Пропустить бокальчик мартини в обед показалась Августе прекрасной идеей, особенно после шампанского с утра. Сегодня был такой яркий, солнечный день, мадам Лонгботтом пребывала в отличном расположении духа. Омрачить настроение было просто, достаточно было подумать о Фрэнке, который намеренно игнорировал свою мать, уклоняясь от беседы о прошедшей не так давно семейной встрече. Что же, она привыкла, что если сын сам не идет к матери, мать сама придет к своему сыну.

Женщина не стала строчить свои стандартные заунывные письма Фрэнку и нарушать его личные границы, вламываясь на территорию, как он уже выразился, несвободную. Может быть, в следующий раз она не будет столь снисходительна, и позволит себе сделать этот шаг, но только при условии, что Фрэнк решит не приходить в назначенное место и в обозначенное время. Августа знала, что Фрэнки был хоть и не самым внимательным, но все же умным мальчиком, и понимал, чем ему грозит его отсутствие. Быть точнее, чем бы оно грозило уже ему и Элис, если верить его рассказам на пороге родительского дома.

Все действительно было достаточно скомкано и сумбурно. Тот же резкий уход гостей в тот день показался Лонгботтом крайне подозрительным, и такое поведение оставляло желать лучшего. Лучшего в том самом смысле слова, что так порядочные дети не поступают. Не сбегают от знакомства с родителями в самый разгар, это некрасиво и неуважительно. Так считала сама Августа. Как считал сам Фрэнк - предстояло выяснить. Все же, на ее взгляд, такое поведение сулило сомнения относительно целей ее сына. Вероятно, он поспешил с обозначением Элис в качестве своей будущей супруги, и не смог признаться в этом своим родителям. Ведь если сказал «а», говорить «б» будет совсем не комильфо, с тем учетом, что отказываться от того, в чем уверен, никто Фрэнка не учил. Напротив, семейство Лонгботтомов, по крайней мере, Августа, всегда доводила начатое дело до своего апогея, чему и всегда учила Фрэнка. Быть может, ему нужна помощь, принять или оттолкнуть. Все будет зависеть от сегодняшнего разговора.

Пепел падает на дно чистой пепельницы. Августа только пришла, расположившись за крайним столиком возле окошечка. Ей всегда нравилось смотреть из окна, наблюдать за спешащими прохожими, магглами, которые как муравьи носились в вечной спешке и гнались непонятно куда и зачем. И как же такому количеству людей улицы хватает, чтобы не сносить друг друга в этой суете? Она делает новую затяжку и выдыхает дым через ноздри. Официант в это время подходит с исполненным заказом и вот перед Августой предстает бокал вермута соломенного цвета с мягкими нотками ванили. Божественно.

Едва она успевает сделать маленький глоток, прикрыв глаза от удовольствия, как в дверях показался Фрэнк. Традиционно, по-семейному, тепло обнять своего сына, поцеловать в обе щеки, засмущать его своими действиями на публике, проговорить, как она соскучилась, как рада его видеть, заметить, что он исхудал, эта работа до добра не доведет.

- Неужели Элис тебе не готовит? - немного возмутилась Августа, вместо того, чтобы сказать «почему ты игнорировал мои письма? Встречи со мной?», женщине обязательно надо перекинуться сначала на кого-то другого, на кого-то крайнего, сын же не может быть виноват в том, что он такой, какой он есть. Если нет виноватых, Августа их очень легко назначит, и как удобно выбрать мишенью ту, которая, по словам сына, уже практически заняла ее место. - Она вообще готовить умеет?

- Спасибо, мой милый, - получать комплименты от сына всегда было как бальзам на душу; Августа понимала, что правильно воспитала своего мальчика. Где-то, может, он сделает что-то не то или скажет не так, но комплимент он скажет обязательно, и остаешься невероятно довольной, слегка заливаясь румянцем. Тем более, такая разница в возрасте с сыном, еще бы мадам Лонгботтом выглядела как-то иначе, кроме как отлично. Фрэнку невероятно повезло иметь такую матушку.

- Кроме привета передай ей это, - она начинает копаться в своей сумочке, доставая небольшую записную книжечку, где она держала свои излюбленные блюда, и то, что любил кушать Фрэнки с Арфангом. Когда-то женщина делала там пометки для себя, кто и что любит, и по каким праздникам, теперь это можно было смело отдать Элис. Ей же хочется, чтобы ее мальчик был счастлив, и ему старались угодить также, как его мать. Пусть Фрэнк и сам прекрасно умел справляться на кухне, но то не значит, что он не хочет, чтобы о нем проявляли заботу. Каждый здоровый человек хочет, чтобы о нем позаботились. Такие мелочи всегда приятны. - Здесь записаны все мои рецепты. Знаю-знаю. Ты сам прекрасно и вкусно готовишь, милый, но я настаиваю, - с глазами полными материнской любви и заботы Августа подвинула эту книжку Фрэнку по столику, ожидая, что тот не откажет, и все-таки возьмет ее и передаст, как завещает мама.

- Да, заказала. Чай с тимьяном сейчас принесут. Ростбиф тебе, салат мне, я на диете, - при сыне Августа старалась курить как можно реже; Фрэнк отрицательно относился к этой пагубной привычке женщине, и по его лицу всегда было все понятно, видеть досаду на лице сына не хотелось. Но вот от алкоголя отказываться - нет, извините, потерпите. Тем более что Лонгботтом сегодня выпила совсем немного. Все честно. Можно к матушке быть и более снисходительным. - Твой отец тут вычитал, что питаться овощами полезно. Кроме ощущения постоянного голода я пока не ощущаю ничего полезного, - делает последнюю затяжку, оставленной в пепельнице на время приветствия сына сигареты, и тушит ее, больше при Фрэнке она не закурит. Что значит - их мероприятие долго не продлится. - Кстати, здесь подают отличные завтраки, - заметила женщина между прочим. Она частенько любила поесть вне стен собственного дома. Как раз подоспел чайник чая, две чашки и сахар.

- Что это был за побег, Фрэнки? - матушка была очень прямолинейной женщиной. Ходить вокруг да около, когда, наконец, смогла выцепить своего сына на поговорить, было бы очень странно. Конечно, она в который раз рискует. Возможно, что Фрэнк прямо сейчас встанет, развернется и выйдет из кафе. Что же, у нее хотя бы останется мартини, но выяснить причины такого поведения ей все же хотелось. В таких вещах, в будущем браке, важна каждая мелочь и деталь. Августу не оставляли подозрения, что ее мальчик сомневается в своем выборе. Она никак не могла подумать, что сотворила что-то неправильное, когда они были у нее в гостях.

- Я как-то обидела тебя? Обидела Элис? Скажи мне, дорогой, я ведь переживаю.

Ему всего двадцать пять. Августа вспоминает об этом, наблюдая за своим мальчиком, так наивно и беззаботно относящемуся к жизни. Такой легкий и необременительный возраст. Кроме работы за твоими плечами нет абсолютно никаких проблем. Она об этом позаботилась. Женщина всегда старалась, чтобы ее сын ни в чем не нуждался. Даже когда пришлось выйти замуж за Арфанга, небогатого, но доброго мужчину, она всегда стремилась, чтобы ее муж был вдохновлен, и старался ради своей семьи. Арфанг, в свою очередь, был самым настоящим примером семьянина. Добрым, заботливым, ответственным. Всегда нежным и отзывчивым. Он не бежал вперед, не торопился, и вместе с тем имел всегда постоянный и стабильный заработок, не стремясь развиться дальше. Августе же всегда чего-то не хватало, всегда нужно было двигаться, чего-то достигать, куда-то бежать, быть лучшей версией самой себя.

Обсуждать с сыном - зачем нужны диеты - совсем не та беседа, в которую ей бы сегодня хотелось окунуться. В принципе, почесать языком она могла и в его отсутствие, послушать других и раздать всем советы. Дельные или нет - Моргана с ними, главное было в выплеске определенных накопившихся за день эмоций и в самой возможности их куда-то слить. Однако, утром сегодня задалось, как помнится, с шампанского, а продолжилось вермутом. И этот день был столь приятен и восхитителен, что его даже портить не хотелось какими-то излияниями о диетах, рецептах, пересушено ли мясо, и прочей ерундой, которая только в голову взбредет. У Лонгботтом были совсем иные планы, в которые она не посвящала сына, да и сейчас не будет ему ничего говорить, намеренно.

Она вновь вспоминает его возраст и делает большую скидку. Бокал в руках не дрогнул. Лишь аккуратно коснулся столешницы, после того, как его содержимое освежило губы Лонгботтом. Хитрец. Больше сказать Августе было нечего. Точнее, она только подумала об этом. Если Арфанг всегда включал свою наивность только потому что был по истине доброй души человеком, то вот Фрэнк все же чадо двух сторон. И Августа прекрасно понимала, какие именно слабые и сильные стороны были у ее сына. К тому же, как умело он мог ими распоряжаться. Игры родителей и детей были той еще забавой. Один делает вид, что ничего не произошло, а другой прикидывается, что все именно так и должно быть.

- Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом, мой дорогой, - годы - звучит многообещающе. Она не стала ничего говорить своему сыну о том, что вся его серьезность намерений может разбиться о скалы в любой момент, стоит ему только задуматься о том, что Элис не самый подходящий для него вариант. Строить отношения между мужчиной и женщиной - не преступников в Азкабан сажать. Даже самому опытному аврору такая задачка может оказаться непосильной. С другой стороны, Августа сама прекрасно может следить и контролировать за развитием отношений своего сына, ей вовсе необязательно быть с ним откровенной. - У нас с Элис много схожего. Думаю, нам стоит с ней подружиться. Я сделаю все, что в моих силах, - улыбка касается ее губ, такие слова из уст Августы всегда настораживали.

Как же хочется закурить, Мерлин. Эти вопросы о прошлом, которые ничего, кроме тоски и презрения не вызывали. Неужели именно сейчас она должна рассказывать сыну, что была продажной куклой на аукционе невест? Вы только посмотрите на нее. Забирайте. Мы еще и доплатим. О непокорности Августы уже тогда ходили не самые приятные слухи. Ей буквально повезло оказаться невестой и войти в семью Лонгботтомов.

- О, прекрасно, мой дорогой, - с широкой улыбкой на лице и поддельным блеском в глазах врет Августа. - Все были ко мне так милы, благосклонны и радушны. Особенно твой отец. Арфанг просто души во мне не чаял. Как увидел - влюбился сразу! - она продолжает улыбаться, не прикасаясь к салату, наблюдая за сыном. - Ты сам наизусть знаешь эту историю. Арфанг много раз ее рассказывал, практически постоянно. Кстати, в этот раз он бы тоже ее рассказал, не покинули бы вы с Элис нас так скоро, - она делает вид, что расстроена; на самом деле, ей такой ранний уход был даже на руку. Пусть она и любила встречать гостей, но они очень быстро надоедали, а расслабиться в присутствии посторонних было как-то сверх приличий гостеприимства. Пренебрегать тоже было нельзя, особенно с Фрэнком.

- Так ты действительно любишь ее, милый? Настолько, что готов пожертвовать своей свободой ради нее?

Все-таки женщину, тем более, мать, провести достаточно трудно. Как бы не старался Фрэнк, Августа не могла не отметить про себя, что сын был в сомнениях. Юноша, без памяти влюбленный в свою невестку, выглядит и говорит совершенно иначе. Не так, как это делал сейчас Фрэнк. Его слова о любви, предстоящей свадьбе, между строк больше походили на выбор закуски на званый ужин, нежели на уверенность мужчины. Когда выбор сделан - не мямлишь, не подбираешь слова, не пытаешься сгладить какие-то углы. Отчасти, и только отчасти, видеть такой расклад и такое отношение своего сына к представленной за ужином девушке, было немного грустно. Словно Фрэнк совсем не понимает, с кем он собирается связывать свою судьбу и насколько браки чистокровных волшебников обременены всякими сложными условностями. Это ведь действительно навсегда. Не ростбиф, который прожевал, переварил, и можно будет через несколько часов поесть снова.

Она может много ему сказать. Надавить. Сделать так, чтобы он задумался, но она молчит. Молчит, потому что это удел матерей. Сын сам должен набить свои шишки в собственной истории. Если она попробует хоть как-то изложить то, что она думает на самом деле, то есть риск того, что Фрэнк просто отвернется от нее, решив, что так будет лучше. И тогда она уже не увидит своего сына. Чего бы ей, разумеется, не хотелось. Самостоятельность и обособленность это, конечно, здорово, но видеть сына все же хотелось. Хотя бы иногда. Кто же будет беспокоиться за здоровье матушки, если не дорогой и любимый Фрэнки?

- Хорошо, милый, - мягко улыбается Лонгботтом на слова сына о том, чтобы она не переживала. Действительно, зачем было переживать лишний раз еще и зря. Для нее сейчас Фрэнк не выглядел парнем, который настроен решительно относительно своих намерений. Его слова только все больше убеждали Августу в том, что Элис - его временное увлечение, которое он только принимает за что-то серьезное. 

Допивает свой вермут, заказывает еще бокал и, наконец, приступает к салату. Августа же перестала переживать, можно себя и овощами порадовать. Мерлиновы овощи. Арфанг не мог вычитать что-то более вкусное? Отлично бы подошел какой-нибудь сладкий десерт. Торт со взбитыми сливками, шоколадной прослойкой и густым кремом. Самое удачное завершение такого неполноценного обеда. Неполноценного во всех смыслах этого слова. Дела сердечные - занятие очень тонкое, практически ювелирное.

- Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив, дорогой, - нежно отзывается Августа, пока в ее голове рождается очередной план. Ее немного подворачивает от слов сына, она не говорила ему о том, что полюбила Арфанга не сразу. Далеко не сразу. Она не выбирала его в качестве своего мужчины. Скорее, ей просто пришлось согласиться на то, что он станет ее спутником по жизни, только и всего. Тем не менее, разбивать иллюзии собственного сына относительно большой, чистой и светлой любви ей совсем не хотелось. Ее история и история Арфанга были всегда созвучны друг другу, и не предавались никаким сомнениям или злым языкам. Однажды Арфанг Лонгботтом взял все в свои руки, и Августа не стала не стала ему возражать, избрав путь поддержки своего мужа.

- Так как же все случилось, Фрэнки? Когда ты это понял? - она намеренно продолжает вести диалог непосредственно с ним. Слова «мы» для нее все еще не существовали и резали слух. «Мы» будет только после официальной церемонии. Пока для нее существовал ее сын и какая-то Элис. Августа и мысли не допускала, что может не смыслить в любви. Настоящую любовь она всегда чувствовала.

- Арфанг всегда был таким стеснительным и закрытым... Но увидев меня понял, что это все не имеет значения. Он поборол свои внутренние барьеры, не желая отступать назад. У тебя было также? Внутри тебя разливалось то самое тепло? Улыбка не покидала тебя ни на минуту? Приятные мысли о ней не давали тебе покоя? Она та самая единственная? - Августа не может утверждать. Она может только спрашивать. Получать ответы и наблюдать за поведением Фрэнка. Она должна быть уверена, что он счастлив, иначе зачем вообще все это.