А ведь всё так хорошо начиналось!..

Ну, ладно, не так уж и хорошо, если подумать. Если уж совсем откровенно, от экспериментов с Инсендио его отговаривали все, начиная деканом, который обычно не препятствовал пытливости своих подопечных, заканчивая Джулс и Фредом.

Никто бы не мог обвинить Арчи в том, что тот полностью пренебрёг пожарной безопасностью. Он выбрал место подальше от замка, очистил от травы и уплотнил большой круг земли, чтобы было куда уронить палочку, не боясь, что та устроит глобальный пожар, и даже намазался подозрительно пахнущей слизью, которую в "Зельях Джея Пепина" ему рекомендовали как лучший противоожоговый состав. К тому же он добился своего: стабильный узкий поток яростного огня после пары часов практики наконец хлынул из палочки. Вот только рванул он сразу с двух концов, чего Арчи, разумеется, не ожидал, инстинктивно отшвырнув пылающую рукоять в сторону. Что интересно, проводник магии от таких экзерсисов ничуть не пострадал (во всяком случае, внешне), чего нельзя было сказать о самом Хиггсе: вдобавок к прожжённой ладони остаточная струя огня по инерции хлестнула его по лицу. Именно сегодня Арчи на своей шкуре испытал, что значит "адская боль".

Он не представляет, как бы добрался до Хогвартса, если бы не Фред, предусмотрительно вызвавшийся приглядеть за тестами. Тот, подскочив с опозданием на каких-то три секунды, моментально и с блеском применил Агуаменти, даже немного переусердствовав и залив друга с головы до ног. Он чуть ли не на себе дотащил Хиггса до самого Больничного крыла, пока Арчи колотило от боли, а в сознании от любой попытки приоткрыть обожжённые, слипшиеся веки вспыхивали россыпи звёзд.

***

– ... и вам очень повезло, молодой человек, что огонь не затронул глаза, – наставительно твердил женский голос, пока его обладательница терпеливо промывала многочисленные ожоги пациента. – В этом случае вас пришлось бы переправлять в Мунго, и, уж поверьте мне на слово, даже наиболее опытным в анатомической трансфигурации целителям не всегда удаётся вернуть глазным яблокам функциональность.

Арчи на секунду представляет, каково это – ослепнуть, навсегда остаться в непроглядном мраке, и по коже продирает мороз от осознания того, насколько он был близок к такой перспективе. Слова мадам Помфри производят на него такой угнетающий эффект, что Хиггс в кои-то веки замолкает и безропотно (ну, почти) позволяет нанести себе на лицо сначала тонкий слой прозрачного прохладного анальгетика, а затем – большое количество заживляющей ожоги оранжевой мази. Лишь когда целительница, порывшись в ящиках своего стола, достала ворох бинтовых повязок, он попытался было запротестовать, но был полностью проигнорирован и плотно замотан вплоть до самой макушки. К счастью, ему хотя бы оставили возможность дышать и говорить через рот.

– И подбородок тоже стоило намазать, для профилактики, – целительница решительно отмела его вялые возражения. – Сегодняшнюю ночь проведёте здесь, завтра оценим степень заживления, и, вероятно, уже можно будет нарастить волосяные покровы.

Он слабо помнит, как к нему забежал Николас. Брат пробыл в палате едва ли пять минут, но за это время они успели поцапаться в их фирменном стиле. Напоследок Ник, убедившийся в том, что и здоровье, и даже мордашка остолопа-братца в полнейшей безопасности, мстительно пообещал живописать всё в красках в письме родителям. Арчи счёл себя выше того, чтобы умолять его не делать этого.

Он просыпается от возни, доносящейся из дальней от него части длинной палаты. Кожа под повязками вздулась и зудит со страшной силой, и желание содрать бинты становится почти нестерпимым. Арчи недюжинным усилием воли приказывает рукам лежать на месте и, чтобы хоть как-то отвлечься, начинает прислушиваться к тому, что происходит в нескольких шагах от него.

Отредактировано Archie Higgs (2025-08-14 10:47:18)