Ночь всегда принято считать особенным временем суток. В это время ты, наконец, можешь себе позволить предаваться своим мыслям и разговаривать с тишиной. То время, которое Рудольфус всегда упускал, проводя большую часть времени за бумагами в своём кабинете или же выполняя задания Тёмного Лорда.
Нечасто, но Лестрейндж все-таки находил время на себя. Ему нравилось выбираться на стадион перед предстоящей игрой. На трибуны для тех зрителей, которые не обладали вип-положением и не могли себе позволить дорогостоящие билеты. Почувствовать себя обычным, тем, кто действительно любит квиддич и готов отдать последние деньги, чтобы посетить игру. Обычным, но со своими привелегиями. На стадион перед важным матчем не пускали кого попало. Особое положение Лестрейнджа позволяло ему попасть на подготовку поля перед игрой. На несколько вещей можно было смотреть бесконечно: огонь, воду и на то, как работают другие люди.
Разумеется Лестрейндж только наблюдал. Руководили процессом совсем другие люди, которые даже не присутствовали на поле. Они явятся в самом конце, принять выполненную работу. Каждый уже прекрасно знал, что ему нужно было делать и никто никого не подгонял. Многие посвятили себя такому труду, чтобы оставаться на поле, даже если уже не могли играть или не могли вовсе. Здесь был труд именно волшебников, не домовых эльфов, как привык Рудольфус, именно в этом месте все было на плечах тех, кто творил магию с помощью волшебной палочки.
Август тёплый, один из самых приятных летних месяцев. Тот месяц, когда ещё жарко, но ночи становятся прохладнее и световой день сокращается. Рудольфус сидел на трибуне, смотрел на развернувшееся перед ним полем, представляя игру, которая состоится завтра. Оглушающий рев толпы, голос комментатора, буквально подпрыгивающие на месте фанаты, за которыми он традиционно наблюдал с министерского ложа. Все это будет лишь завтра. Сегодня к нему должен был присоединиться Бертрам Обри. Ночь, которую Рудольфус привык посвящать самому себе, сегодня будет разбавлена компанией молодого протеже, и новостями, что должны были только приукрасить время провождение.
Принимать плохие новости было нелегко, ещё тяжелее было понимать то, о чем тебе говорят с самого порога. Со встречи, если быть точным. Взгляд Рудольфуса все ещё прикован к кольцам. Завтра они будут служить своей цели как и во все предыдущие разы. Они всегда на своих местах, выполняют свое назначение, и у них нет даже возможности совершить ошибку. В отличие от людей, которым так всегда свойственно ошибаться.
Бертрам был молод. Слишком молод. Обделен должным воспитанием, способствующим правильному пониманию этого мира, способностью разглядеть предателя без маски и своего человека в маске. Всё так или иначе сводится к его юности. Отсутствию опыта. Только время может показать насколько он сможет раскрыть свой потенциал, время и правильный вектор. В какой-то момент Рудольфус решил им стать для него, увидев в юноше весьма неплохие задатки. Теперь Лестрейндж понимал, что нёс ответственность не только за себя, но и за Бертрама. Ошибки мальчишки - ошибки Рудольфуса.
Его взгляд все еще был прикован к кольцам. Он не обращал внимания на Обри, очевидно чувствовашего вину за проваленное задание. Мужчина только скрепил пальцы в замок, сменив положение кистей рук.
- По порядку, Бертрам, - голос тихий, идущей вразрез с завтрашним матчем, и все же чёткий и его было очень легко услышать. Он всегда поражался его пылкости и горячему сердцу. Возможно, где-то ошибаясь и принимая такую самоотверженность за шедевр искусства, которому нужен только правильный зал, в котором его смогут оценить по достоинству. Все же сегодня Рудольфус был намерен выслушать его без какой-либо спешки. Ведь помимо прочего, у Бертрама было от него задание. Результат которого интересовал его не меньше прочего.
- Больше подробностей и деталей, - мужчина не припоминал, чтобы он отдавал распоряжение об убийстве. Действовать осторожно, да, действовать так, как вынуждает ситуация - тоже да. Но какой мог случиться эпизод, что Бертраму пришлось убивать?

- Твои слова лишь подтвердили мои опасения, Бертрам, - Рудольфус все время рассказа юноши не смотрел на него, стараясь на размыливать картинку происходящего, представляя в своей голове то, с чем сегодня пришлось столкнуться Обри. Достаточно сложная ситуация, практически патовая, и вероятнее всего Бертрам был бы схвачен аврорами, если бы не успел напасть на них первым. Там одному Мерлину известно, что мог рассказать сам Бертрам, пусть и о его преданности мужчина предпочитал не задумываться.
Но все это возможные варианты, которые могли случиться, но они не случились, перед ним стоит Бертрам Обри, убивший аврора, и утверждающий, что Фрикс его не помнит, он все успел. Что же, все это предстояло проверить. В Аврорате всегда было много информаторов, со своей стороны Пожиратели Смерти старались не отставать, если не действовать на два шага вперёд, чем и занимался Рудольфус. Создавал такие паутины информации, чтобы невозможно было выйти на след деятельности кого-то из последователей Тёмного Лорда или устроить внезапную облаву, при очередном нападении Вальпургиевых рыцарей. В таких делах следовало быть весьма аккуратным и играть словами так, словно ты играешь в волшебные шахматы. Ты должен видеть всю доску целиком и предугадать ход соперника не только с каждой фигуры, но и несколько последующих вперёд, сулящих тебе проигрыш. Лестрейндж умело играл в шахматы с самого детства, язык у него тоже был подвешен, единственное, он никогда не практиковал передачу своего таланта юным дарованиям, и такой опыт, пусть не самый позитивный, все же тоже опыт.
- В игре квиддич... - начал говорить Рудольфус, выдержав некоторую молчаливую паузу и поднявшись с кресла, продолжая смотреть на поле. - Каждому игроку отведена своя роль в этой игре, - он говорил медленно, делая заметный акцент на отдельные слова, и все также тихо, но очень уверено, - охотники - получают и забивают квоффл, загонщики - забавляются с бладжером, ловцы призваны поймать снитч и закончить матч, - его руки были сложены за спиной, осанка, привитая с детства, не давала спине быть согнутой, казалось бы, со стороны он выглядел как кол, на сам Рудольфус был расслаблен. - Каждый в этой игре важен и ценен. И вот что удивительно, если даже охотник возьмёт в руки биту, чтобы атаковать соперника, охотником от этого действия он быть не перестаёт, - он приводил ему в пример метафору поступку Бертрама. - Иногда, чтобы победить, приходится идти на крайние меры... - наконец он смотрит на мальчишку. - Но даже самые крайние меры никогда не изменят твоей главной роли, - убийство - это не то, к чему готовился Бертрам, точнее, не совсем то, чем бы хотел заниматься мальчишка. Они говорили об этом с ним когда-то, да, даже в тот момент, когда они познакомились в первый раз, вероятно, если бы Обри знал три непростительных, ради спасения собственной шкуры он бы применил их ещё тогда. Но ещё тогда Обри был без царя в голове и там гулял только ветер. Самонадеянно Лестрейндж отводит сам себе роль человека, который даёт вектор юноше и делает все правильно. По крайней мере,  Рудольфусу хочется так считать и он делает именно так, не поддаваясь никаким сомнениям. Стоит только на секунду заколебаться - все построенное по крохам и песчинкам годами может рухнуть как карточный дом.
- Нужно убедиться, что Фрикс тебя не запомнил, - спокойно продолжает Рудольфус, глядя в глаза юноше; его тон был настолько ровный, словно убийства и запуск метки в небо происходят каждую минуту. Что-то такое обычное. Ничего невероятного в этом нет. Посредственно. Да, без наличия метки на предплечье, запускать метку можно назвать моветоном, но никогда нельзя знать, как именно отреагирует Тёмный Лорд. Он также знал, что в руках Рудольфуса была игрушка в виде Бертрама Обри. Лестрейндж не стал бы давать Обри так много информации о тайной организации, если бы не получил соответствующее одобрение от Тёмного Лорда. Политика Повелителя была в этом плане лёгкой и понятной: приятно видеть в рядах Пожирателей Смерти инициативых, молодых, чистокровных магов. Если знать Тёмного Лорда чуточку лучше, то под его словами можно было разглядеть манипуляции, и что его отношение к тем, кто только что окончил Хогвартс, как к пушечному мясу. Начнёт шутить или вздумает предать - мясо обычное, дома приготовленное. Живёт и дышит до тех пор, пока пользу приносит. Конечно, вслух об этом никогда никто не скажет, но это само собой разумеешеся. И если смотреть правде в глаза, все те же даже самые преданные и ярые последователи, приближенные к Повелителю, тоже были нужны, пока пользу приносили. Единственные привелегии, которые у них могут быть - разве что из тюрьмы первым побег организуют.
Ходы в волшебных шахматах всегда делаются с умом. Нельзя делать шаг бездумно, чистая математика даст тебе поддых и ты не сможешь с ней потом справиться. Бывали славные партии, за которыми хотелось наблюдать постоянно, казалось, что игроки делают хаотичные ходы, но на самом деле, они знали наперёд, какие именно результаты принесут их действия. У них была своя логика и цель. Рудольфус достаточно много перенял из игр в шахматы. Молчание о том, что он хочет выжать из этого, в том числе. Даже со своими соратниками он предпочитал не делиться. Никогда не знаешь, кто и в какой момент воткнет тебе нож в спину, доверять нельзя было никому. Одно дело - шахматы, другое - война.
- Кроме того, узнать, кто был тот второй, одетый в маггловскую одежду, и разговаривал с Фриксом. Стандартная информация: кто он, кем работает, чем живёт, болевые точки, - можно ли будет использовать его в качестве приманки и передать через него ложную информацию, которую проглотит Фрикс, доверяя этому человеку. Иногда предателей можно не наказывать, их можно использовать. По назначению.
- Как ощущения, Бертрам? - казалось, что Рудольфус закончил диалог с Обри, рассуждениями-заданием для него вслух. Тем не менее, снова после продолжительной паузы, ему захотелось вспомнить, каково это, когда ты в первый раз убил человека. Когда ты понимаешь, что чужую жизнь настолько легко оборвать без всяких последствий, достаточно произнести два заветных слова. - Что ты чувствовал?

Это был далекий тысяча девятьсот семидесятый год. Кажется, что это было только вчера. Только вчера отец объявил ему о намерении познакомить его с неким человеком, в руках которого скоро будет весь магический мир, чистокровные волшебники займут главенствующую роль над теми, кто мешает свою кровь, полукровками, магглорожденными, магглами. Придет конец разрастающейся, как чума, толерантности. Этот человек и его последователи напомнят миру об истиной силе и древней магии. Отец говорил Рудольфусу, что этот человек будет ждать преданности от него не меньшей, чем Рудольфус предан своей семье Лестрейндж, если даже не большей. Накануне вечером они рассуждали с ним о чистоте крови, говорили за историю, обсуждали Гриндевальда, который по-своему пытался опустить на колени тот низкий сорт, который призван служить как делают это домовые эльфы, никак не работать в больницах, быть министерскими работниками. Куда катится этот мир. Разговоры начались от политики и закончились женщинами, которые так хотят, чтобы в их руках тоже была власть. В новом дне, насколько он мог помнить, Рудольфуса представили Темного Лорду, в этот же день человек спросил его: готов ли Рудольфус посвятить всего себя правому делу? Его не просили отказаться от семьи, не просили кого-то убить, чтобы доказать свою преданность, лишь один вопрос. Не задумываясь, уже подготовленный юноша, ответил да. Он привык сдерживать данные им обещания, этим славилось все семейство Лестрейндж, они всегда отдавали свои долги и выполняли сказанное, потому Рудольфус, с того самого момента, никогда не нарушал данного обещания, даже после официального получения метки приближенного к кругу Темного Лорда. Его преданность дорогого стояла. Нарушать свои обещания - втоптать в грязь самого себя.
Он всегда был осторожен. Несколько раз обдумывал свои планы и каждое действие, каждое слово. Рудольфус не принимал непосредственного участия в разбойных нападениях и показательных выступлениях, казнях, у него были другие цели и задачи. Его главная работа - информация. Тот же карьерный путь, приближенность к Министру магии, все это делалось в особых целях - знать как можно больше о планах Министерства, о деятельности того же Аврората. Не всегда все удавалось в идеальном виде, случались промахи, и один из них запомнился ему ярко.
Один из самых близких информаторов, которому доверял Лестрейндж, однажды был неосторожен и вызвал подозрение Рудольфуса. Он решил проверить, насколько преданность его информатора была все еще кристально чистой, и когда нашел подтверждение обратному, он не стал предпринимать никаких действий сразу. Лестрейндж всегда знал и понимал, что действия, которые совершаются на эмоциях - самые опасные. От них столько можно получить вреда, что потом на разгрести потратишь кучу времени, нежели на то действие, которые совершал при воздействии этих самых эмоций. Нет. Рудольфус ждал продолжительное время прежде, чем прийти в дом к своему информатору под предлогом сбора новой информации. В такие дни никого в доме не было, семья уезжала гостить к родственникам, самое время было поговорить по душам. Особых усилий даже не пришлось прикладывать, чтобы получить от уже бывшего информатора признания. Заклинание немоты. Для того, кто отвечает на вопросы либо да, либо нет, не нужен был голос. Путы. Круцио. Вот уже Рудольфус наблюдает, как искажается от боли лицо мужчины. Как он хочет скорчиться от боли, но не может этого сделать, потому что привязан к стулу. Ему больно и он ничего не может сделать с этим. Ему остается только моргнуть глазами единожды или дважды. Зависит от его ответа. После того, как Лестрейндж опускал палочку и задавал вопрос еще раз. Какой же он слабый. Безвольный. Бесхребетный. Как он мог не разглядеть этого сразу? Как позволил себе связаться с таким ничтожеством? Только Рудольфус получает ответ, зеленая вспышка озаряет комнату. Пожиратель покидает дом, не заметая за собой никаких следов. Информатор был связан со многими личностями, которые могли желать ему смерти, пара брошенных фраз и вот уже подозреваемый будет на крючке у авроров, Лестрейндж же останется чист.
Его первое убийство не стало для него чем-то особенным. Словно он совершил покупку очередного жеребца для скачек. Как обычно - непринужденно, с каменным лицом и холодным взором. Он взвешивает свою покупку, оценивает степень вложений, и выгоду, которую он сможет получить. Так было и с его первым убийством. Все было детально продумано, до самых мелочей, и дальнейшие последствия, как сценарий, проигрались в его голове не один раз. Всевозможные сценарии. На каждый был уже подготовлен ответ и действие. Он знал, как и что он будет делать, и не сомневался в самом себе. Уверенность - главная черта Лестрейнджа, иногда она бывает излишней, но он старается все держать в балансе.
Сейчас он слушал юношу и понимал, что все то, о чем он говорил, было ему чуждо. Эти эмоции, чувства, рассуждения, страхи. Удивительно слышать о том, что кто-то продолжает чего-то бояться. Особенно от того, кто собирается посвятить себя служению Темному Лорду. Неужели он ошибся в Бертраме? Нет. Не ошибся. Он всегда знал, что Бертрам Обри другой. Отличается от него самого. В нем есть доброта. В нем есть чистота. Наивность. Неопределенность. Понимает ли этот юноша, что собирается заключить нерушимый контракт, который будет стоить ему жизни? Насколько мог помнить Рудольфус, они никогда не заводили разговор об этом.
Бертрам рассуждает. Много вопросов. Мужчина думает, нужны ли ему его ответы. Насколько сейчас Обри задавал эти вопросы во Вселенную, нежели обращался к нему. Словно Лестрейндж для него сейчас лишь проводник для единения с мыслями самого Бертрама, которому нужно было произнести их вслух. Он говорит, задается вопросами, и, наконец, звучит финальная фраза, которую Рудольфус не стал пропускать мимо, цепляясь за его слова.
- Потеря контроля - это фикция, Бертрам. Он либо есть, либо его нет. Все произошедшее с тобой эфемерно. Даже эта непродолжительность может иметь свои последствия, - волшебник понимает о чем говорит ему парень. То чувство, когда тебе понравилось и ты не может остановиться. Тебе хочется еще и еще. Ощущать эту безграничную власть. Оставаться безнаказанным. - Кто-то сочтет мое мнение слишком утрированным. Все же. Однажды ты уже избежал наказания и не потерял контроль. В самом начале, когда мы с тобой познакомились. Ты мог продолжить, но не стал этого делать. Ты осознанно подошел ко всему, что ты совершил. Бояться - это нормально, Бертрам. Все мы чего-то боимся. Признаваться в своих страхах удел сильных людей. Ты сильный, Бертрам, - он ощущает эти переживания мальчишки кожей. Бертрам не показывает ему, но внутри него словно бушует огонь. Огонь, который хочет вырваться наружу. Стремление показать себя. Но он сдерживается. Всегда сдерживался. Бертрам способен контролировать себя, Рудольфус это понимает. Осталось только не оставлять его одного, продолжать направлять.
- В библиотеке семейства Лестрейндж... - начинает он без повода, - есть много занимательных книг. Тебе нужно продолжать учиться, Бертрам, - сам Рудольфус не изучил даже и половины этой библиотеки. Он читал только избранное, что давал отец. Иногда находил книги, которые казались ему интересными самому и тоже читал. Но там были очень внушительные объемы книг. Связанных с Темной магией было не такое большое количество, но они были самыми лучшими. Коллекция семейства Лестрейндж была весьма обширной и богатой. - Я могу обеспечить тебе доступ, - он не делает это из этого что-то особенное, по крайней мере, тон мужчины не говорит об этом. По факту же Бертрам Обри должен был понимать ответственность, с которой рука об руку приходили к нему возможности. Такой обмен был всегда. Такая была договоренность.

Хочется глубоко вздохнуть. Громко выдохнуть через ноздри. Это ожидаемо. Рудольфус должен был понимать, что из уст Бертрама он услышит именно это. Нытье. Все еще слабый мальчишка, которому необходимо вырасти. Разве он может помочь ему в этом? Способен ли он дать ему нужный толчок, сказать верные слова? Это все так предсказуемо. Говорить о том, что составляет для тебя сложность, вместо того, чтобы молча пойти и сделать. Проговаривать вслух свои слабости. Лестрейндж понимает, что сам был всегда лишен этого. Он не умеет говорить о том, что у него болит, не умеет говорить, что ему сложно, не умеет просить помощи. Сейчас перед ним Бертрам, который прост настолько, что он даже не задумывается о том, что он говорит. Не понимает, какое влияние могут оказать его слова, как на них отреагирует его собеседник. Это ли доверие? Или это неосторожность?
Лестрейндж понимает, что он не способен дать Обри то, что он просит. В том образе, в котором он привык жить, Рудольфус не занимается обучением, не увлекается обильным изучением темных искусств на практике, он - теоретик, а тому, у кого такой запал в сердце нужен человек, который этот огонь сделает только ярче. Мог ли он ошибаться? Вероятно. Обычно симбиоз личностей встречается в том самом русле, когда двое противоположностей, смотрящих в одну сторону, находят друг друга. Становится неважно, что происходит вокруг, они друг друга дополняют, и то, что у другого спит мертвым сном, другой способен разбудить, и наоборот. С самого юного возраста Рудольфус всегда был таким - флегматичным, отстраненным, предпочитающим свое общество чужому. Тем не менее, он понимал, что человек все-таки существо социальное, и без существования среди себе подобных может вылиться в посещение больницы Святого Мунго на постоянной основе.
Ему не нравится, как отзывается Бертрам на его добродетель. Говорит так, словно ему все равно, ему это не нужно. Он чувствует, что высказанное им предложение падает в бездну. Словно Бертрам уже взрослый, откормленный пес, которому не нужны кости, ему подавай исключительно свежую говяжью вырезку. Кто такой Рудольфус Лестрейндж рядом с ним, которому нужно куда больше, чем какое-то посещение библиотеки. Мужчину одолевает чувство разочарования. Неблагодарный щенок. Стоит напомнить Бертраму, кто открыл ему путь в Пожиратели Смерти. И добавить, что даже если он получит метку, он все еще остается тем самым щенком, который вступит на смену только тогда, когда будет к этому окончательно готов, а не пока он ждет сторонней помощи и обучения.
Сотрудники на квиддичном поле заканчивали свою работу. Несколько белых огоньков зависло в воздухе в ожидании отбоя. Смена заканчивалась. Завтра предстояла игра, все приготовления были окончены. Главное руководство выходит на арену, проверяет готовность. Все занимает не более трех минут. Каждый участок приведен в полный порядок, все было готово к матчу. Распорядитель дает отмашку - все сотрудники могут идти по домам. Им остается совсем немного сна, завтра снова выходить на работу. Все вокруг меркнет. Только звезды освещали стадион. Резко адаптироваться к темноте было сложно.
- Твоя наивность, Бертрам... - Рудольфус оказывается к парню совсем близко. Столь близко он подходил к нему в последний раз в момент их первой встречи. Мужчина не прикасался к нему. Его слова, его энергетика, обжигали кожу юноши, тон Лестрейнджа был абсолютно спокоен и холоден, в отличие от того, что происходило внутри него самого. Его раздражали подобные заявления. Не представляет, как найти. Не уверен в собственных силах. Неужели Обри считает, что Лестрейнджа когда-то кто-то учил быть тем, кто он есть сейчас? Каждый учится на своих ошибках, на своем опыте. Иначе не набьешь то, что нужно. То, что необходимо. Лестрейндж не договаривает начатую фразу, отстраняясь от мальчишки, выдержав приемлемую дистанцию.
- Среди тех, в компании кого ты хочешь оказаться, есть те, кто сможет дать тебе то, чего ты хочешь, - говорит ровно и без души. Говорит так, словно ему стало наплевать на судьбу Бертрама. Секунду назад он был важен для него, в какой-то степени Обри для него подавал неслабые надежды, а сейчас - как отрезало. Лестрейндж буквально перестал видеть смысл в том, чтобы находиться подле мальчишки. Понимал, что больше он ему был не нужен. Все то, что он мог ему дать, он уже дал. Дальше он может идти своей дорогой. Лестрейндж пойдет своей. Никаких привязанностей на военном поприще быть не должно. Ни к чему. Это выводит из равновесия. Заставляет потерять внутренний баланс. Вместо того, чтобы быть объективным, это стирается, и не помогает идти вперед. Стагнацию Рудольфус не любил.
Возможно, Бертрам Обри сделал это неосознанно, но сказанного уже было не вернуть. Откровенное пренебрежение Рудольфус стерпеть не мог. Раз мальчишка считает, что ему нужно баловаться на практике, пренебрегая теорией, - так тому и быть. Обри в глазах Лестрейнджа уже совершил ошибку, убив того человека. Глупо, необдуманно, спешно. Такое не останется безнаказанным, его еще настигнут свидетели, которые обязательно найдутся. Его спесь собьется малейшей неосторожностью. Учитывая, что Обри не привык просчитывать все наперед, Рудольфус был уверен, что однажды за ним придут. Вот тогда Бертрам пожалеет, вот только Рудольфус уже не протянет ему руку.
- Я тебя услышал. Ты можешь уходить, Бертрам, - Лестрейндж уже сказал все, что нужно было раньше. Все то, что он проговорил за рамками их деловых отношений, хотелось сейчас стереть из собственной памяти. Воля - вещь относительная. Он был должен и обязан выслушать Бертрама Обри, поскольку был с ним связан. Да, когда-то он сам наладил эту связь, но как он навел эти мосты, так он их и разрушит, было бы только желание.

На что надеялся Лестрейндж? На то, что его поймет мальчик, которому всего восемнадцать? Здесь и сейчас? Возможно, спустя некоторое время ему все же придет осознания, но точно не в этот день. Так бывает практически всегда. На все то, стоящее, требуется время. Немало времени, чтобы понять происходящее в настоящем. Не всегда это всплывает в памяти своевременно, к сожалению, но зачастую появляется именно там, где нужно. Этот разговор должен был стать ничем иным, как очередным уроком для Обри. Рудольфусу оставалось только надеяться, что юноша этот урок усвоит.
Библиотека. Смешно. О чем может быть речь, когда Бертрам явно обозначил сферу своих интересов и то явно не литература, которая может быть и всего лишь теория, но без нее определенно не может состояться практика. Глубокий вздох, тяжелый выдох. Ты сам, Лестрейндж, напросился. Надо было бросить его еще тогда. Напугать до потери сознания, и уйти. Не стоило тащить за собой. Сам мужчина понимал, что когда-то невинная потеха для него самого, оказалась слишком серьезной игрой. Он стоял на пороге какого-то собственного осознания, выбора, словно не знал, как ему дальше стоит поступить. Стоит ли прощаться с Бертрамом сейчас или дать ему еще один шанс. Сможет ли он вновь оправдать его доверие или снова, как он умеет это делать, все испортит?
- Как только исполнишь мое поручение, Бертрам, - тихо говорит Рудольфус. Разве это не очевидно? Сейчас он точно не был готов к тому, чтобы давать ему возможность пользоваться тем, что он предложил ранее. От предложений отказываться не стоит. Даже если ты не отказывался от них вслух. Теми словами, которые он озвучил ранее Лестрейнджу юноша поставил мужчину в не самое удачное положение.
Волшебник прекрасно понимал, что когда-нибудь придется отпустить мальчишку. Все-таки его запал требовал развития. Лестрейндж был совсем не той персоной, которая могла бы ему в этом помочь. Есть куда более достойные кандидатуры. Вот только... Разговаривать, на взгляд Лестрейнджа, Бертрам так и не научился. Правду надо подавать как пальто, а не не так, что по тебе катком проехали и затем требуют каких-то смягчающих обстоятельств.
- Времени у тебя до конца завтрашнего матча, - и никто не мог знать, когда закончится этот матч. Некоторые могли затянутся так долго, что у игроков уже жены детей рожали, а некоторые заканчивались слишком быстро, никто не успевал даже разыграться. Стоило было покинуть стадион. Все-таки завтра предстоял трудный день, нужно выспаться. Завтра его ждала маска министерского работника. Фальшивые улыбки, льстивые комплименты. Все то, к чему он так давно привык, и с чем так долго живет.