Она всё ещё чувствовала себя в доме Джона гостьей, хотя жила там уже несколько недель. Она и Долиш встречались чуть более полугода, и она регулярно оставалась у него и некоторые её вещи постоянно находились здесь, вроде сменного комплекта аврорской формы, какой-то гражданской одежды, если доводилось провести время вместе вне дома, или гигиенических или лекарственных зелий, но это было не то же самое, как когда Доркас сюда перебралась полностью.

Они это не обсуждали, если подумать. Это случилось по сути незаметно. Джон вроде бы даже не предлагал напрямую съехаться, но, когда их отношения приблизились к юбилейной отметке, Доркас обратила внимание, что в ванной комнате произошла перестановка, из-за которой освободилось немного пространства под флаконы и баночки, и тоже самое обнаружилось в спальне, когда однажды перед завтраком она полезла за не_своей любимой рубашкой Долиша с пятнышком на рукаве и увидела, что в шкафу появились зазоры, а в ящике под обувь — места, словно приглашающие их чем-то заполнить по своему разумению.

Доркас с этим не спешила. Она поняла намёк, хотя и не сразу, потому что изменения были постепенными и не бросались в глаза, и она определённо оценила ту часть, где Джон не использовал какое-либо давление, позволив прийти к этому осознанию самостоятельно — он будет рад, если ты больше уйдёшь; он хочет, чтобы ты осталась.

Но Доркас ещё с месяц после этого не оставалась и уходила. Её последние отношения с Уилфом Хэйфилдом развалились вскоре после того, как они попробовали съехаться, потому что совместная жизнь выявила кучу дыр и проблем, которые, казалось, не существовали при раздельном проживании. А Долиш, в отличие от Хэйфилда, был не просто парнем из смежного отдела Министерства, с которым она попыталась, но не получилось, нет, они вместе работали и не просто виделись в Аврорате, будучи коллегами, он был вдобавок ко всему её напарником, и она против воли ощущала некую ответственность: если она разрешит себе остаться и всё рухнет так, что половина штаб-квартиры почувствует, то это будет её вина, потому что она допустила это, когда она и Джон ещё не были готовы. Не говоря уже о совместной деятельности с Орденом Феникса.

Поэтому Доркас выжидала. Мерлин свидетель, терпение не её добродетель, но она старалась держаться в стороне от непоправимых поступков и действий и наблюдала, ожидая знак, который бы подсказал, что можно делать следующий шаг. Она даже заказала дубликат портключа до дома родителей, чтобы иметь возможность добраться туда прямиком от Долиша при необходимости. Взяла в собой книгу, которую иногда читала, если появлялась минутка — “Искусство войны” Сунь Цзы.

А потом Джона объявили пропавшим без вести, похищенным Пожирателями смерти, официально при исполнении, неофициально на службе у Ордена, и всё рухнуло по совершенно другой причине, когда война перестала быть искусством.

В тот день Доркас не вернулась к себе, а пошла к Долишу в пустой дом. Она знала его систему безопасности, поэтому смогла сойти за свою, не побеспокоив Далию. Она надела не любимую рубашку, как обычно, хотя спать предпочитала в ней, а ту, что, кажется, Джон носил в их последнюю встречу и которая пахла им больше всего, после чего плакала всю ночь и несколько следующих, проклиная себя за то, что она, отчаянная сорвиголова, в кои-то не смогла рискнуть, но не осознавала последствий, пока не стало поздно. Поздно, конечно, не стало, потому что через несколько дней она вместе с другими членами Ордена вытащили его из плена Пожирателей и вернули домой, и в этот раз Доркас не ушла, решив, что чем потерять его, ни разу не имея, потерять, имея. Сомнительное, но всё-таки утешение.

Было непросто по первости. Долиш какое-то время не помнил её, заставив Доркас в полной мере вкусить плод под названием ирония судьбы, но в какой-то момент это тоже решилось. И можно было даже налаживать совместный быт. Она перенесла большую часть своего скарба, разложив по выделенным местам. Но всё ещё ощущала себя немного посторонней без Джона. С ним это действительно напоминало дом, но без него пока это было всего лишь здание, с дорогими воспоминаниями, но не более того. Она знала, где что находится и как всё устроено, но в одиночестве здесь были какие-то неловкость и непривычность, стойко и неприятно напоминающие о том периоде, когда Долиш считался бессрочно сгинувшим, и требовалось время, чтобы обжиться и перестать ассоциировать пребывание в этих комнатах и коридорах с блужданием в тревоге и паранойе.

Несмотря на это, она всё же настояла на том, чтобы их смены в основном полностью совпадали. Это не было сложным делом, учитывая, что они и так были частыми партнёрами на вызовах друг для друга. И несколько недель их табельное расписание было идентичным, пока сегодня Джона не призвал долг. Это был их законный выходной, но Долиш заверил её, что это займёт всего несколько часов, пока он будет давать показания в суде, а потом будет полностью в её распоряжении (она даже подумала, каких именно). Но до тех пор Доркас была предоставлена сама себе и делала всё возможное, чтобы не скатиться в психоз.

Готовка и уборка были исключены (не то чтобы это когда-то было способно её уравновесить), потому что бытовые заклинания Джону давались куда лучше и сами эти процессы нравились ему настолько, что отнимать у него их при его ОКР было бы почти преступлением. И она пока не доверяла себя настолько, чтобы ухаживать за растениями Долиша, хотя в его отсутствие она за ними приглядывала и молилась, чтобы они не умерли от её забот. Но это не мешало ей ходить в оранжерею и наслаждаться местной атмосферой умиротворения, чтобы привести нервы в порядок.

Так что скоротать время до возвращения Джона Доркас решила за чтением книги, устроившись в волшебном шезлонге среди самых неприхотливых созданий, которым бы её присутствие не навредило. Те, что нуждались в особых условиях содержания, Долиш держал в отдельной части оранжереи, куда Доркас лишний раз не совалась, чтобы не дай Аргетлам никого ненароком не убить, ибо, кажется, там даже дыхание было чревато, а проверять наверняка как-то не хотелось.

Доркас как раз была на середине главы, но отложила чтиво в сторону, чтобы отпить мандрагоровый джулеп Джона (летний безалкогольный коктейль на основе тонизирующего сока мандрагоры, вместо бурбона, особенно бодрящий в первой половине дня, по рецепту Долиша), когда Далия подала сигнал чужаках на территории. Названная в честь матери Джона, Далия представляла собой очень натуралистичную копию георгинов, хотя и ненастоящих, но зачарованных так, чтобы распускаться и шуршать при прорыве периметра. Долиш был слишком осторожен, чтобы давать своим оппонентам то же преимущество, что и себе, с помощью громких защитных чар вроде воющих, поэтому установил в доме и оранжереи несколько одинаковых цветков-информаторов, которые могли тихонько оповещать о посторонних.

Доркас немного подождала, надеясь, что, возможно, это сам Джон и что-то отвлекло его и он восстановит барьер, но ничего. Далия продолжала радовать взор пышными красными шапками, на деле буквально крича об опасности. Доркас выудила из кармана палочку как раз вовремя. Среди плюща и красивых ползучих цветов, буйно огораживающего и оплетающего цветочный трельяж у входа в святая святых Джона Долиша, показался силуэт, а вскоре и его обладатель. Не проглоти Доркас джулеп заранее, она бы его от потрясения выплюнала от подобной дерзости.

— Вообще-то это должна быть моя фраза! — негодующше выдала она, наставляя на бессовестного вторженца палочку, но не покидая шезлонг. Она, в конце концов, в нём на законных основаниях и может позволить себе даже недовольство владельца, на чью собственность только что посягнули. — Что, чёрт возьми, здесь делаешь ты, Флетчер? Одно дело прибирать всё, что плохо лежит в Магбритании, а что лежит хорошо, двигать и прибирать, но как у тебя хватило наглости заявиться к аврору в дом? Назови мне хоть одну причину, почему я не должна связать тебя прямо сейчас и не кинуть в камеру, а?

Один из навыков в аврорском арсенале — не удивляться. Даже если можно. Даже если очень хочется. Даже если ты ещё не разучился это делать после всего того дерьма, что тебе подкидывает работа в Аврорате. Удивление контрпродуктивно и занимает время, так наставлял её отец. А время в их ремесле слишком ценный ресурс, чтобы тратить его на неспособность быстро адаптироваться к обстановке и действовать соответственно. Это может стоить тебе жизни, если ты удивляешься слишком долго, девочка.

Тем не менее, в свете последних событий даже Пожиратели смерти и сам Волдеморт на пороге дома Долиша не были бы так удивительны, как Флетчер. Мотивы первых были бы хотя бы понятны: смерть считала, что никто не должен от неё уходить (но смерть до этого и не сталкивалась с Доркас Медоуз, которая бы сказала той “выкуси”), но причины Флетчера казались не столь очевидными. Какую цель он преследовал? Для банальной наживы его поступок был почти глупый. Но Флетчер был кем угодно, но точно не идиотом. Выходит, было что-то ещё, но что?

Так что Доркас перешла к другому навыку — делать вид, что ситуация полностью под контролем, даже если было не всё понятно, но очень интересно. И разговор, и паузы в нём принадлежат ей. Никакой слабины и сомнений — только непреклонность и авторитет. И чтобы подчеркнуть, что вторжение Флетчера никак её не проняло, Доркас одной рукой подхватила графин с джулепом и, не глядя, наполнила себе стакан. Мееедленно так. Не сводя при этом с проходимца пристальный взгляд. А затем так же неторопливо пригубила. Чтобы Флетчер понял, кто здесь главный. Он мог выбрать игру, но правила собиралась устанавливать она.

— Там, откуда я родом, тебя все хорошо знают, Флетчер, — обманчиво дружелюбно улыбнулась Доркас, всё ещё беззаботно устроившись в шезлонге и без каких-либо угрызений совести наставив палочку на незваного гостя, а другой убрав напиток в сторону.

Будь Флетчер приглашён, она бы непременно призвала ему ещё один шезлонг и даже предложила бы джулеп. В конце концов, её отец не только аврор, но и бармен, и он научил её не только встречать гостей палочкой, но и ухаживать за ними и даже культурно спаивать при необходимости. Но Флетчера никто не звал, и Доркас предчувствовала, что с его приходом на неё выльется такое количество невообразимой чуши, что была решительно настроена не дать его лжи возыметь на неё какой-нибудь эффект и внушить ей какую-то ерунду. Уважающий себя аврор точно на его сказки не поведётся, а она себя уважала. Но вот заставить его опьянеть и выдать всё было бы неплохим вариантом, жаль, он слишком осторожен, чтобы принимать что-то из её рук, даже если она попробует сыграть в радушие. Тем заманчивей была перспектива заставить его где-то как-то слажать самому.

— Если бы существовали методички про таких, как ты, в твоей была бы инструкция: никогда не верьте ни одному его слову. Если они появятся, я обязательно буду ходатайствовать за включение пункта с передёргиванием. — Он же не думал смутить её обсценной лексикой из Лютного? Она выросла в окружении авроров разной степени нетрезвости, которые не умели держать язык за зубами, а не гувернанток и домовых эльфов, которые фильтруют речь перед холёной чистокровкой, чтобы у той шаблон не разорвало оттого, насколько грубым и уродливым может быть мир за пределами красивых мэноров. — Уверена, ты делаешь это куда чаще, чем тебе хотелось бы признавать. Наверное, если твои руки не заняты очень долго, ты теряешь хватку. А терять хватку при твоей профессии очень опасно. Но знаешь, что ещё опасно при твоей профессии? Влезать к аврору в дом, да в чей угодно дом. Если ты не знал, проникновение на любую частную территорию это достаточное основание для предварительного заключения, а уж задержать тебя там при твоём послужном списке дело не трудное, — сурово ответила она. — Но кому я это говорю? В твоём лексиконе такого понятия, скорее всего, нет, да? Для вас, воришек, вещи либо ваши, либо ничьи, не так ли? Ой, прошу прощения, вы называете себя честными торговцами. Ладно, ты мне вот что скажи, честный торговец, раз уж ты весь из себя такой деловой человек. Деловые люди о своих важных делах договариваются. Почему же так вышло, что ты пришёл к Долишу, а Долиша здесь нет, а есть какая-то я? Как такие занятые трудолюбивые люди, как вы с Джоном, с вашим насыщенным родом деятельности не согласовали это заранее? Дай угадаю. Может, потому, что никакого дела нет? Какое вообще важное дело может быть у аврора и такого проныры, как ты? Думаешь, я куплюсь на то, что ты пришёл у него что-то купить? Или что-то ему продать? Дело у него! Ха! Придумай что-нибудь получше, а то зря тебя что ли главным навешивателем лапши в Лютном прозвали? — подначивала Доркас, желая того взять на “слабо” и даже мысли не допуская, что у Флетчера и Долиша могут и взаправду быть какие-то совместные важные дела. Какие интересно, Мерлина ради? Как пить даст, брешит!

В её представлении Флетчер и Долиш в пределах одного предложения могли находиться, только если первый что-то стащил и удирал, чтобы где-то выгодно сбыть, а второй — его ловил и сопровождал в Азкабан. А если бы что-то и было другое, неучтённое, Джон бы точно её предупредил перед уходом. В отличие от неё, он был более собран, мол, преступники организованные, и мы тоже должны быть, Медоуз, но сегодняшний день должен был быть полностью свободен и в их распоряжении, не считая внепланового вызова в Визенгамот. Она бы знала, если бы ей предстояло сегодня делить Джона с чёртовым Мундунгусом Флетчером. Могла ли его повестка в суд быть как-то связана с ним, или это только совпадение, что они разминулись?

Здесь явно был где-то зарыт подвох, она чувствовала это. Джон бы никогда не стал вести какие-то мутные дела, тем более дома. Да он сюда даже друзей часто не приводил, какие могут быть посторонние? И как Флетчер  вообще узнал, где они живут? Доркас слышала, он был талантливым добытчиком, но скомпрометировать жилище аврора надо было ну очень постараться. В её голове роились самые разные предположения. От того, что у Долиша якобы дома завалялось что-то ценное для чёрного рынка, что у Флетчера кто-то заказал, до того, где Флетчера нанял Волдеморт или стайка его псов, чтобы тот добыл адрес дома и разведал его систему безопасности, чтобы закончить начатое. Всё казалось одинаково вероятным и невероятным примерно в равной степени.

Что бы там его сюда ни привело, у Доркас Медоуз для него был тот же ответ, что и для смерти: выкуси. И она намеревалась сейчас раскрыть это дело. Аврор она или где?

— Но я бы не рекомендовала вешать лапшу на уши мне, — предостерегла она. — В обмен я не навешаю тебе. Видишь ли, я тоже аврор, который живёт здесь, так что в отсутствие Джона оправдываться действительно надо передо мной. Вот только я не хороший терпеливый и понимающий Долиш, я плохой аврор. Стоило всё-таки обсудить время встречи, чтобы не нарваться на его ужасного напарника, которого он, — держит в кровати, — прячет под кроватью. Я бы показала тебе значок, но я не ношу его дома. Но если хочешь, я могу его принести, зачитать тебе твои права и переместить наш разговор в более официальное место? Ну знаешь, камера для допросов, неудобные стулья и волшебные оковы? Нет? Тогда по-хорошему выкладывай, что ты здесь делаешь и как ты узнал про это место? И, а-а, — предостерегающе качнула головой Доркас, вхолостую пригрозив Флетчеру палочкой, когда так стал угрожать ей, — никакой магии в оранжерее. Иначе Джон тоже станет плохим аврором, когда вернётся. Поверь, Флетчер, ты не хочешь иметь дело с двумя плохими аврорами одновременно, — ухмыльнулась она и отпила ещё немного джулепа.

Служба в Аврорате многому научила Доркас Медоуз. Часть этих знаний, может, и пришла к ней до Аврората, благодаря отцу и пребыванию в “Галлогласе”, где она смогла развить в себе основы, но только непосредственная служба смогла закалить её навыки и таланты опытом. Опыт в свою очередь научил её быть ко многому готовой. К многочисленным лишениям и потерям, которые не познает тот, кто изберёт более мирную профессию. К неизбежной профдеформации военного чиновника, который постоянно сталкивается с собственными и чужими болью, страданиями, травмами. К тому, что надо бояться смерти, чтобы не бояться жизни, какой бы страшной она ни казалась. К тому, что надо уметь убивать, чтобы выживать самой и спасать других. К тому, что надо уметь становится кем угодно, чтобы остаться собой.

Работая под прикрытием, она неоднократно притворялась кем-то для дела и привыкла к необходимости подтверждать свою выдуманную личность тем или иным образом. Маскировкой. Фальшивым инвентарём. Тщательно составленной легендой и какими-то деталями. Импровизацией на ходу, если что-то шло не так и требовались корректировки по обстановке, чтобы кого-то убедить. Но ещё ни разу Доркас Медоуз не доводилось доказывать кому-то, что она настоящий аврор и является ровно тем, кем является. И кому? Главному прохиндею Лютного! Мундунгусу Флетчеру! Из всех людей! Она была уверена, что услышав про её профессию, тот передумает совершать свои преступления против дома Джона Долиша — их дома, поправила себя мысленно Доркас — или же него самого, умчится, сверкая пятками, и заныкается в таких дебрях Лютного, что ни отыщешь, ни вытащишь, или хотя бы замешкается, усомнится, и вот нате, пожалуйста, такой сюрприз. Неясно, неприятный или нет, но странный, тревожащий.

Понятное дело, что без значка и формы Доркас не источала обычный авторитет. Она была в домашней одежде, что было лишь половиной беды. Она была чуть более пяти футов ростом (как сказали бы некоторые её коллеги, которых не пугала перспектива с ней сразиться, Коротышкас Гномедоуз) и явно не производила тех же впечатлений, как среднестатистические авроры, вроде того же Джона, которого даже на агитационный плакат для набора новобранцев поместили. Флетчер очевидно привык к другому сорту авроров, вроде Долиша, чтобы верить ей на слово, хотя едва ли он бы поверил, даже если бы она выглядела, как он. Было немного обидно, что её всерьёз всё ещё не воспринимали, хотя в бою из-за особенностей комплекции она могла уложить и человека, вдвое больше себя, но смущало Доркас не это. А то, что Флетчер устроил ей ответный допрос с пристрастием. Флетчер, из всех людей!

Она многое о нём слышала, и все истории о нём были едины в одном: он делает дело, если только убеждён, что ему за это ничего не будет, ибо он слишком труслив, чтобы иметь дело с последствиями. Зачем трусу изображать такую решительность, чтобы обнести их дом? Там, конечно, есть какие-то важные вещи личного характера, но едва ли представляющие ценность для промысла воришки. Значит, причина в том, что его наняли Пожиратели смерти, чтобы… собственно что? Выходит, ей стоит ожидать ещё гостей, и это Флетчер таким образом старается выпроводить её, чтобы без проблем подать знак, что путь свободен и впустить сюда псов Волдеморта или ещё кого, кто заточил на Джона зуб, или, напротив, изучить про запас, чтобы потом подать своему клиенту, перевязав ленточкой, как приличный товар? Но тогда зачем спрашивал, не расставляет ли она сама ловушки, как будто сам прибыл не для того, чтобы подставить или обчистить Долиша? Что-то не сходилось, но Доркас пока не могла взять в толк, что именно было не так. Но аврор она или где? Она не для того прошла через стажировку с чёртовой уймой тренировок на выносливость, стойкость и терпение при работе в засаде, чтобы слажать на таком пустяковом деле, как выставление Мундунгуса Флетчера прочь. Она ему ещё задаст трёпку.

— Это так мило, Флетчер, я обожаю открытки. Может, ещё и из Азкабана её отправишь? Оттуда мне ещё не приходила почта, а очень хотелось бы. Не думаю, что оттуда, правда, доставляют, но ты можешь попытаться, ты же находчивый. Наверное, поэтому ты и не сидишь. — Доркас пожала плечами, как будто это была не недоработка Аврората, что какой-то конкретный преступник не сидел, а персональная заслуга Флетчера. А может, так оно и было. У обитателей Лютного всегда хорошие показатели. Если твои показатели в Лютном плохи, он тебя сожрёт и не подавится. Как говорится, хочешь там жить и не сгинуть, умей вертеться. Будь находчивым. — Но это вопрос времени, пока ты не нарвёшься на более находчивого аврора. Имя Доркас Медоуз слышал? Это моё. И я очень находчивая, — она пригубила ещё джулепа. — А твоё — Мундунгус Флетчер, и слава тебя опережает, так что уж прости, если не верю тебе на слово, что ты всего лишь гость, даже если ты зашёл через парадную дверь и не сделал ничего предосудительного. Пока. Тебе бы со своим послужным списком что-нибудь сделать. Вот так хочешь зайти к кому-то в гости, а к тебе сразу с беспочвенными обвинениями в проникновени. Ну а как иначе? Представь себя на моём месте. Ты аврор и у себя дома, и вдруг к тебе заявляется тот, кого, не без всеобщей молвы, ты считаешь вором и мошенником? На основании чего мне предполагать, что ты явился, как гость, а не по делу? — задала встречный вопрос Доркас. — Или представь, что дома у себя ты. У тебя вообще дом-то есть, Флетчер? И к тебе нагрянули авроры. Разве твой первой мыслью будет, что они к тебе пришли, как гости, а не для того, что поймать и упрятать в Азкабан, а? Вооот. Так что не заливай мне про предвзятое отношение. Если бы я завалилась к тебе в дом, как аврор при исполнении, ты бы наверняка удрал, даже не разобравшись в обстоятельствах. Я хотя бы встретила тебя лицом к лицу, — вызывающе парировала она, потрясая стаканом. — А вот причина, почему ты здесь, дело другое. Допустим не нажива, ты прав, с такой целью лучше, конечно, идти не к аврору. В материальном плане мы как бы аскеты. Самая важное и ценное для нас это мы сами и жизни дорогих нам людей. — Она опустила ту часть, где к списку из людей надо было бы добавить почти все растения из оранжереи, которые для Долиша были всё равно что дети или многочисленные племянники. И их бар. — Сколько тебе заплатили за жизнь Джона? Не за убийство, а за то, чтобы ты нашёл это место и выдал его нужному человеку? Ой, прости, нет? Как я могла такое подумать, вы же с ним хорошие знакомые? Это какие же? Вы пили на брудершафт, и ты знаешь какой-то его грязный секрет? А Джон вообще в курсе, что вы с ним хорошие знакомые, или это твоя тайная фантазия? Каждый обитатель Лютного, должно быть, фантазирует о том, чтобы иметь хорошего знакомого аврора, и это твоя? Понимаю, не осуждаю, — усмехнулась она. Нет, ну кто бы знал, что пикировка с Флетчер окажется таким увлекательным, почти весёлым занятием. Жаль, он замешан в каких-то неприятных делишках против Долиша да и вообще промышляет сомнительной деятельностью большую часть своего времени, иначе она бы, конечно, как-нибудь попросила его стать их гостем. Досадно, что гостьей при их обстоятельствах может быть только она. Да и то, только если Флетчер позовёт её на новоселье в Азкабан. Но это едва ли, слишком он гордый и упёртый. А выдумщик какой! Она честно заслушалась. — Ладно, кроме шуток, я очень ценю тех, кто помогает Джону. Чем же ты хотел помочь ему? Может, я могу помочь тебе помочь ему? — предложила она, не то чтобы надеясь на успех, но рассчитывая получить хоть какое-то понимание ситуации. — Но повторяю, Флетчер, я тут нахожусь, потому что я здесь живу. И с чего бы мне оправдываться перед тобой? Учитывая твою репутацию, ты можешь быть тут с похожей целью и тоже планировать закопать Джона, раз уж ты у нас такой любитель поработать руками. И что ещё за стереотипы об аврорской личной жизни? — раздражённо бросила она. Хуже, чем невозможность быть друг с другом, в представлении Доркас, было разве что заблуждение, что они вообще не могут быть ни с кем в принципе. — Устав не запрещает нам встречаться друг с другом, если это не мешает нам выполнять свою работу. У нас в Аврорате целая супружеская пара имеется, между прочим. Ну да к чёрту! Я не обязана тебе ничего объяснять. Да и погляди, как ты заговорил. Значок ему принести, — хмыкнула она. — Да чтоб каждый проходимец из Лютного меня о таком просил и желал увидеть мой значок, ха! Ты за идиотку не держи меня. И без присмотра одного тебя тут оставить, чтобы ты мне от оранжереи камня на камне не оставил, пока меня нет? Ага, сейчас. Я, конечно, люблю рисковать, но если б я искала смерти, я б пошла к Волдеморту лично, а не бесила Джона. Поверь, ты не хочешь выводить его из себя. Хотя я бы за этим понаблюдала, но, увы, представь себе, у него ещё одна важная встреча в другом месте с кем-то не тобой, Флетчер. — Было бы, конечно, особенно уморительно исполнить пожелание Флетчера и взять его с собой, чтобы не то что “на коленках к самому Долишу”, а сразу в Визенгамот, для суда и следствия, чтобы вырубить двух садовых гномов одним Ступефаем, но объективно при ней он действительно пока не совершил ничего, что Доркас могла предъявить ему прямо сейчас. Тем более, она была не при исполнении, права ему не зачитывала и документы не заполняла. Да и вообще пока не разобралась, какого чёрта он тут околачивается. Но ничего, это вопрос времени, пока он не попадётся с поличным и не расскажет всё, как есть. — Говорила же, — она отсалютовал ему напитком, — записываться заранее надо. Но можешь рассказать мне, а я ему передам, когда он вернётся?