С самого утра Лили пребывала в приподнятом расположении духа. Даже на работе ей было непросто сосредоточиться на рутинных делах, так не терпелось поскорее закончить смену.
После вступления в Орден Лили страшно хотела проявить себя, сделать что-то значимое, что-то, что могло бы помочь другим, что дало бы ей повод гордиться собой. И сделать это не просто в качестве одного из членов команды, а самой, без чьей-либо помощи.
Конечно, работа в больнице все так же радовала ее - ей нравилось узнавать новое и помогать пациентам, но все же мысль о том, чтобы встретить опасность вживую, лицом к лицу, казалась невероятно захватывающей. Порой Лили даже жалела, что не решилась пойти вместе с Джеймсом в аврорат.
Сегодняшнее задание казалось совсем несложным - нужно было просто проверить одно из зданий в Эдинбурге, где по неуточненной информации Ордена мог находиться склад Пожирателей смерти. Здание располагалось в центре города, недалеко от Эдинбургского замка, в туристическом квартале, который днем буквально кишел магглами. Спрятать что-то у всех на виду - неплохая стратегия.
Было уже темно, когда Лили, накинув сверху на темно-зеленое платье бежевый плащ, прошла вдоль рядов однотипных зданий из потемневшего от времени плотного камня. В тусклом свете фонарей это место казалось почти красивым. Желтый свет словно подсвечивал все то, что должно было быть скрыто с приходом ночи.
Лили не знала точно, как выглядит разыскиваемое ей место - ориентировка была приблизительной, и сейчас, оглядывая улицу в поисках чего-то необычного, чего-то, за что мог бы зацепиться взгляд, чувствовала себя немного потерянной. Что, если она не найдет его? Что, если ей придется вернуться ни с чем? Сможет ли она посмотреть в глаза тем, кто на нее так рассчитывал?
Думать об этом не хотелось. Взглянув на часы, Лили вздохнула и продолжила путь в сторону замка. Если у Пожирателей был тут тайник, она должна была найти его. У нее просто не было выбора. Кто знает, что может быть там скрыто? Опасные артефакты, зелья? Кто-то, кого они держали в заложниках? И что будет, если она встретит кого-то из них?
Сердце Лили похолодело, но гриффиндорка тут же взяла себя в руки. Да, она была одна, но ее не испугает ничто из того, что ей встретится. Как не испугало в тот день, когда она вступила в Орден Феникса. Она отлично знала, чем ей это грозило.
С неба неприятно моросил мелкий дождь. Подняв воротник плаща, Лили поежилась. Судя по табличкам на зданиях, она была уже где-то совсем близко. Эванс замедлилась и осмотрелась.
Рядом была арка, тянущаяся далеко вниз - длинный перешеек, похожий на логово дракона. Такой же темный и таинственный. А по обеим сторонам каменного свода - неприметного вида двери. Возможно, стоило начать с них, проверить, не было ли там посторонних. В конце концов, встреть она неожиданно магглов, она всегда могла прикинуться туристкой, просто туристкой из Лондона, потерявшейся после долгой прогулки по окрестностям. Это было совсем не так далеко от истины.
И все же, магглов в этот час на улицах не было. Наверное, они прятались по домам, смотрели фильмы по телевизору, готовили ужин и играли с детьми, даже не подозревая, что где-то рядом могут находиться Пожиратели смерти.
По коже Лили пробежал холодок, когда вдали она заметила чей-то темный силуэт. Тень проскользнула по улице и скрылась в одном из невысоких двухэтажных домов. Показалось. Настоящий враг не стал бы маячить перед ней, не дал бы ей такого шанса.
Пальцы Эванс сжали волшебную палочку в кармане. Не стоит реагировать на любое движение, это могло бы лишь помешать вовремя распознать опасность. И все же, если кто-то решит на нее напасть, она должна быть готова, она не станет сдаваться без боя.

Не было ничего удивительного в том, чтобы встретить бывшего однокурсника в центре города, даже такого далекого и безлюдного, как Эдинбург. Не было ничего странного, ненормального. По крайней мере, в этом убеждала себя Лили, застигнутая врасплох этим неожиданным появлением.
Операция была под угрозой срыва. Она так и не успела найти то, что ей поручили. И все же отчего-то она даже обрадовалась, увидев знакомое лицо. Слишком уж жутким казалось ей это безлюдное место, словно заколдованное так, чтобы магглы обходили его стороной.
- Бертрам?
Лили улыбнулась, вполне дружелюбно для того, чтобы счесть ее приветствие вежливым, но недостаточно для того, чтобы выглядеть искренним. Впрочем, каким бы слизеринцем ни был Обри, Эванс предпочитала не забивать себе голову расхожими стереотипами о слизеринцах. Не все из них были такими грубиянами, как Мальсибер или Эйвери. И уж конечно, не все восхищались идеями чистой крови, не говоря уж о большем.
В другой ситуации Лили была бы даже рада неожиданной встрече. Они уже давно закончили Хогвартс, и им совсем не нужно было играть в эту извечную вражду двух факультетов, а манеры Бартрама, как и его галантность, располагали к себе не меньше, чем букет цветов. Но сейчас он был совсем не кстати. И его настойчивость, с которой он подхватил ее под руку - видимо, желая проводить ее в столь поздний час, - вызвала у нее легкое удивление.
- Я просто гуляла, ничего особенного. Приехала на пару дней, чтобы отдохнуть от работы. Знаешь, люблю ночной воздух, так легко дышится...
Врать не хотелось. Ложь всегда давалась ей тяжело. Она даже ругала себя за то, что начала так неловко сочинять историю своего путешествия. Было бы гораздо правильнее промолчать, - вот только делать это было уже поздно.
Эванс оглянулась по сторонам, но никого рядом не обнаружила, место было столь же пустынно, как раньше, и отчего-то по спине девушки пробежал холодок. Возможно, дело было просто в легком порыве ветра, в ее ночных кошмарах, преследовавших ее порой даже наяву, в ее тревожности и ожидании чего-то пугающего. Но все же она чувствовала, что что-то было не так. Бертрам просто не мог оказаться здесь случайно. Это было слишком странное совпадение, ведь за последние полчаса она не встретила рядом ни одной живой души.
Присутствие слизеринца стало тяготить ее. Нужно было избавиться от него, немедленно. Иначе она не сможет обследовать это место, иначе ей придется уйти ни с чем. И куда он вообще ее тащит?
Эванс подняла глаза, всматриваясь в лицо знакомого. Тусклый свет фонаря делал все вокруг практически неузнаваемым. Чужим, опасным.
Это было уже совсем не смешно. Если он хотел прогуляться, если хотел предложить ей выпить бокал сливочного пива и вспомнить их школьные годы, он мог это сделать прямо. Он не мог знать, куда она направлялась, ведь они встретились случайно. Так куда же он собирался ее проводить?
- Отпусти мою руку, Берти. Ты делаешь мне больно, - Лили резко останавливается. Плащ взлетает от порыва ледяного ветра, и волшебница вопросительно смотрит в глаза Обри. Чего он хотел от нее? И что его самого привело сюда, в это мрачное место в центре Эдинбурга?

Все выходило совсем не так как должно было. Все шло совсем не по плану. Вот только когда оно вообще выходило так, как она планировала?
Ей нужно было избавиться от слизеринца, и избавиться поскорей. Нужно было вернуться и обследовать то место, где, предположительно, находился склад Пожирателей. Промедление грозило ей срывом. Никто не знает, что именно находилось в этом хранилище. Возможно, что задержись она ненадолго, Пожиратели вернутся туда, и тогда ее проблемы точно не ограничатся одним лишь Обри. Да и разговоры совсем не входили в ее планы, у нее не было на них времени. Не сейчас.
Лили смотрит на Бертрама исподлобья, вглядываясь в черты лица, слабо освещенного светом ночных фонарей. Все тот же профиль, изящный и красивый, те же слегка вьющиеся локоны. С чего она вообще решила, что опасен? Он? Просто мальчишка, вчера окончивший с ней школу.
Нужно было меньше слушать рассказы орденцев. Никто не стал бы принимать в Пожиратели смерти вчерашнего студента.
- Ничего, - отвечает Лили, потирая локоть. Ткань плаща слишком тонкая для такой погоды, и ощущение его пальцев преследует ее еще какое-то время. Прикосновение и в самом деле вызывает у нее дискомфорт. Как вторжение в ее жизнь, на которое она не давала права.
- Разве похоже, что у меня свидание? - чуть резче, чем собиралась, говорит Лили, и тут же внутренне себя одергивает. Это была просто прекрасная возможность избавиться от общества Обри, вот только эта мысль приходит к ней слишком поздно. Она умела лгать, когда это требовалось для дела, вот только ей было непривычно и странно придумывать оправдания. Она была всего лишь стажером в Святого Мунго, а никак не шпионом.
- Ладно, да, ты угадал. Доволен? Я надеюсь, ты не станешь рассказывать Поттеру? Это, кажется, не твое дело, - Лили смотрит ему прямо в глаза и практически кожей чувствует, что Бертрам ей не поверит. Конечно, в их романе с Джеймсом было всякое, но свидание ночью в центре Эдинбурга... - И ты прав, мы уже взрослые. В другой ситуации я бы сама предложила тебе прогуляться. И мне не нужен защитник, Бертрам.
Она смотрит на него внимательно. Страх отступает перед любопытством. Что ему от нее нужно? Для простой вежливости он был слишком настойчив, слишком стремился увести ее от места, где они встретились. Впрочем, может быть, все было намного проще? Может, он тоже был из числа тех, кому она нравилась еще в школе? Чт ж, Лили бы совсем не удивилась. Ведь теперь их и в самом деле не разделяли цвета их факультетов.
- Прости, но я должна вернуться. Меня будут искать.
Очередной блеф и очередная ложь, но Лили это безразлично. Если ложь требовалась для дела, она готова была на нее пойти. Тем более, что их с Бертрамом никогда не связывала дружба. Их вообще ничего не связывало.
- Была рада повидаться, Берти.

Отредактировано Lily Evans (2023-10-05 10:06:36)

Бертрам кажется Лили странным. Взволнованным, немного рассеянным. Даже несмотря на всю ту показную уверенность, которую пытается ей внушить. Совсем не таким она помнила его в школе.
Возможно, все дело в ее лжи про свидание. И вполне возможно, что позже она о ней пожалеет. Они с Обри никогда не были друзьями. Что могло бы помешать ему придумать какую-то глупую историю про нее и рассказать их общим знакомым? Рассказать, что Лили Эванс, правильная гриффиндорка и староста Лили Эванс, встречалась с каким-то типом ночью в центре Эдинбурга. Специально не придумаешь, вот уж точно.
А самым обидным было то, что Джеймс ничего не знал про ее задание. Иначе, конечно же, отправился бы с ней вместе. Узнай он от кого-то о подозрениях слизеринца, Лили было бы совсем не просто оправдаться. Если только она не сможет избавиться от общества Берти и разыскать то хранилище. Тогда она смогла бы объяснить, тогда она смогла бы помочь Ордену.
Но неожиданное признание Бертрама буквально выбивает у нее почву из-под ног. Он в нее влюблен? Еще со школы? Нет, глупость. Или, может, он решил, что если она пошла на свидание с другим, не с Поттером, то и для него она может оказаться свободна? В самом деле, какая разница, с кем проводить время... Это так он о ней думает?
- Я же сказала, что не одна, Берти, - с легким раздражением ответила Лили, сжимая пальцы на палочке в кармане.
Отчего-то от его настойчивости ей стало не по себе. Что-то в его словах не сходилось. Что-то ее настораживало. Не меньше, чем его пронзительный взгляд и весьма агрессивная поза, которой он будто бы хотел подавить ее, сломать.
Конечно, он мог быть в нее влюблен - Эванс это вполне допускала. Она даже допускала мысль, что именно из-за Джеймса он мог так долго притворяться равнодушным. В конце концов, разве не так вел себя Северус?
Нет, Лили была способна принять чужую влюбленность. Тем более, что в школе их разделяли цвета и знаки двух враждующих факультетов, и проявление подобных чувств могло бы навредить скорее самому Бертраму, чем Лили Эванс.
Но что-то было не так. И это что-то было его случайно брошенными словами о слежке.
Он следил за ней? Следил из самого Лондона? Воспользовался тем же камином? Но у него бы это просто не вышло, она была предельно осторожна в своих перемещениях, совсем как ее учили, и "хвоста" за ней точно не было. Вот только зачем ему было лгать? Если только...
- Мне кажется, ты меня неправильно понял. Я не встречаюсь со всеми, кому я нравлюсь, - медленно сказала Лили, отвечая на его пристальный взгляд. - Но спасибо, что признался, я сохраню твой секрет в тайне. А теперь прости, я должна вернуться. Не надо меня провожать.
Эванс разворачивается на каблуках, позволяя фонарю осветить золотистым светом ее рыжие волосы, и идет обратно, от всей души надеясь, что Бертрам не увяжется следом.
Даже если ей показалось, всего на секунду показалось, что он мог быть связан с тем самым хранилищем, она скорее похоронит эти мысли в глубине своей души, чем выдвинет такие обвинения своему старому знакомому. Тем более, тому, кто признался в своих чувствах. Пусть и так глупо.
Нет, Бертрам лишь мальчишка, не Пожиратель смерти. Мальчишка, старавшийся выдать свои фантазии за действительность. И слова про слежку - не более чем, пустая бравада, чтобы заинтересовать ее. Они встретились совершенно случайно, иначе и быть не может.

Лили уходит, не оглядываясь. Она чувствует негодование Бертрама, видит, что он хочет ее остановить. Что не может найти повод задержать ее. Вежливый, искренний Бертрам. Эванс даже жаль, что они были так плохо знакомы, что так мало общались в школе. Она была бы рада это исправить, вот только долг велит ей отступить. Не сегодня.
Возможно, она была слишком строга к нему, наговорив всех этих глупостей. Возможно, он не заслужил столь резкого отказа. В конце концов, он лишь спросил ее, а не схватил за плечи, останавливая. И он не стал ее удерживать. Это было по-своему благородно.
Конечно, ни о каком свидании не могло быть и речи, она вполне счастлива с Джеймсом, она собирается за него замуж. Но все же стоит в следующий раз объясниться с ним. Ведь никто не заслуживает того, чтобы с ним были жестоки.
Улицы совершенно пустынны, и Эванс сейчас этому рада. Еще немного, и она доберется до цели, выполнит свое первое задание. Наверно, ее за это похвалят, а Дамблдор поручит ей что-то более серьезное. Более серьезное и более опасное, чем просто найти нужную дверь в центре Эдинбурга.
Но сколько бы Лили себя не убеждала, что ей не было страшно, что это лишь задание для первокурсника, на самом деле страх присутствует в ней незримо, скрытый в длинных тенях зданий, в отсветах фонарей на мрачных фасадах домов, в стуке каблуков по тротуару, мощенному камнем.
Странное, иррациональное ощущение чужого присутствия возникает где-то в глубине подсознания. Как будто ее касается чей-то взгляд, пытливый, внимательный, от которого ничего нельзя скрыть. Эванс оглядывается назад, через плечо, но никого не замечает. В темноте мелькают лишь тени, следящие за ней из-за угла, которые будто приближаются к ней, окружают ее, чтобы напасть. Внезапно. Без предупреждения.
Палочка мелькает в руке девушки, пока она оглядывается у входа в арку. Незаметно, она не хочет выдавать своего намерения. Если за ней в самом деле следят, палочку стоит держать ближе к телу, чтобы не лишить себя надежды на то, чтобы защититься. Так их учили.
Наконец, Эванс медленно, очень медленно заходит в арку. Ноги буквально вязнут, лишая ее способности передвигаться быстро. Или это страх, или с этим местом и в самом деле было что-то не в порядке. Лили буквально кожей ощущает магию, которой оно пропитано. Защитную магию.
Это совсем ничего не значит, - говорит она себе с долей неуверенности. Многие места были защищены от магглов, от их настойчивого внимания, от необдуманных действий. Это было вполне нормально. И все же... Все же она знает, что цель была уже совсем близко.
И вот она видит дверь. Сложно сказать, как именно она поняла, что эта дверь та самая, но первое, интуитивное чувство кажется ей самым верным. Лили дергает за ручку. Закрыто. Тогда, не долго думая, она взмахивает волшебной палочкой.
- Алохомора! - свистяще неровный шепот.
Что бы там ни скрывалось, скоро она это узнает. Нет никаких причин бояться. Она все же была настоящей гриффиндоркой, бесстрашной и упрямой.
И, постояв секунду в нерешительности, Лили тянет дверь на себя.

Все происходит слишком быстро. Лили не успевает отреагировать на внезапное нападение. Так коварно, из-за спины, в тот самый момент, когда она была уже почти у цели. Кто бы на нее ни напал, он точно знал, что скрывалось за той дверью.
Теперь все было напрасно, Лили не сделала главного. Не смогла выполнить задание Ордена.
Осознание этого приходит позже, когда она открывает глаза в темноте, в совершенно незнакомом месте, лежа на пыльном холодном полу, с трудом находя в себе силы, чтобы подняться. Каждое движение отзывается внутри тупой ноющей болью.
Если это была цена за то, чтобы стать одной из них, из тех, что помогал ловил Пожирателей, она готова была на это пойти. Вот только как оправдаться за то, что из-за ее действий Орден лишился важного преимущества? Пожиратель, который атаковал ее, который перенес в это место, наверняка уже сообщил своим о том, что их раскрыли.
Она не знает, сколько прошло времени. Все слилось один водоворот событий, столь стремительных, быстрых.
И все из-за этого Бертрама. Из-за того, что она встретила его, заговорила. Приди она на несколько минут раньше, ничего бы не случилось. Приди она раньше, она уже воспользовалась бы сетью каминов и была бы уже с докладом у Дамблдора.
Но делать было нечего. Поражения тоже нужно уметь признавать.
Шорох и легкий шелест ткани привлекают ее внимание. Лили поднимает голову. Глупо было даже рассчитывать, что ее оставят в покое. Не после того, что она сделала.
Слова Пожирателя звучат издевательски, насмешливо, с затаенной злобой. Ему интересно, кто ее послал. Ей же - где, Мерлин побери, ее палочка. Осознав, что в кармане ее нет, Лили шарит рукой по полу, от всего сердца надеясь, что она не осталась лежать там, у двери. События путаются в ее голове, словно после сильного удара. Он оглушил ее заклинанием?
Эванс всматривается в темноту перед собой и видит, как блестит его маска. Голос, конечно же, изменен, и вряд ли бы она узнала его, даже если бы захотела. В памяти снова всплывает лицо Бертрама Обри, далекое, как из другой жизни. Был ли он как-то с этим связан? Мог ли знать об этом месте? Нет, невозможно, немыслимо.
- Понятия не имею, о чем ты.
Если лучшая защита, это нападение, то у нее вполне неплохо получалось. Только голос звучит резче, злее. Она ненавидит его всей душой. Того, кто стоял сейчас рядом, ожидая, что она сдастся.
Пытаться аппарировать, вероятно, бессмысленно, он наверняка уже наложил антиаппарационные чары. Можно было бы добраться до двери, или отвлечь его, или сбить с ног. Все средства были бы хороши.
Но лучше всего было бы найти в темноте палочку. Должно быть, она просто выскользнула у нее из кармана. Маггловский плащ не был предназначен для такого, ничего удивительного. К тому же, в такой темноте было сложно что-либо различить.
- Гордишься, что напал на девчонку?
Вызов и ненависть - вот все, что у нее есть. Если это его отвлечет хоть ненадолго - прекрасно. Это даст ей главное - время.

Он не убил ее сразу, и это было уже неплохо. Лили прекрасно понимала, что попала в ситуацию, выхода из которой могло просто не быть. Если, конечно, она не доберется до собственной волшебной палочки. Она ведь должна быть где-то рядом. Лили не могла ее просто выронить. Нет, никогда бы этого не случилось.
Страх отступил, освободив место холодному рассудку. Ей никогда не доводилось соображать так быстро. Мысли с лихорадочной скоростью проносились в ее голове. Если она выронила палочку где-то здесь, лучше притвориться, что она напугана, что от полученного удара не может подняться.
А голос между тем все говорил. Резко, отрывисто. Она чувствовала его приближение, чувствовала его дыхание, его голос был везде, обволакивал, звучал эхом, повторяясь снова и снова. И вдруг пальцы нащупали на полу что-то длинное. Длинное и гладкое, - такое знакомое и приятное прикосновение. Даже не глядя, Эванс знала, что это ее палочка. Она была с ней, рядом. Шанс был только один, она должна была это сделать.
И в этот самый момент он наставляет на нее свою. Он угрожает ее убить. И Лили знает, что он не шутит. Зачем она нужна, если никогда, никогда не станет делать то, что он просит.
Слишком близко. Дыхание перехватывает, пока пальцы судорожно пытаются дотянуться до палочки, зажатой где-то между стулом и шкафом. Еще немного, и она достанет, еще немного, и тогда...
- Я никогда не предам тех, кто верит мне.
Выплевывает ему слова в лицо. С ненавистью, ожесточением. Если кто-то считает, что добро обязательно должно быть слабым, беспомощным, он ошибается. Свет всегда будет сильнее Тьмы.
Лили видит себя будто со стороны. Ей совсем не страшно. Ей отчаянно хочется не просто сбежать, ей хочется одержать победу. Дамблдор прав: никто из них не был в безопасности. А значит, и не было смысла прятаться.
Когда будет нужно, она будет готова, будет готова встретить опасность лицом к лицу, будет готова отразить атаку. И даже если шансов на победу будет ничтожно мало, она никогда не перестанет бороться.
Она верила в идеалы. Ведь это было то, ради чего стоило жить.
Секунды тянутся вечность. Секунды складываются в причудливую мозаику времени. В которой прошлое пересекалось с будущим, в которой настоящего не было. Лишь секунда между до и после.
Она никогда не даст ему возможность добраться до нее. Ведь она намного сильнее, чем он думал.
Зеленые глаза смотрят прямо и смело. Палочка зажата в руке. Даже если он опередит ее, это будет неважно. Она не погибнет вот так, безоружной, съежась на ледяном полу. Нет, у нее достаточно сил, чтобы защищаться.
И совсем не страшно проиграть, если ты делаешь то, что должен.
- Ступефай! - Эванс направляет палочку на Пожирателя в маске, на того, кто бросил ей вызов. Вскакивает с места, отшатываясь к стене, спиной упираясь в дверцу шкафа.
Она не доставит ему такой радости - убить ее слабой.

В самом ли деле она не боялась? Или ей это только казалось? Лили не знала. На страх, как и на другие эмоции, у нее просто не осталось времени. Страх мог бы задержать ее, остановить. Но, к счастью, она давно его в себе победила. Давно научилась управлять своими эмоциями, чтобы оставлять их в стороне, когда это было нужно, прятать под замок где-то глубоко внутри.
Пусть позже они вырвутся наружу - не страшно. Пусть потом, в тишине пустой квартиры, вдали ото всех, она бы стала кричать от ужаса, просыпаясь ночью в холодном поту. Пусть. В этот не было ничего предосудительного, ведь каждый имеет право на это. Но сейчас Лили не могла себе этого позволить. Страх был непозволительной роскошью, страх стоил слишком дорого. Она не доставит ему такого удовольствия.
О, Лили верила, что ее Пожиратель, и правда, не раз изводил своих жертв. Мучил, доводя до беспамятства, возможно, даже и до безумия, а затем жестоко убивал. Она могла себе это представить. Наслаждение в его голосе звучало столь искренне, столь явно, что совсем не было похоже на дешевую уловку. Он, действительно, умел наслаждаться болью, страхом своих жертв.
Вот только Эванс никогда не была жертвой. И если он хотел причинить ей боль, ему стоило постараться сильнее. Ведь физическая боль ничто по сравнению с болью, которую у нее вызывал страх за ее близких. За тех, кто доверял ей. Сделай он что-то Петунии, Марлин или Джеймсу... О, она бы нашла его даже на том свете. Не испугалась бы ничего, лишь бы посмотреть ему глаза, чтобы сорвать с него эту проклятую маску и отдать его аврорам. Она никогда не стала бы смириться с этим.
Заклинание, сорвавшееся с кончика ее палочки, ударяет точно в цель. Лили почти физически ощущает его боль. Боль, столь неожиданную, унизительную. Еще секунду назад он чувствовал себя хозяином в этой комнате, думал, что может сделать с ней все, что пожелает. Теперь же их шансы сравнялись. Теперь у нее была ее палочка.
Лили совсем не испытывает удовольствия, ударив противника. Она никогда бы не стала так унижаться. Всего лишь самозащита, не более. Она не такая, как он. Она никогда такой не станет.
Секунда промедления, пока Эванс решает, что делать дальше - и Пожиратель опечатывает стены комнаты антиаппарационным заклинанием. Она все же ошиблась. Если бы она чуть поторопилась, если бы не стала терять драгоценные секунды, она могла бы аппарировать. Если бы только она не хотела ему так отчаянно доказать, что она чего-то да стоит.
Глупо. Это было просто отчаянно глупо.
Эванс отправляет в сторону Пожирателя обездвиживающее заклинание, надеясь остановить его, но снова опаздывает, он уже успел наложить защитные чары. Еще секунда потеряна. Даже опережая на полхода, он обладал неоспоримым преимуществом.
И все же, в свете мелькающих заклинаний, осветивших на несколько секунд мрачную комнату, Лили успевает заметить расположение двери. Совсем рядом с ним. Ближе, чем хотелось. И Эванс, не думая, бросается к ней. В несколько шагов преодолевает расстояние и хватается за ручку, повернувшись к нему спиной.
Ощущение дежа-вю возникает внезапно, будто из глубины подсознания. Это уже было сегодня, и это обязательно должно было повториться. Если судьбе так нравятся совпадения, это был просто прекрасный повод посмеяться.
Даже если он ее остановит, если силой оттащит от двери, Лили все же не перестанет бороться. Ведь, в отличие от него, у нее было то, что ей было дороже жизни, то, за что было не страшно умереть.
И никакой страх не способен бы был проникнуть в нее, не способен был ее задержать. Потому что она точно знала, ради чего живет.

Где-то в глубине души Лили знает, что не стоило вот так поворачиваться к нему спиной. Ей не хватило времени, чтобы открыть дверь. Это было почти предсказуемо.
Но попробовать все равно стоило. Ведь всего несколько секунд - и она была бы на свободе. Всего несколько секунд - и она бы, выбежав через дверь, аппарировала бы куда-то недалеко отсюда. Хотя бы к камину, который и привел ее в Эдинбург.
Но отчаянная попытка сбежать стоила ей слишком дорого.

Заклинание настигло ее в тот самый миг, когда Лили готова была выбраться из клетки.
Голос прозвучал так четко, так явственно, словно впечатываясь в сознание, и все стало совсем неважным, бессмысленным. Голос был реальным, в отличие от всего остального, что будто бы погружалось в густой туман.
Реальность стала почти неотличима от вымысла. В реальность вмешивался его голос, такой властный, уверенный. Который точно знал, что ей делать.

Эванс дернулась, стараясь отогнать от себя наваждение, вызванное этими мягкими шелестящими звуками, такими манящими, очаровывающими, старавшимися захватить ее полностью, - без грубой силы, без обмана - просто заполучить ее всю себе. Но как ответ на ее нелепую попытку сопротивляться она ощутила тупую боль в затылке, словно от удара тяжелым предметом. В сопротивлении не было смысла.

Мягкая тишина обволакивала, накрывала ее с головой нежнейшим одеялом, усыпляла все инстинкты, чувства, тревогу. Это было почти приятно. Ни о чем не беспокоиться, не волноваться, просто отдаться этому приятному ощущению. Ощущению, что кто-то другой знает, что делать.

И зачем было спорить с тем, кому так хотелось подчиниться? Это казалось почти безумием. Еще до того, как он произнес свою просьбу, Эванс знала, что готова, что желала ее выполнить. Что сделала бы все, что бы он ни попросил.

Лили повернулась к нему медленно, уже готовая протянуть свою палочку. В этом не было ничего необычного. Он не стал бы причинять вреда той, что готова была ему подчиниться. Может быть, даже помог бы ей выбраться. Для этого Лили всего лишь нужно было отдать ему волшебную палочку. Совсем небольшая плата за освобождение.

Вот только при одном только взгляде на него, на эту маску, от которой будто веяло могильным холодом, девушка вдруг вспоминает, кто она такая и почему здесь находится. Он вовсе не собирается ей помогать. Его цели далеки от этого.
Мысли путаются, и Лили не может найти среди них главную. В ней живет будто кто-то еще. Кто-то чужой, кто-то, кто совсем не желал ей добра.

Палочка дрогнула в руках Эванс, и она опустила руку, так и не передав ее Пожирателю. Если бы только она могла не видеть его маски, если бы только память услужливо не подсовывала ей картинки ее прошлого. Того, в котором Пожиратели смерти угрожали ее близким, ее будущему. Того, в котором она боролась с ними, того, в котором готова была умереть за свои идеи и взгляды.

Лили никогда не учили сопротивляться империусу, она не была аврором. Она не знала, как сложно сопротивляться чужой воле, когда все внутри буквально просит подчиниться, подчиниться и отдать контроль над собственным телом.
И все же воспоминание о Джеймсе, об Ордене, о Марлин было слишком сильным, определяющим.

Последние иллюзии развеялись, словно дым, оставив ее одну наедине с ним. Одну наедине с Пожирателем смерти, который еще, казалось, не понял, что заклинание развеялось словно дым.

Лили сжала палочку. Она уже знала, что сделает.

- Прочь из моей головы! Экспеллиармус!

Отредактировано Lily Evans (2023-10-16 08:44:51)

Эванс не ожидала, что заклинание сработает, что ей удастся обезоружить противника. Она вообще не была уверена, в состоянии что-то противопоставить ему. Она была всего лишь девчонкой, попавшей в неприятности, и не умела сражаться так, как это делали авроры. Остается полагаться лишь на инстинкты и на знания, полученные в школе.

Но знаний оказывается недостаточно, когда Пожиратель набрасывается на нее сверху, свалив с ног. Лили буквально задыхается под его весом. Он слишком сильный, слишком ловкий. Он даже ухитряется каким-то образом выхватить у нее из рук палочку. Ее последнюю защиту. Было глупо лишаться ее вот так.

Когда дверь открывается под их весом, когда он падает на нее, у Лили возникает дикая, безумная мысль бежать. Она дергается в его объятиях, стараясь развернуться и хоть как, хоть ползком, хоть на коленях выбраться, наконец, на волю. Свобода так близко, так недостижимо близко - маячит впереди незримой тенью. Если бы она только могла столкнуть его с себя, если бы у нее была палочка...

Лили упирается ладонями ему в грудь, отталкивая его. Она пытается достать до его лица, чтобы стянуть с него маску, чтобы хоть немного уравнять шансы. Его дыхание отвратительно. Его прикосновения, такие собственнические и грубые, заставляют ее лишь плотнее стиснуть зубы. Она не доставит ему такого удовольствия, не станет кричать и звать на помощь. Очевидно, что в этой глуши можно было рассчитывать только на себя.

Ей нужно всего немного, всего лишь стащить с него эту проклятую маску. Ей нужно знать, кто скрывался под ней, она не могла упустить такой возможности. Ведь если ей и удастся выбраться отсюда живой, она не могла уйти вот так, с пустыми руками. Она должна была сообщить Ордену информацию. Вот только он не дает ей такой возможности. Слишком поздно.

Никогда раньше она не испытывала такой боли. Никогда раньше не думала, что способна чувствовать свое тело так остро. Будто миллиарды иголок пронзают ее насквозь, будто кости кости ломают, а кожу поджигают на медленном огне. Лили не слышит своего крика, она чувствует только боль, разрывающую ее тело на части, заставляющую ее сжаться и забиться в судорогах, как будто по ней прошлись каленым железом.

Боль захватывает все ее сознание, лишая ее воли. Она могла бы сбежать, если бы только захотела, могла бы сбежать, если бы только ей удалось унять эту боль внутри. Лежа на земле, в грязи, затуманенным взглядом Лили смотрит туда, где была свобода. Если бы только она могла вырваться, если бы могла унять эту дикую пульсирующую боль.

Лили делает отчаянную попытку отползти в сторону, но второе заклинание настигает ее. И вместе с болью ее накрывает приятная пустота, туман, заполняющий сознание, не способное вынести такой пытки. Она почти не чувствует боли - ее слишком много, каждая клеточка ее тела горит, объятая пламенем.

Она не знает, сколько это длится. Время сжимается до одной точки, и в нем сливается то, что было до и после. С огромным трудом, тяжело дыша, Лили поднимает взгляд на Пожирателя в маске. Ему нравится видеть ее страдания, нравится мучить ее. И знает, что, как бы ему ни нравилось это, ему от нее нужно было что-то еще. Ему нужно было то, что было в ее голове. Информация.

- Тебе стоит стараться лучше, - произносит она негромко. Заставить его ошибиться, заставить поддаться эмоциям.

В голосе Лили не чувствуется страха. Ей страшно, смертельно страшно, но она ни за что ему этого не покажет. Не доставит такого удовольствия. Если бы только она смогла вырвать у него из рук палочку...

Отчаянная попытка Лили сбежать неизбежно провалилась. У нее было слишком мало сил, чтобы сопротивляться. Боль заполняла все ее существо, лишая способности мыслить рационально. Он куда-то тащил ее. Куда-то, зачем-то. Снова в ту комнату, на кровать. Как мешок, набитый тряпьем, совсем не как девушку.

Лили было уже почти не страшно. Страха оказалось слишком много. Слишком много, чтобы ему поддаваться. Он не сможет убить ее дважды - это, к счастью, никому не под силу. А один раз она уже попрощалась с жизнью, когда открыла глаза, лежа на холодном полу, увидев его над собой.

Ее не пугали ни резкость движений, ни его грубость. Она совсем не ждала, что он станет с ней церемониться. В конце концов, ей почти удалось раскрыть их секрет, найти логово Пожирателей смерти. Почти удалось выполнить свое задание. Он только защищал собственную шкуру. Это он боялся ее. Ее и секретов в ее голове.

Но что действительно пугает Лили, так это маска на его лице. Сорвать бы его, обнажить его сущность, чтобы просто уравнять шансы. Чтобы хотя бы перед смертью посмотреть на своего мучителя. Лили забирается с ногами на кровать, надеясь использовать свое положение, чтобы напасть на него, вырвать палочку из рук - ее палочку - вцепиться в лицо и сорвать маску. Он должен видеть ее страх, должен чувствовать его. Он должен ей верить.

- Тебя это не касается, - шепчет Лили так тихо, что совсем не уверена, что он может ее слышать. - Я ничего не скажу, тебе придется убить меня.

Слова звучат зло, ожесточенно. Лили видит, как палочка дрожит в его руках, не желая слушаться. Ее палочка предназначена для светлой магии, а совсем не для непростительных заклинаний.

- Почему бы тебе не снять маску, а? Мы все равно знаем, чем это кончится.

Слова даются ей тяжело. Боль пульсирует в висках, разливается волнами по телу, обессиленному, уставшему, измученному пытками. Она явственно ощущает прикосновения его рук к своим запястьям, запечатленными навсегда в памяти, его дыхание на своем лице, сдавленное, мучительное. Он испытывал удовольствие, пытая ее, сжимая ее в своих объятиях. Со всеми ли было так?

Он ее убьет, это почти неотвратимо. Почему бы не рискнуть, почему бы не попробовать вырвать палочку у него из рук, совсем по-маггловски. Он назвал ее грязнокровкой, стоит оправдать это прозвище. Лили лихорадочно соображает, пытаясь вспомнить, где Пожиратель оставил свою палочку и сможет ли до нее добраться.

Палочка направлена ровно на нее, - туда, где находилось ее сердце. Всего одно движение, и она будет на свободе. Всего одно движение... Только бы унять эту невыносимую боль в теле, эту дрожь в пальцах, только бы в ее голове наконец появилась прежняя ясность.

И вдруг она понимает, что другой возможности просто не будет. Или сейчас, или никогда. И, откинув все сомнения, Лили бросается на Пожирателя, стремительно, как хищник в прыжке, вырывая у него палочку,
наставляя на него и судорожно сжимая обеими руками, чтобы случайно не выронить на пол.

- Ступефай!

Не собираясь дожидаться, пока он придет в себя, Лили вскакивает с кровати и снимает опечатывающее заклинание с двери. В один прыжок преодолевает расстояние до нее и распахивает, вдыхая столь желанный запах свободы.