем недавно ей пришлось умыться слезами от свалившегося известия.
- С твоими талантами, Макдональд, я ни в чём не сомневаюсь, - отвечает шуткой на шутку, поднимаясь на ноги, наблюдая как девушка небрежным жестом приводит себя в порядок, собирается с мыслями.

Макдональд соглашается пройтись к конюшням и Ремус рад этому. Он редко посещал эту часть Хогвартса, мало интересуясь лошадьми, пусть даже волшебными.
Обычные, белые с пышными гривами, крупные, так что способны везти кареты с учениками, и другие, видимые лишь тем, кто видел смерть, угольно-черные скелеты обтянутые кожей. Первых используют когда вода в озере замерзает, высекать копытами высверки из льда и снега, доставляя учеников в Хогсмид или к платформе. Вторые везут кареты по воздуху, гораздо сильнее, чем выглядят, встречают учеников в начале года и доставляют обратно, пронося над взволнованной водой Чёрного озера.
Хагрид как-то рассказывал и про тех, и про других. Тогда Рем, задавший вопрос леснику ещё не видел фестралов, а теперь уже и не придавал особого значения копытным обитателям замка, привыкнув к ним.

- Не умею, - качает головой, смотрим искоса, на ходу вертя головой. Времени было ещё много, даже если они встретят кого-то из преподавателей - это не будет нарушением правил, но привычка остаётся. - От меня даже домашняя сова шарахается и клюёт пальцы, так что я стараюсь не лезть к животным лишний раз.

Справедливости ради - лошади не пытались наподдать копытом, хотя и нервничали в присутствии Лунатика, если полнолуние было совсем скоро, видимо чувствуя взбудораженность и подъём духа, которые не судят никому ничего хорошего.
- Но нам вряд ли кто-то позволит их оседлать и кататься, разве что если Хагрида позвать. А вот посмотреть и погладить никто не запрещал, - добавляет чуть виновато. Мэри и не предлагала, но вдруг... Получилось бы неловко.

- Вы держите лошадей? Или это просто увлечение? - Рем ловит себя на мысли, что он практически ничего не знает про Мэри Макдональд, как и чем она живёт, что делает летом, чем занимается её семья. Только какие-то общие факты, которые легко узнать, учась с человеком так долго, что знают все в той или иной мере.
И это было не удивительно, ведь и Мэри мало что знала, они даже не общались толком. По-настоящему. Вот как сейчас, пусть повод к этому и был максимально невесёлым.

Они миновали озеро, обходя территорию по той части, что вела к конюшням. Здесь ветер утих и снова побеспокоит разве что на пролётах лестницы, если вдруг будут возвращаться не через парадный вход.

- Наверное, ты сюда часто приходишь, если любишь лошадей? - Вывод кажется логичным. Если так, может как раз именно Мэри и знает всё что можно о про Хогвартских коней и касающихся их правил, в отличие от Лунатика, всего пару раз навещавшего конюшни, да и то, на младших курсах, когда абсолютно всё кажется интересным.
Внутри конюшен дохнуло сеном и теплом. В конце апреля и без того небыло особенно холодно, но разница всё равно чувствовалась.
Кони и фестралы в своих стойлах негромко всхрапывали, явно оживились, когда в их обитель вошли двое подростков.

- Видишь их? - Ремус смущён, задаёт вопрос с осторожностью, понимая, что это личное, ведь он не знает, с чем ещё могла столкнуться Макдональд. Подразумевает фестралов, это логично, отводит взгляд, делая вид, что очень заинтересован живущими тут созданиями.

Возможно и научила бы, если бы прямо сейчас у них был шанс воспользоваться школьными лошадьми в угоду приятного проведения времени. Едва ли в других обстоятельствах такой шанс бы выдался, уж слишком редко общались Макдональд и Люпин. Хотя сейчас Лунатику казалось, что он вполне мог бы и по-настоящему подружиться с этой девушкой. На сколько он, обычно, смущался в присутствии прекрасной половины человечества, сейчас неловкость отошла на второй план.
Возможно из-за того, с каких обстоятельств они начали сегодняшнее общение, возможно потому, что жили в одной башне столько лет и, на самом деле, успел привыкнуть, как и к другим ребятам, просто случая напомнить себе об этом не было. Но вот прямо сейчас было неожиданно легко.

- А кто следит за лошадьми? - Возможно конюх, возможно домовик, а, может, Макдональд и вовсе имела в виду частные конюшни, может быть даже маггловские, вроде тех, где детишки учатся кататься на неповоротливых пони. Представление о них Рем имел весьма смутное, знал только, что они существуют как явление.

- Да, Хагрид и рассказывал, - кивает Лунатик в ответ на вопрос, улыбается, вспоминая свой визит сюда и как лесничий восторженно и с трепетом отзывается о всяком звере, вне зависимости от того, на сколько существо опасно. Великан Лунатику тоже нравился, с ним было спокойно и чай у него всегда был вкусный, из травок, которые росли в Тёмном лесу.

- Мне сложно представить, как лошади нападают, даже несмотря на их вес и копыта. Но я видел, как они пытались жевать волосы, - смешок вырывается сам собой, воспоминание совсем далёкое и ребёнок в парке не особенно протестовал, а вот Рем, гулявший там с мамой, отказался ездить на лошадке с оригинальными вкусовыми предпочтениями.

Лунатик идёт вдоль стойл с лошадьми, там, где полумрак скапливался отчётлевей а воздух был плотнее. Они с Мэри тоже пропахнут запахом конюшен, но это будет легко исправить. Тянет ладонь к фестралу, давая её понюхать, не касаясь чёрной костлявой морды. Гриффиндорка может слышать фырканье и настороженное дыхание крылатого коня, даже не видя его. Если захочет - может коснуться рукой, проследив направление протянутой ладони.

Это вместо ответа. И для Ремуса это не что-то печальное или вызывающее неприятную память. А вот для Мэри может стать именно таким.

- В первый раз они меня напугали, не самые симпатичные животные, но очень спокойные. Или это только Хогвартские спокойные, не знаю. Я был в больнице вместе с родителями, когда бабушка умирала, она была маггла. Я редко с ней общался, только на праздники. Знаешь, эти семейные посиделки за общим столом. В этом обычаи магов и магглов не сильно разнятся. Но, бабушка была хорошая, пекла для меня печенье с перцем и солью. - Рассказ даётся легко, никакой грусти в голосе, Ремус даже улыбается вспоминая. Ему повезло, в этом смысле. Терять человека, с которым ты был неблизок проще. Или, наоборот, не повезло, но оставаться у неё надолго и без присмотра родителей Рем не мог, родители опасались, что он проболтается про магию и, тем более, не могли обеспечить у неё безопасного места пережидать полнолуние.

Переведя взгляд на Макдональд, Лунатик замолкает. Короткий монолог не кажется неуместным, Мэри открыла ему свои переживания, честно рассказать, с чем довелось столкнуться самому, хотя эмоциональный накал у них был явно разный. Он не желал ей увидеть фестралов. Не важно, будь это смерть родного человека или случайного незнакомца, юноше казалось, что с такими вещами лучше не сталкиваться лично. Возможно потому, что помнил, как была расстроена мама. Возможно потому, что сам до одури боялся потерь близкого человека, ведь близких ему людей совсем немного.

- Ты ездишь с родителями в командировки летом? - Если Макдональд не захочет - не расскажет, или расскажет односложно и Лунатик свернёт тему. Сейчас же ему казалось, что стоит дать девушке повод рассказать, да и послушать тоже хотел. Как живут другие ребята, кроме Питера, Джеймса и Сириуса, истории которых сильно отличались друг от друга.