Июль - жаркое время года, не только для скромных волшебников, но и, разумеется, тех, кому срочно нужны прекрасные, легкие платье, и мантии, с индивидуальными вставками, все для тех, кто хотел отличатся. Немногие баловали себя изысканными нарядами, но те, кто был особенно щепетилен к выбору, появлялись в лавке «Haute Couture» задолго до начала учебного года. Августа не сильно горела сердцем одевать школьников, но деваться было некуда, бизнес нужно было держать наплаву, и клиентура могла стать самой разношерстной.

В такие моменты она выходила на работу каждый день, проводила там целые дни, сидела иногда до самого долгого вечера, помогала, поскольку в одни руки справиться там было совершенно невозможно. Разбавляя теснением очередную мантию, она невольно углублялась в ностальгию по школьной поре. Когда-то давно и она была студенткой именитого Хогвартса, с репутацией не самой благополучной ученицы. Вероятно, ее история могла сложиться совершенно иначе, если бы не одна незаконная вылазка в маггловскую деревушку во время учебного года.

- Роджер, как у тебя дела?
- Почти все готово, мэм!
- Хорошо, нам нужно закончить с заказами как можно скорее.

Все носились, как сумасшедшие, несмотря на то, что Августа всегда настоятельно рекомендует больше сосредоточенности и внимательности к делу, нежели скорости. Рук все-таки не хватало, и качество могло подвести. Кроме того, срочно нужно было срочно принимать поставки, которые решили прибыть именно сегодня. Ни днем раньше, ни днем позже, точно в срок. Августа совершенно забыла про них.

— С сорока тремя пуговицами. И все жемчужные. Возможно ли это?

Женщина возвращается обратно в магазин и видит мальчишку, едва дотягивающего по возрасту до выпускника Хогвартса. Мальчику? Платье? Жемчужные пуговицы? Сорок три? Все составляющие никак не могли утрамбоваться в голове Августы Лонгботтом. Таких покупателей встретить можно было совсем нечасто. Роджер у стойки мялся, не зная, что можно ответить, заказов было выше заполненной углем телеги, так теперь еще и такой неординарный.

- Возможно, - звучит голос Августы, только что подошедшей к прилавку. - Прости мое любопытство, милый, но для кого ты делаешь такой... - она не успевает закончить фразу, как видит повернувшуюся к ней старую школьную знакомую. Так радостно, так незатейливо выкрикивающую «Август», резко сменяющееся на «Платье». Она не могла поверить своим глазам.

- Эйлин? - но та словно не слышит, не понимает, что к ней обращаются. - Мой мальчик, ты - Северус? Северус Снейп?

Отредактировано Augusta Longbottom (2023-07-26 19:25:17)

Прикусывает нижнюю губу, чтобы не сказать больше ничего лишнего в присутствии обильного количества людей. Наврядли кто-то знает, кто такие Снейпы из здесь присутствующих, и все же поведение волшебницы, плывущей по лавке, словно олененок, который учится ходить, и без фамилий вызывает массу ненужных вопросов. Дело было куда серьезнее, чем можно было себе представить.

- Пойдем со мной, - Августа не обращает никакого внимания на тон мальчишки и его просьбы, аккуратно, но с нажимом она ладонью подталкивает молодого человека в спину. Его поведение было вполне оправдано, защитная реакция превратит любого в самого несносного и вопиющего умника, буквально покрытого с головы до ног напускной вежливостью и тактом. Мерлин, ему же должно было быть сейчас не больше восемнадцати, и вместо того, чтобы устраивать свою жизнь он покупает своей очевидно нездоровой матери платье?!

- Эйлин, за ширмой тебя ждет платье. Ты же хотела увидеть платье? - Августа лукавит, но ей нужно было, чтобы Эйлин пошла за ними добровольно, и без взмахов волшебной палочки со стороны мальчишки. Возмущение такому поведению смешивалось с чувством горькой досады из-за взваленной ответственности на плечи юноши.

Они втроем оказываются в небольшом помещении, где хранились самые разные ткани, на любой вкус, цвет и фасон. Сюда заходили только сотрудники лавки, здесь же и была маленькая мастерская. Посторонних здесь уже нельзя было встретить.

Эйлин кружилась среди шелка, вероятно, оценивая, какой цвет ей понравится больше всего, наконец, выбрав, бесцеремонно стаскивает его с вешалки и радостно несет Августе. Так искренне улыбается. У нее всегда была такая удивительная улыбка, очаровательная, покоряющая. Лонгботтом не была знакома с историей Эйлин после печально известных скандальных событий, лишь вскользь как-то обсуждала это с Минервой, и более старалась не вспоминать. До этого дня.

- Отличный выбор, Эйлин, - снисходительная улыбка женщины, взмах волшебной палочки, ткань отложена на полку, волшебница занялась мерками со школьной знакомой. Августа специально колдовала так, как с маленькими детьми. Вокруг Эйлин появились серебристые обручи, она кружилась в них как планета в кольцах, заливаясь громким смехом и восторгами. Августа горько улыбалась.

- Приходи за платьем через неделю, Северус. Скажешь, что тебе нужна Августа Лонгботтом. Заказов сейчас много. Управлюсь раньше, я найду вас сама, - она понимала, что сегодня - не самый лучший день для возникших в голове вопросов, их было бесконечное множество, и каждый из них хотелось задать как можно скорее, но мальчишка видел ее впервые в жизни, а от Эйлин она сможет добиться разве что выбора новой ткани.

Сердце Августы все больше стали заполнять мягкость и сочувствие, несмотря на такую холодность мальчишки и не совсем адекватное поведение Эйлин, даже местами агрессивное. Она все помнила. Все хранила в тайне, за семью печатями, и от себя в том числе. Надеялась, что прошлое не наступит на нее, в каком-то смысле даже бежала от него. Но как и бывает в самом драматичной книге - прошлое настигает тебя именно тогда, когда ты ожидаешь его меньше всего.

Нетрудно было догадаться, что вопрос оплаты встанет ребром для юного Северуса. Нездоровая матушка, он с ней один, вероятно, что каким-то образом он умудряется держать на ногах не только себя, но и ее. И платье, за которым они пришли, скорее непозволительная роскошь, чем какая-то необходимость. В том Августа видела сильный поступок со стороны юноши - он идет на жертвы ради той, которую любит. Ради своей матери.

- Сто сорок три галлеона, - без каких-то пауз отвечает ему женщина. Она знала, что если она сразу скажет мальчишке, что не собирается брать с него денег за платье, ему не позволит гордость прийти к ней снова. Скажет сумму, которая покажется ему слишком низкой - тоже заподозрит нечто неладное. Вряд ли мальчишка следит за ценами на женские платья так щепетильно, что может знать реальные расценки. Августа называет сумму чуть выше тех платьев, что висели на продаже, с учетом снятия мерок, пошива, сроков и чар.

- Выйдете через вход для персонала. Жду через неделю, - она кротко показывает на дверь в дальнем конце комнаты. - Я буду счастлива, если ты пойдешь вместе с своим сыном, Эйлин. У тебя славный мальчик.

***

Неделя трудов и все тех же авралов на работе. От эпатажности Августы не осталось и следа, она выглядела уставшей, измученной, работа выжимала все соки, тех же рук все еще не хватало. Муж уже давно не видел ее дома и, вероятно, скоро забудет, как она выглядит. С одной стороны - Лонгботтом ситуация на работе играла на руку, она отходила все дальше от мысли отправить письмо Минерве. Все реже прокручивая его в своей голове. Легче. Правда немного легче. С другой стороны - изможденность женщину никогда не красила.

Сегодня должен был прийти Северус. Заказ был выполнен и платье ожидало его все в той же комнате для персонала. Августа занималась им сама, не привлекая никого ей помочь. Все нужные манипуляции с ним были произведены, сын мог быть спокоен за безопасность Эйлин в долгожданном наряде.

По этому мальчику можно было сверять часы, несмотря на то, что вне уговора он все-таки пришел в магазин с матушкой вновь, он прибыл в относительно то же время, что и посетил магазин в прошлый раз. Августе, занятой в мастерской, сообщили о том, что ее ждут возле прилавка. Как раз вовремя, она могла позволить себе сделать перерыв.

- Здравствуйте, юноша, - выходит Августа, протирая руки после помывки и встречает немного выдохнувшего Северуса. Все еще серьезный, но уже менее зажатый, чем в прошлую встречу. Да и по Эйлин было заметно, что сегодня она ведет себя более спокойнее, чем при первой встрече. Видимо, это сильно отражается на состоянии мальчика.

- Конечно, Эйлин, твое платье готово, ты можешь его примерить, - приветливо улыбается Августа своей школьной знакомой. В платье была добавлена только маленькая деталь, подкладка, которая сыграет свою роль в тот момент, когда Эйлин наденет его уже дома. В маленький кармашек она положит уплаченные деньги Северусом за платье немного позже. Пока она могла задать несколько вопросов, и при этом еще стараться быть аккуратной.

Лонгботтом помогает Эйлин переодеваться, не оставляет ее одну. Несколько минут и женщина выплывает из примерочной, расхваливая свое новое платье, кружась, смеясь и обращая на себя внимание посетителей. Августа кротко улыбнулась, но долго этому зрелищу быть не позволила. Она снова позвала Эйлин и Северуса уйти от посторонних глаз.

Взмахом волшебной палочки Августа создает иллюзию пространства для Эйлин, в котором она может чувствовать себя так, словно она бегает по лугу, наслаждается зрелищем и целой поляной одуванчиков, ненадолго это должно было ее отвлечь.

- Северус, не сочти за грубость, - Лонгботтом обращается к мальчику, доставая припрятанный пузырек с зельем. Помимо ее любви к травологии, Августа очень неплохо разбиралась в зельях, особенно успокаивающих, иной раз они помогали ей больше, чем спиртное, и рассудок от него так не мутнел. - Мой рецепт, - она вручает ему флакон. Воспользуется он им или нет - дело уже его, она только предлагает помощь. Все-таки в таком состоянии прогуливать матушку - сомнительное удовольствие, которое вполне может привести их обоих в Мунго, а его, тем паче, в Министерство, за сокрытие невменяемой. - Это успокоительное, оно не навредит, только создаст нужную атмосферу и Эйлин будет чувствовать себя лучше, - Августа не знала, что у Северуса талант зельевара, но, может быть, это ему все-таки пригодится.

- Что же с тобой случилось, Эйлин... - она тихо вздыхает, переключив взгляд на бегающую на "лугу" Эйлин. Все-таки переживать она не перестала. С того самого дня. Но прямого вопроса мальчику не задает. Ему, вероятно, и без вопросов тяжело приходится.

Чего ей стоило бы бояться? О чем говорит этот мальчик? Парень? Мужчина? Он будет со мной? К чему это? Зачем? Зачем это ей? Зачем это ему?
Он еле стоит на ногах, как он собирается быть опорой? Она не собиралась так думать, но думала. И думала о том, что не собиралась так думать. И думала, что думает об этом. И не могла перестать об этом думать. Сквозь слой этих мыслей она и пробилась, руками разгребая их паутину, туман, дым, хватая неловко ворот мужской сорочки и теряя его как в танго, встречается глазами с давней подругой. Такой давней, что глаза их изменили тон, изменили блеск, изменили окружение морщин с улыбчивых на усталые, нервные. Зачем нервничать, дорогая? Нужно просто дать ему энергии! Разве ты не видишь?!

- Дайте ему энергии! - Было непонятно, накричала Эйлин на окружающих или пыталась привести в чувства собственного сына. Но встряхнуть за плечи ей его не дали.

Оставалось только сесть на пол рядом. По-турецки. Так спокойнее.
И смотреть, наблюдать. Представление было скучным и лишенным смысла.

- Зачем ему полотенце? Он совершенно сухой. Он даже не замерз. Вы рехнулись здесь совсем. Дайте мне нормальный сюжет.

- Зачем ему говорить с тобой, Августа? Он же совсем устал. Он спит. Ты что, не видишь?

Они не понимали ее. Они даже Северуса не понимали. Они и не могли их понять. Им никто не давал такой возможности, они совсем не виноваты. Но и Эйлин не даст им такой возможности. Ведь они об этом не просили.

Пока Северус спал на стуле, Эйлин решила тоже поспать. Но так как он сказал ей, что будет всегда рядом, она не хотела, чтобы проснувшись он осознал, что в тот же день не смог исполнить своего обещания. Поэтому она подобно собаке просто улеглась на пол на том самом месте, где только что сидела, и, обняв лодыжку сына, положила голову ему на ботинок. Он проснется и будет рад, что был рядом. Он не подведет себя.

На долю секунды в голове Эйлин мелькнула мысль о том, что она в гостях. Пускай и у школьной подруги, но в гостях. Но именно что мелькнула. Мелькнула и скрылась.

Отредактировано Eileen Snape (2023-08-03 22:44:24)

Приходит время - туманы рассеиваются. Все те воспоминания, которые поглотили Августу с головой улетают прочь. Ностальгия уходит на второй план. Взгляд, наполненный нежностью, такой заботливый, который она дарила только своему сыну, сменяется пронзительностью и остротой. Становится цепким и собранным. Нужно было не только включиться, но и взять ситуацию в свои руки.

Такой храбрый мальчик. И все-таки - мальчик. Именно ребенок, который только начал знакомиться с жестокими реалиями этой жизни. С больной матерью в виде чемодана без ручки. У самых его ног. Он без сил. Она без ума. Могла ли женщина подумать, что когда-то и Лонгботтом будет ждать такая же судьба? Фрэнк. Фрэнк не сошел с ума. Она тоже. Сейчас она должна должна собраться и сделать все, что будет в ее силах.

Немного магии и заботы. Несколько штрихов. Она вытирает его лицо прохладным полотенцем, аккуратно, словно обращалась с хрупкою тканью, которая от слишком сильного стежка могла расползтись. Прижимает ко лбу. Щекам. Убирает в сторону. Мягко улыбается на вновь выпущенные иголки из уст мальчика. Она не чувствует, что они обращены к ней. Словно все то, что он говорит обращено ко всему миру. К миру, который не был к нему справедлив с самого раннего детства. Не был добр к нему.

Эйлин немного успокоилась. Хорошо. Августа не обращала на нее внимания, слишком была увлечена мальчишкой. Роджер был сейчас для женщины чем-то вроде назойливой мухи, которая не переставала жужжать. Мельтешил перед глазами и постоянно что-то причитал, наблюдая за нарисовавшейся картиной в мастерской. Отвлекал неимоверно.

- Роджер. Выйди, - тихо говорит Августа. Надоело что-то объяснять и раздавать указания. На ее слова сотрудник смолк, но продолжал стоять в помещении. Недостаточно. Волшебница перевела на него свой взгляд. В нем можно было прочитать все, что она о нем сейчас думала. Он немного помялся на месте. Видимо, ему быль жаль оставленного пирога, который остывал на столе.

- Конечно, Северус, - от слов Лонгботтом ничего бы не изменилось. Она бы и не стала отпускать мальчика и его матушку без обеда. Можно было ничего не говорить, это было закономерно. Спокойные движения волшебной палочкой - на столе появляется горячий чай с ромашкой, и три чашки. Пара тарелок со сладостями. Те же размеренные движения и вот кипяток уже обжигал фарфоровый сервис, заполняя помещение легким паром.

- Эйлин, моя дорогая, - она обращается к школьной подруге так, словно та не падала ниц, не пыталась уснуть в ногах своего сына. - Мы так давно с тобой не виделись, - ей неважно, что Эйлин, вероятно, очень мало понимала из того, что говорила Августа, и на здравый диалог была мало способна. - Мне так много нужно тебе рассказать. Присаживайся. Будем пить чай, - Лонгботтом было нужно, чтобы Северус почувствовал себя в безопасности. Мог позволить себе расслабиться. Пообедать вместе с ней. С ними.

- Мой Фрэнк женился, Эйлин. На прекрасной девушке. Знаешь, при первом знакомстве, я подумала, что она какая-то рохля, в своей манере, даже устроила ей испытания на прочность. Представляешь. Так ревновала к ней своего мальчика, - искренне улыбается собственной иронии, она никому в этом не признавалась. - Они такая красивая пара. Я счастлива за моего мальчика, Эйлин, - Августа немного покрутила края своей чашки, кротко посматривая за мальчишкой Северусом.