Фалмут кипит: трибуны ревут, болельщики выкрикивают что-то разное, но одинаково страстное, а воздух вибрирует от напряжения. Рошель Трэмбли сидит в отсеке для персонала, то и дело приподнимаясь, чтобы получше видеть происходящее на поле. Она в форме сборной Англии — строгое синее одеяние с белыми вставками кажется ей совершенно чуждым. Релли вертит край мантии пальцами и с лёгкой тоской думает, как бы ей сейчас шло ярко-розовое с чёрным, цвета её родных квоффельеров. Но, как ни странно, мысли о форме не мешают ей наслаждаться матчем.
Её кружка со сливочным пивом уже наполовину пуста, а голос осипает от постоянных криков. Впрочем, это ничуть её не останавливает. Когда Уимбурнские осы перехватывают квоффл, она вскакивает на ноги, размахивая руками:
— Вперёд, полосатики! Вы сможете!
Но стоит Сенненским соколам провести внезапную атаку, она тут же сменяет сторону, подпрыгивая на месте:
— Ах, вот это да! Faucons, покажите им, кто тут хищник!
Она увлеченно следит за игроками, её глаза сверкают от азарта. Бладжеры проносятся в опасной близости от голов, от этого напряжение только возрастает. Каждый мощный удар заставляет Релли сжиматься, а сердце на миг замирает.
— Non, non, аккуратнее же, — бормочет она себе под нос, прикладывая кружку к губам, чтобы отвлечься от напряженного момента.
Когда один из загонщиков с особой силой запускает бладжер, она чуть не роняет пиво, рефлекторно отмахиваясь свободной рукой, словно пытается отогнать мяч:
— Это что такое?! Вы мне работу ищете, да?
Коллеги в отсеке обмениваются взглядами, усмехаясь, но Рошель этого не замечает. Её внимание приковано к игре. Осам удаётся отразить атаку, и она снова оказывается на ногах, размахивая руками:
— О-о-о! Полосатики, так держать!
Попадание! Ещё десять очков в копилку Уимбурнских ос, и трибуны взрываются аплодисментами. Релли хлопает вместе с ними, но тут же переключается на соколов, которые готовят ответный манёвр.
— Вон тот, с золотыми манжетами! Да, ты! Лети быстрее! — кричит она, указывая пальцем в воздух.
Трибуны ревут, поддерживая атаку соколов, а Релли поднимается на носочки, вытягивая шею, чтобы не упустить ни секунды. Оказывается, именно этот игрок из Сенненских соколов бросает мяч, и она кричит вместе с толпой:
— Вот это бросок! Bravo!
Несколько секунд поле кажется абсолютным хаосом. Метлы проносятся мимо, почти касаясь друг друга, игроки выкрикивают что-то, а в воздухе слышен жужжащий звук. Релли, зажав кружку пива обеими руками, едва удерживается от того, чтобы снова не вскочить.
Всё меняется так быстро, что она начинает размахивать руками, словно сама пытается помочь то одной, то другой команде. Её соседи снова смеются, но она в ответ только машет рукой.
Сенненские соколы получают очередные десять очков, и Рошель ликует вместе с их болельщиками. Но тут же возвращается внимание к осам, которые пытаются отбить атаку. Она прикусывает губу, сжимает пальцы, пока они не отбивают мяч.
— О, это было близко! Отлично сыграно!
Трибуны всё громче, и кажется, напряжение достигает своего пика. Рошель прикладывает кружку ко лбу, будто пытаясь остудить горящие щеки. Её голос осипает окончательно, но это её совсем не беспокоит. Она поднимает кружку вверх, размахивает ею, как флагом, и кричит уже на чистом французском:
— Allez, mes petits héros! Покажите им!
Игра продолжается, Рошель увлеченно следит за каждым движением, размахивая руками, свистя, топая ногами. Этот пятничный вечер превращается в её личный праздник, где нет ни работы, ни забот — только азарт, веселье и магия спорта.

Фалмут гремит раскатами голосов, а оранжеватые лучи низкого солнца уже начинают удлинять тени игроков, мчащихся по полю. Рошель Трэмбли, всё так же сидя на своём месте в отсеке для персонала, склоняется вперёд, почти полностью свесившись с перил. Мантия сборной Англии, строгая и синяя, при каждом её движении слегка шелестит, а белые вставки то и дело мелькают, когда она вскакивает или снова усаживается. Сливочное пиво в кружке плещется, грозя вылиться на её колени.
Внимание Рошель притягивает один из загонщиков Уимбурнских ос: он явно крупнее среднего, и в руках у него сверкает бита, которой он раз за разом перенаправляет бладжеры прочь от своих сокомандников. Каждый очередной удар звучит гулким эхом по стадиону. Зрители дружно вдыхают, когда тяжёлый чёрный мяч, будто орудие казни, на огромной скорости отправляется в сторону соперников.
— Вот это да, как рискованно... — тихонько шепчет Рошель, пытаясь углядеть лицо загонщика сквозь летящие вокруг метёл и полосатых плащей. Ей кажется, что тот без устали отбивает одну атаку за другой, а напряжение рисует складки на его лице.
На другом краю поля охотник Сенненских соколов с серым плащом мчится к кольцам, сжимая квоффл. Рошель прикусывает губу: ещё несколько мгновений — и счёт может снова измениться. Вокруг раздаётся многоголосый рёв, игроки проносятся мимо, готовые сцепиться друг с другом за каждый метр. Она замечает, как загонщик ос резко поворачивает и берёт курс на соперника, а воздух будто натягивается невидимой струной.
— Ну же, ну же, только обойдитесь без... — Рошель не успевает договорить, резко отшатнувшись от перил, когда очередной бладжер просвистел в паре метров от неё и столкнулся с ограждением.
— Mon dieu, — выдыхает она, прижимая к груди кружку. Сливочное пиво плескается чуть ли не на её мантию, и Рошель поспешно отставляет напиток в сторону, чтобы не расплескать остатки. В отсеке тут же кто-то из коллег поворачивается к ней и ухмыляется. Но она лишь отвечает лукавой улыбкой, снова устремляя взгляд на поле.
Соколы и Осы сливаются в беспрестанной круговерти. Комментатор надрывается, выкрикивая фамилии игроков, а счёт едва успевает обновляться. Рошель невольно опирается о край перил, стараясь удержать равновесие, когда внезапно раздаётся короткий свисток. Но это всего лишь судья, сигнализирующий о нарушении, и ничего более серьёзного не происходит.
На мгновение на поле воцаряется затишье, и Рошель успевает сделать жадный глоток пива, чувствуя, как прохладная сладость успокаивает пересохшее горло. Напряжение, кажется, нарастает с новой силой: судья объявляет штрафной, и команды занимают позиции.
— Только бы без переломов, — бормочет она, скрещивая пальцы. Но видит, как в ближайшем ряду кто-то в мантии целителя судорожно машет ей палочкой — это зовут на замену. Вероятно, очередная травма? Или же поступил срочный приказ усилить контроль на самом поле?
Рошель кривится: сидеть на трибунах, с пивом в руках и с обзором на весь стадион, куда приятнее, чем бегать внизу у колец. Но выбор невелик. Она быстро смахивает несуществующие крошки со своей синей формы, снимает её одним точным движением и меняет на стандартную лимоновую мантию целителя. Контраст между профессиональным одеянием и её привычной яркостью заставляет её тихо вздохнуть.
— Bien, придётся поработать, — шепчет она себе под нос, окончательно выравнивая воротник.
Вытянув палочку, Рошель одним плавным движением исчезает с трибун. С тихим хлопком она появляется возле самой линии поля, куда уже и стекаются другие целители. Вид отсюда совсем другой: снизу нельзя охватить весь масштаб матча, а крики болельщиков звучат как гул прибоя. Она щурит глаза, пытаясь разглядеть метущиеся по небу фигуры, и только по реву толпы понимает, кто именно сейчас в атаке.
Скользит взглядом мимо загонщика в полосатом плаще, мимо охотника в сером, что снова прорывается сквозь толпу игроков. Нервно облизнув губы, Рошель невольно протягивает ладонь туда, где совсем недавно была её кружка. Но, конечно, теперь руки пусты, и приходится довольствоваться более приземлёнными вещами: по колени в лимонной мантии, слушая стук сердца и ощущения собственной беспомощности, Рошель ждёт возможных сигналов о травмах.
— Впереди, наверное, всё самое интересное, — произносит она вполголоса, впившись взглядом в верхние ряды трибун. С высоты там наверняка лучше виден весь полёт. И пиво пить гораздо удобнее. Но выбора нет: она терпеливо ожидает, скрестя руки на груди и стараясь удержать азарт матча хотя бы в памяти.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (2025-01-04 15:45:24)