Солнце пронизывает лучами Косую аллею, заставляя мантии волшебников и причёски волшебниц сиять ангельским светом. Бертрам щурится, заслоняет глаза рукой, оборачивается. Взгляд его приковывает девушка: ослепительные тонкие черты — впору бы обернуться обратно от такого сияния — белокурые волосы. Напарник одёргивает.

— Мы с этим закончили... Обри?

— Да, да. Знаешь её? Она, кажется, училась на Рейвенкло несколько лет назад.

— Это Бэгнольд. Красотка, да? Но она полукровка. Её мать вышла за маггла.

"Полукровка", — выплюнул он. "Так что забудь", — звучало в этих словах. Бертрам поворачивается обратно, доходит с подельником до угла и отпускает его.

— Я закончу одно дело, мне домой не к спеху. Увидимся.

Ещё вчера в Хогвартсе был пир, потом выпускники на лодках плыли через озеро до станции — в обратный путь. Глава жизни закончилась, пора писать новую. Значит, и Косую аллею в Лондоне, где он закупал школьные принадлежности и форму, Обри увидит не скоро. Если только дела снова не приведут его сюда. Как сегодня.

Он увидел её ускользающий силуэт в двери кафе-мороженого. Задержался возле магазина цветов, якобы разглядывая витрину. Небо затянуло внезапно. Грянул оглушительный гром и твердь разверзлась, обрушив на волшебную улицу месячную норму осадков за пару минут. Едва не промокнув насквозь, Берти вскочил в кафе, отряхнул полы мантии и огляделся. Вот она, сидит у окна.

Берти покупает два шарика мороженого: шоколадное и малиновое, — и чашку какао.

— В такую погоду все хотят согреться. Вы не против, если я присяду? Свободных столиков уже нет, а рядом с вами моя мантия куда быстрее высохнет.

Звучит ужасно пошло. Но Бертрам не думает оскорбить девушку. В его мире подобные слова допустимы — в адрес полукровки, а не леди, разумеется. И всё же он чувствует, как желудок подпрыгивает и переворачивается под грудной клеткой, а сердце стучится изнутри под её светлым взглядом.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-05 00:25:13)

Вблизи она выглядит ещё краше, черты тоньше, кожа прозрачнее. Ясные глаза ещё лучезарнее, и кажется, что смотрят прямо в душу. Бросив свою фразу беззаботно и получив положительный ответ, Бертрам ставит на круглый столик креманку, чашку и садится напротив. Девушка опускает глаза, и Обри замечает на её бледных, без следов загара щеках нежно-розовый румянец, делающий их похожими на лепестки яблоневого цвета. Это заставляет Бертрама широко улыбнуться, пристально глядя в серебристые радужки. Смущается? Этому может быть только два объяснения. Либо с ней что-то глубоко не так, что при такой красоте отпугивает от девушки молодых людей... либо она слишком невинна.

— Мисс Бэгнольд, верно?

Имя её, конечно, Берти не помнит, а может не знает вовсе, но сейчас это не так важно. И, ладно. Он не будет так сверлить её взглядом, тоже приопустит ресницы. Если уж на то пошло, по легенде он подсел, потому что других мест нет, а вовсе не для того, чтобы принуждать деву к светской беседе. И потому Обри зачёрпывает ложечкой малиновое мороженое и пробует, разглядывая подвижные косые штрихи за окном, высокие брызги разбивающихся о камни капель, редких и очень торопливых прохожих, борющихся со встречным ветром.

— А я вас помню, вы учились в Доме Рейвенкло, — взгляд возвращается к девушке, на которую сложно не смотреть, но и смотреть ей прямо в глаза как-то неудобно. Что-то есть в них странное, пронзительное, будто обнажающее твою натуру. Бертрам, грубо говоря, не любит такого. Но вкупе с ангельской внешностью это имеет противоположный, притягательный эффект. Заставляет замереть с чашкой горячего какао у рта в магнетическом луче.

Бертрам, на самом деле, даже не думал, когда покупал мороженое, угощать девушку. Он не знал, что ей нравится, да и выглядела она вполне удовлетворённой жизнью. Но когда он попросил два шарика, то и дело оборачиваясь и любуясь чудной нимфой, продавец явно решил по-своему и разложил заказ в две креманки, при этом перепутав шоколадное мороженое с фисташковым, и, видимо, это был знак к действию. Потому-то Берти и поставил фисташковый шарик перед девушкой, как бы и не намекая, что хочет поухаживать за ней, просто — почему бы нет?

И вот, теперь он знает её имя, спасибо тебе, мистер Фортескью! Вот только Берти не ожидал, что засмотревшись, промажет мимо рта и заляпает рубаху. Подавляя желание по-простому выругаться, как это ни в коем случае не позволяют себе англичане, он оттягивает воротник, который только что пришлось вытирать мисс Бэгнольд, и заклятьем очищает его, достав палочку из ножен на ремне, поддерживающем брюки — тот редкий день, когда он ради того, чтобы слиться с толпой, надел их вместо своего обыкновенного кланового красно-зелёного тартана, который не носил разве что в Школе да по большим торжествам (в праздники тартан сменяет парадный килт). Лицо Бертрама заливает краска.

А девушка уже и не обращает внимания, смотрит в окно и говорит о погоде. Чудная. Не как Лавгуд, конечно, но общее у рейвенкловцев всё же что-то есть. Впрочем, не все с факультета ворона такие. И снова Берти как зачарованный. Она не похожа на распутную девицу, с которыми, по рассказам его компаньонов, "развлекаются" выходцы из высокородных семейств. Полукровка, да, но точно не такая. Он и сам лишь по случайности не участвовал в подобных похождениях с бывшими сокурсниками. Годами раньше был, наверное, слишком религиозен, а возможно, его сдерживала влюблённость в язвительную блондинку с его факультета (к сожалению, она была с рождения помолвлена с каким-то английским хлыщом с богатой родословной. Что ж). Так или иначе, такого опыта Берти не получил, максимум греха подобного рода были подглядывания за переодеваниями старшей сестры, а теперь взгляд вскользь проверяет пальцы красотки на наличие обручального кольца или перстня — ничего подобного нет. А руки красивые, нежные такие.

— Мое любимое. Как ты узнал? Ты читаешь мысли?

Берти поднимает глаза и усмехается.

— Просто фисташка, такой вкус. Не солёный и не сладкий достаточно, но очень кремовый. Это так похоже на твою красоту.

Сам не понимает, что говорит, мысли плывут, словно сквозь туман. А как смеётся...

— Хочешь меня узнать? Даже не знаю, чем тебя удивить, — на лице всё ещё блуждает улыбка. — Меня зовут Бертрам Обри, я учился на Слизерине, вчера вот выпустился. И планирую связать жизнь с квиддичем. Но тебе это, наверное, не интересно. Что тебе интересно? Ты любишь горы? Лошадей? Полёты на метле?

Кажется, ничто в нём не может её заинтересовать. Наверняка Эдит любит книги или старинные зелья. Или, может быть, теорию магии?

— Или, может быть, ты ищешь свою охотничью собаку?

С последней фразой Бертрам поднимает один уголок рта, явно ссылаясь на продолжение Гоше де Дурдана романа Кретьена де Труа о странствующем рыцаре Персевале, где главный герой помог прекрасной девице в её поисках, чем и снискал её "любовь". Это всё ещё звучит пошло, но Обри думается, что девушке понравится такой ход его мысли. Самого же его это горячит.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-11 00:26:24)

Всё-таки невинная. И странная. Одновременно. Смущается из-за комплиментов, но так открыто смеётся. Пленительно.

Но что-то меняется, когда Обри рассказывает о себе, и Берти гадает, что он сказал не так. Разозлил? Оскорбил? Только что девушка по-хозяйски взялась вытирать его рубашку, рассуждала о красоте плохой погоды и магических существах, а сейчас стоит, заведённая и сдержанная, как палочка перед дуэлью. С приоткрытым ртом Бертрам замирает, глядя на изменившееся лицо снизу вверх. Что-то обжигает в середине груди, возле сердца. Взгляд залипает на красивых губах, движется выше.

Его слова про охотничью собаку как нельзя соответствуют расстоянию, когда Обри упрямо и лихо выдерживает грозовой накал. Бэгнольд парирует:

— А может собака ищет меня?

— Может, — рассудительно замечает Бертрам, разглядывая её изящные черты. И добавляет, немного хладнокровно: — Я думаю, тебя ищет множество собак.

Снова взгляд в глаза, и губы приоткрываются от того, как горячо внутри. Кажется, он задел её. В хорошем смысле.

Бертрам — грохот сердца напоминает паровоз — медленно встаёт, равняясь с лицом Эдит и выпрямляясь дальше, заключает её голову в ладони, бросает взгляд на оставшееся мороженое в креманках.

— Прогуляешься со мной? Когда доедим. Расскажу тебе о последних матчах в Хогвартсе.

Если прислушаться, можно заметить нарочную, но как бы скрытую иронию в этом дружелюбном предложении. Бертрам ни на секунду не забывает, что сейчас пара десятков глаз наблюдает, как он заигрывает со свободной девушкой, дочерью маггла. Хотелось бы избежать двусмысленности, поэтому он маскируется за тонкой фривольностью, искренне всё меньше желая обидеть мисс Бэгнольд.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-11 13:08:43)

После фразы о собаках девушка как будто сникает, её взгляд теряется. Она думает явно о чём-то ином и наконец изрекает:

— Может и так. Полукровок не очень любят знаешь ли, но ты мне нравишься. Мне мало кто нравится.

Так вот в чём дело... Берти странно впервые нравиться кому-то. Девушке. Леди со Слизерина даже не рассматривали столь небогатого потомка древнего рода с примесью маггловской крови, а остальными не интересовался он сам. Польщённый, Берти понимает сразу две вещи: Эдит поняла его слова по-своему, и она одна не потому, что никто не выбрал её. Потому что она никого не выбрала. Собственно, проблемы свободных от светского общества людей. Взгляд Бертрама теплеет.

— Да нет же, я не про тех... собак. Как ты говоришь, тебе мало кто нравится, но я уверен, что не наоборот. И я... — здесь он лишь мельком касается пальцами её руки, — Я ещё оправдаю твою симпатию.

Но она права. Мало кто даст полукровке шанс добиться расположения и войти в чистокровную семью. Не без пяти минут Пожиратель Смерти уж точно.

Девушка охотно соглашается на прогулку, и Берти доедает мороженое, запивает остывающим и теряющим свою привлекательность какао, любуясь, как тучи за окном прорезывают ясные лучи, а последние редкие капли ливня сверкают фонтанчиками над лужами. Где бы они могли так прогуляться, чтобы не привлечь много внимания? И в то же время, чтобы мисс Бэгнольд не была смущена возможностью остаться с молодым Обри наедине, пока что. Есть рамки приличий, и Бертрам только в уме решительно их попирает. В сердце он бы хотел, чтобы дева чувствовала себя с ним в безопасности.

Когда мороженое съедено и какао окончательно остыло, он предлагает ей локоть, и они выходят на свежий воздух. Изменения погоды наводят на мысли о шутках Судьбы.

— Ты часто бываешь в Лондоне? По делам, или живёшь здесь? — спрашивает Бертрам, делая несколько шагов в сторону другого конца аллеи.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-11 15:06:35)

Её лицо как из под кисти Рафаэля, а ростом она Бертраму по плечо была бы, если бы не каблучки. Лёгкая рука едва заметно касается сгиба его локтя, и плавная поступь — тук-тук-тук — как акробат по узкому канату. Сворачивая в ближайший проулок, Бертрам уводит девушку окружающими магический квартал сонными улочками.

— ...Сам понимаешь, что особо не погуляешь, когда подростки случайно заколдовывают своих близких, — рассказывает Эдит, и Обри с удивлением замечает, как быстро она скрадывает дистанцию: незаметно перешли на ты, а теперь и вовсе общаются, как душевные приятели. Хорошо это или плохо, Берти ещё не понял. Но ему надо быть с этой проворной нимфой осторожнее.

— Получается, ты много работаешь? Но сегодня выходной день? Или ты непосредственно в опергруппе выезжаешь на место происшествия, когда вызовут? — расспрашивает молодой человек с серьёзным вниманием. Ему действительно хочется узнать, как Бэгнольд живёт, чем дышит, что составляет её дни. Что-то кроется под таинственной вуалью её души, не так она проста... но в чём подвох?

Тени причудливо обрисовывают формы кустарников, украшающих живую изгородь напротив каменных городских домов. Чубушник, лапчатка и рододендрон, а в углублении ряда однотипных коттеджей разбит небольшой сквер с фонтанчиком и ухоженным миниатюрным розарием в окружении сливовых деревьев. Подбегающий колдограф предлагает волшебникам сделать снимок всего на несколько сиклей, на что Бертрам сдержанно растягивает губы:

— Не сегодня, — и снова обращается к девушке: — Значит, в пригороде?

Шутку про Уизли он не понимает, или делает вид, что не понимает. На деле же говорить о них — значит напоминать о том, что род Обри на фоне рода из "Священных Двадцати восьми" менее пекущийся о чистоте крови, менее обеспеченный, менее связанный с влиятельными семействами. Здесь, в Англии, это имеет значение. Но есть другие вещи, о которых приятно говорить. Которыми можно и прихвастнуть для души под влиянием местечкового горского патриотизма.

— Никогда не думал, что ты будешь говорить про черты лица, а не "ты говоришь, как будто жуёшь камни, вот что значила сейчас эта фраза?", — на лице Бертрама широкая улыбка. — Я из Аргайла, это Высокогорье. Если так посмотреть, гораздо ближе к Хогвартсу, чем к Лондону.

Останавливаясь в прохладной тени в глубине сквера, Обри предлагает Эдит присесть на скамейку, поверхность которой сушит струёй тёплого воздуха из палочки. Хотя прогуливаться с ней ничуть не хуже, чем сидеть или делать вместе что угодно ещё. Но здесь так чудно пахнет, и из чьего-то окна удивительно поёт какая-то заокеанская птица.

— Но я планирую переехать, когда попаду в команду, скорее всего, южнее.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-14 15:34:03)

Есть девушки, которые очаровывают своими милыми чертами, и глядя на которых становится интересно раскрыть их тайну, завоевать их, забрать себе и постигать их вечно. А есть другие, от одного взгляда на которых загорается всё внутри, загорается всё тело уже при мыслях от них. И Эдит скорее из первых. Потому, когда она присаживается на предложенное место и берёт руку Бертрама, он не ожидает, что почувствует, как кровь приливает к коже скул, как лучи солнца оказываются горячими. И он берёт маленькую руку в ладони, вглядываясь в лицо, вслушиваясь в рассказ о работе человека, который не понарошку в неё вовлечён и относится к ней серьёзно. Так Бэгнольд выглядит взрослее, заставляя Берти ощутить разницу в возрасте, которая кажется больше, чем она есть. Но на вид она такая хрупкая и изящная.

Это странное ощущение, как будто она ластится, так близко, словно уже у него в кармане. И в то же время таинственная и непостижимая, как туман. Здесь точно кроется какой-то подвох. Бертрам мог бы подумать, что он просто девушке симпатичен, такое иногда случалось, с ним кокетничали, быстро, однако, теряя интерес, но там было другое: ужимки, провоцирующий взгляд. Либо же это такая хитрая игра, чтобы не показать внимания?

Он мог бы подумать и о том, что полукровка заинтересована в нём как в идущем к успеху молодом чистокровном мужчине, и Берти в самом деле так думает, пока девушка рассказывает о своей семье. Он отчасти понимает её: у его родителей тоже есть надежды относительно его и его сестёр, к тому же Бертрам — единственный сын. И именно поэтому их с мисс Бэгнольд намерения относительно друг друга диаметрально противоположные. Но почему-то, когда Обри смотри на Эдит, он не верит в её хитрость и продуманность. Она так открыта и одновременно так неприступна. Разве что если она вообще откликнулась на его предложение о прогулке по наставлению матери? Может, она вовсе и не хочет с ним общаться? И всё это лишь из-за его крови?

Наверное, стоит что-то ответить на разговор об ответственности, но Бертрам не успевает, Бэгнольд меняет тему. И вот уже, широко улыбаясь, соглашаясь по поводу наречия простых лондонцев, рассказывая, что в горах Шотландии волшебники говорят на гэльском и краснея от упоминания поцелуя, Обри напрочь забывает о своих сомнениях. Польщённый, с самодовольной улыбкой, он смотрит в лукавый прищур белокурой мисс и кончиком языка касается своих пересохших губ, пропуская пальцы одной руки меж её тонких пальцев. Как-то ненароком, и в то же время как бы проверяя. Девушка встаёт.

— Да, обязательно. Возможно, я буду жить в Эдинбурге, но это не помешает мне показать тебе красоты Хайленда, будь уверена! — продолжает Берти и встаёт следом. Возможно, он её смутил. Возможно, не стоило. А стоит ли ей? Птичка ещё не понимает, что играет с огнём. И к кому она залетает в клетку. Мысли Бертрама варварские, кощунственные, смущают его самого. Дева, всё же, выглядит и ведёт себя как леди. Заставляет его чувствовать раскаляющуюся тяжесть в груди. Бертрам сжимает узкую ладонь настойчиво. — Если когда-нибудь доведётся, мы возьмём лошадей и совершим прогулку по берегу озера до лесной долины, а потом поднимемся на гору. В долине озера Этив самые красивые рассветы и закаты. Тебе понравится. Но ещё лучше — на метле. Ты обязательно должна увидеть Этив с высоты.

Отредактировано Bertram Aubrey (2023-07-16 20:09:16)

Когда её губы касаются кожи его щеки, паровоз в груди разгоняется. Берти пытается уловить прикрытый опущенными ресницами взгляд, обуреваемый жаждой немедленно и жарко сорвать с этих губ поцелуй, не крошечный в щёку, а настоящий. Но вместо этого он берёт её руку в ладони и притягивает к губам, не торопясь отвечать.

— Все-таки пришлось расколдовывать, да?

Прикасается едва-едва к тыльной стороне пальцев.

— Конечно. Я же обещал.

Переместившись за пределы Лондона, они неспешно и по большей части молча идут рука в руке по дороге, ведущей к поместью Бэгнольд. Так хорошо, и этом "хорошо" переполняет до краёв: хочется смаковать каждую секунду и в то же время торопить Солнце сделать несколько оборотов вокруг Земли, чтобы позволить себе больше. Бертрам вскользь изучает местность, уточняет название населённого пункта, запоминает дорогу.

— Я был бы рад с тобой снова увидеться в скором времени. Как насчёт того, чтобы поужинать со мной на следующей неделе, мисс Эдит Бэгнольд? — ему не нужно слышать ответ, чтобы знать о согласии. — Я пришлю тебе сову.